Юлия Беломлинская - Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

— Чего?

— Химия, говорю. Там АСБЕСТ, Джулия. Гонят они, что там нету асбеста. Мы с братом хотели там взять место — под мастерскую, а одни хорошие ребята — нам сказали — асбест там! Там есть хорошие ребята — на Гранд стрит — они знают про все старые фабрики в городе — где химия, а где чисто. Будешь искать новое место — ты спроси у меня, Джулия, я тебе скажу чего брать… Я тебе и ребят подгоню, если надо… без старика — то, как будешь новое место поднимать? Да…, а старика твоего — уважаю. Он хороший плотник — старик твой… Настоящий плотник — с понятием… Может еще и вернется? Говоришь, на три года ему заслонку поставили?…

Да, я все это видела и слышала раньше. Из темного зала. Все это ПАДВЕ… ВКУС МЕДА, НОЧЬ ИГУАНЫ, белая шваль за стойкой…

— Налей еще стаканчик, Мэг. Я твоего старика всегда уважал… Когда его шлепнули эти жопы из Федерального расследования…

Джинсовый комбинезон и кольт 36-го калибра…

Оу, ю гона кери ит он,

Кери ит он фо лонг тайм…

Из темного зала. Джейн Фонда…

— Они хотят купить твою скважину, Нэн. Они скупают все скважины в округе. Старый Хенк заартачился, так они из него котлету сделали. Ты-то чего решила?

— Сдохнут, не дождутся!

Старый «шмайсер». Сжатые сухие губы и джинсовый комбинезон…

Почему так хотелось этим стать? Да нет, не хотелось. Просто нравилось смотреть на это. Смотреть на Америку. Сама себе наколдовала.

Господи, я не хочу этим быть! Перенеси меня обратно. Обратно через оркестровую яму — в зрительный зал! На Большую Конюшенную!

…Ничего этого не было. Все это было не со мной. Да, мне доводилось путешествовать — перевозить подушки. Ведь я жила на Ораниенбаумской. А теперь — вот Большая Конюшенная — значит был переезд. И вот я сижу и пишу что-то из американской жизни. Наверное, это перевод для «Митиного Журнала»…

Ты будешь нести это долго,

Очень долго…

Мы садились в ВЭН и ехали во ДВОРЕЦ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОЙ ЕДЫ. Там продавалась СОРОКУРОНОЖКА — пенопластовый поднос, на котором лежали стройными рядами СОРОК куриных ножек. Первый раз я полностью фраернулась — закинула весь поднос в морозилку, и уже на следующий день для приготовления обеда потребовался Алеша с топором. Он мужественно разрубил бедное животное на десять частей, но в дальнейшем, я уж больше его не беспокоила такими пустяками, а сама перепаковывала ножки — по четыре штуки, сразу по приезде из магазина, пока они еще не успели заморозиться. Четыре ножки я каждый день кидала в глубокую сковороду, а сверху — еще чего-нибудь — то помидоры, то яйца с зеленью, то сыр с чесноком… это была КУРИЦА на обед.

ЯБЛОКО — как всегда, было зеленое, полезное — здесь оно называлось «Бабуля Смит».

Каждый вечер я резала яблоко на четыре части, чтобы было удобнее кусать, клала его на блюдечко и шла в алешину комнату. Алеша лежал в своей лошажье-ослячьей кроватке и читал ПУШКИНА. Я ставила яблоко на черный сундук возле кровати. Пока Алеша ел яблоко, я читала ему Пушкина вслух:

Тень Грозного меня усыновила.

Дмитрием из гроба нарекла.

Вокруг меня народы возмутила

И в жертву мне Бориса обрекла!

Царевич я.

Довольно, стыдно мне

Пред гордою полячкой унижаться.

Прощай навек….

Мой правильно — круглый мир полностью восстановился:

Яблоко, Курица, Пушкин…

Про Пушкина Алеша тоже написал стихотворение. Оно называлось « Пушкин».

Там были такие строчки:

И я б на месте Кантемира

Стоял бы в стойле — конь стреноженный.

Читатель мой, владыка мира,

Веди меня тропой нехоженой.

Пойду с тобой (куда прикажете?)

И за слепым пойду водителем,

Из зерен нежити на пажити,

Возьму Крылова в предводители.

И паки Шаховскому кажется

Огромный дом горит в Коломне,

В Обдорске прототипом вяжется

Гранит, что спит в каменоломне.

Воотще двенадцати коллегий,

Фонвизин славит географию,

И Баратынского элегии

Звучат как миру эпитафии.

Языков пьян, Давыдов в лоскуты,

И только трезвая Светлана…

Тут он остановился, и все остальное досочинил потом, в Париже.

Светлана. Это у Жуковского. У Пушкина была Людмила. ОНА ТОЖЕ БЫЛА — КУРИЦА!

…Когда за курицей трусливой,

Султан курятника спесивый,

Петух мой по двору бежал

И сладострастными крылами уже подругу обнимал…

Дальше налетел Коршун Черномор и унес ее!

Алеша писал про Пушкина, а я про Алешу. Мемуары в песнях. Каждый раз, зацепляясь за какую-нибудь мелкую ерунду — например, слишком сухой воздух в нашем лофте, от которого сохнут губы. И вдруг мысль — вот из-за него я живу тут, губы сохнут, а скоро и морщины появятся…

Слышишь, шарманка поет поутру?

Ты опрокинул, да я подотру.

Мне та не важно, что дом, что буфет

Вынь, обезьянка, счастливый билет!

Все та подружки — живут, как живут,

Все с молодыми под ручку идут

В шляпках нарядных гуляют оне…

Что же ты, Господи, вытянул мне?

Губы увяли, и голос поник…

Ходит по дому сердитый старик

Курит да кашляет, горькую пьет,

Сам не живет, да никак не помрет

Богом прошу,

Прибери его бог!

Каждому кину в окошко платок.

Там за окошком

Драгун и улан,

Слева гусар,

А направо — цыган.

Там за окошком — цыган и драгун…

Ходит по дому угрюмый колдун

То ли он леший, а то ли пророк?

Люди не знают и мне невдомек.

Коли не выпьет — с утра неживой,

К полночи пахнет болотной травой,

А на заре, когда тихо кругом —

Волчьим ребенком, да птичьим пером…

Птичьим пером да людской суетой,

Что ж ты все крутишься, шар голубой?

Хочешь упасть, да не можешь упасть…

Сладкая горечь — последняя власть.

Богом прошу

Прибери его Бог!

Он на кладбище, а я за порог….

Да без него

Не прожить мне и дня.

Коль приберешь,

Прибери и меня!

Вот так я Алешу любила…

Прожили мы вместе почти год — спокойно и счастливо.

Алеша прозвал меня Джульеттой — в честь героини фильма «Джульетта и духи» и всех остальных Бедных девушек, которых играла Джульетта Мазина. Внешне мы с ней не похожи, но внутренне — ясно, что это один клинический случай.

Впоследствии таким именем — «Джульетта и Духи», стало называться небольшое издательство, которое я соорудила прямо в лофте. Вообще вся моя деятельность стала так называться. То ли это моя организация, я — Джульетта, и Духи — все эти несостоявшиеся любовники; то ли это мой бренд ? Что такое «бренд» я не вполне понимаю, но слово подходящее, потому что на «бред» похоже.

Жизнь вокруг текла по Законам Мирного Времени — мы собирались на крыше нашей старой фабрики и выпивали все вместе. Вся наша «Рашн Моб» — сувенирный набор «Куколки в костюмах народов СССР», и примкнувшие к нам ирландцы — они поняли, что у нас — Ирландская Загадошная Душа, и всегда пили с нами, только обижались, что все по русски. Алеша перевел на русский, ихний «Шумел камыш» (песня для исполнения пьяным хором) — «Молли Молон»: