Мэрибет Мэйхью Уален - А вдруг это правда? [litres]

– Могу я помочь мистеру Дойлу обустроить пруд на заднем дворе? Он попросил меня и сказал, что мне заплатит. – Подняв брови, я посмотрела на нее серьезно. – Мне бы очень пригодились эти деньги, – добавила я.

Зелл рассмеялся, но я не видела в этом ничего смешного. Она озабоченно посмотрела на дом Дойлов. Несколько секунд она молча размышляла.

– Он делает это ради своей мамы. – Я сама понимала, как странно это звучит. – В честь памяти о ней, – объяснила я. – Правда, мило?

Я состроила «щенячьи глаза». Так эту мою мину всегда называла моя мама. Я прибегала к «щенячьим глазам» только в особых случаях. Если использовать их слишком часто, они перестанут действовать. Лучше придержать хитрость до того момента, когда она действительно понадобится. Моя мама называла это «расчехлить тяжелую артиллерию».

Зелл подошла к двери, которая вела из кухни на подъездную дорожку. Открыв дверь, она высунулась наружу, посмотрела на дом мистера Дойла, потом через плечо на меня. Она подняла брови, бросив на меня серьезный взгляд.

– Я возьму какой-нибудь журнал и посижу на подъездной дорожке в шезлонге. Так что я буду рядом, если понадоблюсь. Я хочу, чтобы ты время от времени выглядывала из-за угла и мне махала. Хорошо? – спросила она.

Я энергично закивала.

– Ладно!

Я побежала переодеваться, пока она не передумала, и уже с лестницы крикнула через плечо:

– Спасибо!

В комнате Тая я надела рабочую одежду, ту самую, что надевала в долгие жаркие дни, когда мы работали во дворе Зелл.

Когда я вернулась к дому мистера Дойла, он указал мне на большую кучу плоских, зазубренных, темно-серых камней, которыми он собирался выложить пруд. Но то, что он мне показал, совсем не походило на наш пруд. Это больше походило на огромную старую яму в земле. Ему бы пригодились уроки Зелл. Но вслух я ничего такого не сказала. Я думала о том, что смогу купить на вырученные деньги. Подарок для Каттера. Подарок для моей мамы.

Я таскала тяжелые камни с места на место, и солнце палило нещадно, пока я работала. Время от времени я выполняла данное Зелл обещание и высовывалась из-за угла, чтобы помахать ей рукой, мол, у меня все хорошо. Я была вся в поту, и голова болела от солнца. Работа оказалась тяжелой и долгой, и я начинала думать, что деньги того не стоят. Мистер Дойл пытался установить вычурный фонтан, но у него плохо получалось. Он ругался и потел, его разочарование становилось все яростней. Он ушел в дом, чтобы принести нам бутылки с водой, и оставил меня одну, а я воспользовалась возможностью на несколько минут остановиться и отдохнуть. Я посмотрела на свое отражение в стеклянной двери, которая вела в подвал. Я подумала о висячем замке, увиденном на двери в подвал из дома, который повесили, чтобы его мать не упала с лестницы. Интересно, снял ли он его, ведь в замке больше не было необходимости? Я так долго смотрела на стеклянную дверь, что мне показалось, будто занавеска шевельнулась, и это меня напугало. Я подумала о его матери, а еще о призраках. Я сделала шаг прочь от двери, потом другой, мое отражение в ней становилось все меньше и меньше.

Выйдя из-за угла, мистер Дойл окликнул меня по имени и протянул мне бутылку с водой.

– Перерыв окончен! – сказал он. – За работу!

Развернув меня, он указал на камни. Потом снова вернулся к своему фонтанчику. Осушив одним махом полбутылки, я начала выкладывать камни. Какое-то время мы работали бок о бок. Я чувствовала запах нашего пота в воздухе. Лучше бы я никогда на это не соглашалась. Я оглянулась на занавеску, висевшую за раздвижной стеклянной дверью, но за ней ничего больше не двигалось. Наверное, от жары меня подвели глаза. И никаких призраков вообще не существует.

Когда мы наконец закончили, он полез в карман за деньгами и, выудив их, собрался подать мне. Я потянулась за ними, но он меня остановил.

– Сначала обнимашки, – сказал он.

Он был потный, и от него воняло. У меня не было желания его обнимать. Но я хотела получить деньги, и у меня возникло такое чувство, будто я должна его обнять, чтобы их получить. Я не могла определить, сколько денег у него в руке, но выглядело это как целая куча. Я шагнула к нему и позволила себя обнять. Это же одинокий человек, потерявший мать. Ну и что с того, что от него чертовски воняет? Объятия продлятся секунду, а потом я смогу пойти домой и принять душ.

Он отстранился и посмотрел на меня, а затем придвинул свое лицо ближе, и, не успела я понять, что происходит, его рот накрыл мой. Своими губами он раздвинул мои и засунул свой язык мне в рот. Я попыталась вырваться, но он удержал меня на месте. Мистер Дойл был удивительно сильным, когда хотел. Это ему следовало таскать камни.

Он перестал меня целовать, и я посмотрела в сторону дома Зелл, отчаянно желая вернуться туда. Но он не пускал меня, удерживая за руки. Мой мозг лихорадочно работал, в голове металась уйма мыслей о том, насколько сделанное им грубо и ужасно. Я ожидала, что он извинится. Но он лишь сказал:

– Никогда никому не говори о том, что я сделал.

Ему не стоило об этом беспокоиться. Я бы никогда никому не сказала. Это было слишком ужасно, чтобы говорить вслух. Тогда он протянул мне деньги и отпустил. Я убежала от него так быстро, как только могла, все еще чувствуя, как его толстый язык елозит у меня во рту; я сомневалась, смогу ли когда-нибудь навсегда убежать от того, что только что произошло.

Зелл сидела со своим журналом на подъездной дорожке, но вместо чтения предпочла просто смотрела на дом Джеймса Дойла. Она мельком видела, как Кейли ходит взад-вперед, таская камни, и время от времени девочка, как и обещала, высовывала голову из-за угла и махала – с каждым разом со все меньшим энтузиазмом. Было адски жарко. Зелл решила, что ей нужно побрызгаться водой, и метнулась в дом за баллончиком.

Она как раз выходила из дома с водой, когда увидела, как к ней направляется Дебра, точно складывается из волн зноя, как мираж. Зелл почти повернулась, чтобы спрятаться в доме, но Дебра уже заметила ее. Она выглядела все так же потрясающе, как и в день своего ухода. Зелл растянула губы в подобии улыбки и качнула баллончиком в сторону Дебры.

– Привет, – сказала она по-соседски. – Я не знала, что ты вернулась.

Это была ложь. Она знала все, что происходило в доме Ланса. (За последние десять месяцев она начала думать о нем как о доме Ланса, а не Дебры.) Она видела, как каких-то несколько дней назад подъехала машина Дебры, наблюдала из окна кухни, как Дебра как ни в чем не бывало открыла дверь дома. Зелл еще подумала про себя: Ну нет, так не годится!

Она остановилась на лестнице и позволила Дебре подойти, ее сердце бешено колотилось, стуча в грудную клетку тем сильнее, чем ближе подходила Дебра. Она попыталась прикинуть, что та сейчас сделает. Закричит? Будет все отрицать? Извинится? Станет угрожать? Она так давно с ней не разговаривала. Во время последней встречи было сказано не так уж много. Теперь разговор был так же неизбежен, как и конец лета, отъезд Кейли и все остальное, чего она боялась.