Мэрибет Мэйхью Уален - А вдруг это правда? [litres]

Колени пульсировали болью, она осторожно выпрямилась, встала и упала на стул рядом с ним. Она позволила тишине растянуться на несколько минут, пока собиралась с мыслями. Она не сводила глаз с его макушки, желая, чтобы он поднял глаза, хотя и знала, что это бесполезно. А потом она заговорила:

– В тот день тебя вызвали на большое совещание, и ты не смог пойти со мной к врачу. Ты велел мне рассказать тебе, что я узнала, сказал на бегу, легкомысленно, просто выскакивая за дверь. Ты сказал: «Передай доктору, что мы на все готовы». Ты поцеловал меня в лоб и вышел за дверь, и я так завидовала тебе, твоей способности всегда ожидать лучшего. А ведь когда не получалось забеременеть, я с каждым месяцем утрачивала надежду.

Она сделала паузу, ожидая, не скажет ли он что-нибудь, но муж молчал, и она продолжила:

– Поэтому, когда врач рассказал мне о результатах обследования, я на какое-то время оцепенела, просто пыталась понять, как тебе сказать. И что это значит. И я точно решила, какие слова подобрать, заготовила целую утешительную речь. А ты пришел и спросил: «Ну как прошло?» Я не смогла заставить себя сказать, что дело в тебе. Что сколько бы мы ни пытались, ничего не получится.

– Поэтому ты мне солгала, – сказал он.

Она начала было говорить ему, что это не ложь, но он был прав. Это была ложь.

– Да, – ответила она. – Я сказала тебе, что нужно просто больше стараться. И в тот вечер мы попытались. И пока это происходило, я могла думать только о том, что у меня, скорее всего, овуляция, но это не имеет никакого значения. – Наконец они встретились взглядами. – Это никогда не будет иметь значения, – сказала она, не дрогнув.

– Так ты мне отомстила? – Он посмотрел на нее с вызовом. – За то, что не могла от меня забеременеть? Нашла кого-то, от кого смогла?

Она покачала головой и умоляюще подалась к нему.

– Нет, – сказала она с нажимом. – Мне и в голову не приходило мстить тебе. Главное было – удержать тебя. – Она снова попыталась поймать его взгляд, но он не смотрел на нее. – Ты так хотел ребенка, семью. Мы были близки к тому, чтобы получить то, о чем столько говорили. Я не могла смириться с возможными последствиями, если бы этого не произошло.

– Что могло бы произойти? – спросил он.

Ее голос был очень тихим, чуть громче шепота:

– Ты перестал бы любить меня.

Она смотрела, как слова доходят до него, надеясь, что они могут изменить направление разговора. Но, когда он заговорил, стало ясно, что он хочет продолжать ссору – хотя бы для того (она точно знала), чтобы чуть дольше держать боль в узде.

– Так ты просто взяла дело в свои руки. – Он махнул рукой в сторону кабинета, мультфильмов и маленького мальчика, который смотрел их с восторженным вниманием. В тот момент она была благодарна судьбе, что Кристофер так любит мультики.

– На следующий день, если ты помнишь, я уехала в командировку. Это была профессиональная выставка, и на ней я встретила одного рекрутера. Он приехал посмотреть на кадры в отрасли, и мы с ним разговорились. Мы…

Она не знала, как закончить фразу. Как ей описать то, что произошло между ними? Трент был очень похож на Ивретта, это и привлекло ее к нему. Он был очаровательным, обезоруживающим во время разговора, пока они смеялись и пили, потом снова пили. Пролетело несколько часов, и вдруг она поняла, что пьяна, а он предложил…

Когда она проснулась на следующее утро с ним рядом, было уже слишком поздно что-либо менять. И когда месяц спустя ее вырвало в первый раз, она все поняла. Она знала, что у них будет ребенок, и позволила Ивретту поверить: зачатие случилось в ночь после того, как врач сказал им просто стараться сильнее. Она позволила ему поверить в это, потому что тоже хотела верить. Ей хотелось притворяться.

– Так ты была… с ним , – закончил за нее Ивретт.

– Это было… – Она снова подыскивала нужные слова.

Как она могла сказать, что это было ошибкой, когда это дало ей прекрасного ребенка, которого она любила всем сердцем? Она попробовала еще раз:

– Это было неправильно с моей стороны, и неправильно было лгать тебе об этом после. Мне очень жаль. Мне очень, очень жаль. – Она хотела, чтобы он смотрел на нее с пониманием и прощением, чтобы он вообще взглянул на нее. Но он этого не сделал. – Я сожалею каждый день.

Ее голос, хриплый от волнения, был едва слышен. Муж продолжал смотреть на свои руки.

– Я хочу, чтобы ты ушла, – сказал он.

Брайт тяжело откинулась на спинку стула, потрясенная его неожиданной просьбой. Он внезапно поднял голову, его взгляд был злым и обиженным.

– Я серьезно. Мне нужно, чтобы ты убралась отсюда.

Она несколько раз моргнула, но затем подчинилась и медленно поднялась на ноги. Она направилась в кабинет, чтобы забрать Кристофера, ее мысли уже крутились вокруг того, куда ей пойти.

Он ее остановил.

– Ты можешь оставить Кристофера. Я уложу его в постель. Мне просто нужно, чтобы тебя не было в этом доме несколько часов. Ты обязана мне хотя бы это.

Брайт хотела попрощаться с сыном, но он опять ее остановил.

– Не надо его тревожить. Он даже не понял, что ты вернулась, так что лучше просто иди. – Он посмотрел на нее умоляюще. – Пожалуйста.

Коротко кивнув, она подхватила сумочку и ключи со столика, куда уронила их по приходе. Брайт остановилась у двери, чтобы посмотреть на мужа, все еще сидевшего за кухонным столом. Она открыла было рот, чтобы еще раз извиниться, но он встал и зашел в кабинет, повернувшись к ней спиной и присоединившись к сыну, которого когда-то считал своим.

Ивретт прислушивался, не заведется ли машина Брайт, но так и не услышал звука мотора. Встав, он подошел к окну и увидел, как, сгорбив плечи, опустив голову и неторопливо ступая, она идет к дому Миртл Ханикатт. Столько всего случилось, а она все равно собирается выгуливать эту чертову собаку! Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, а потом пошел укладывать мальчика спать. Мог ли он по-прежнему называть его своим сыном? Он не знал, сможет ли когда-нибудь перестать это делать. От самой мысли о том, чтобы признать, что ребенок не его, хотелось сползти по стенке. Но он заставил себя идти дальше.

Когда Кристофер был уложен вместе с плюшевым слоником и пятью поцелуями (лоб, подбородок, щека, другая щека, нос), Ивретт долго сидел в темнеющем доме, не потрудившись включить свет. Он думал о своей жене, которая уже несколько часов как ушла. Вдалеке он услышал вой сирен и лениво спросил себя: «Интересно, что там стряслось?» Возможно, стоило бы волноваться, но в тот момент он не мог думать о другой трагедии.

Ему хотелось разозлиться на Брайт. Самая низменная часть его натуры требовала развестись с ней, отказаться от ребенка и начать все сначала. Объявить годы с Брайт ложным стартом. В следующий раз он все сделает правильно. Он мысленно перебрал все, что нужно сделать, чтобы разъединить их жизни. У него был математический склад ума. Он был математиком, но не мог даже примерно оценить стоимость. Он во всем умел находить логику и смысл, но теперь уже ничего не имело смысла. Он не мог сердиться на Брайт, потому что она была не единственной, кто хранил опасную тайну.