Дарья Сойфер - Укротить ловеласа

– Вы хоть знаете, что он женат? – севшим голосом укорил он любовницу Барабаша.

– Кто?! – опешила она, и от неожиданности опустила руки с одеждой, которыми прикрывала кружевное белье.

Игорь сглотнул: глупо было отрицать, что вкус на женщин у Платона был отменный. Молочно-белая кожа, чуть тронутая румянцем то ли стыда, то ли возмущения, заставляла забыть о мирской суете быстрее, чем вирусный ролик в Интернете. Усилием воли Заславцев поднял взгляд и посмотрел в бесстыжие глаза.

– Платон Барабаш! – изрек Игорь холодно. – И детей у него четверо.

– Я что-то такое слышала, да, – протянула девица. – Но причем здесь я?

– Ты меня звал? – раздался у Игоря за спиной знакомый голос.

Заславцев обернулся: Платон Барабаш собственной персоной стоял сзади и удивленно оглядывал собеседницу Игоря.

– Постой… – нахмурился тот. – Так ты не в соседнем номере?…

– В соседнем, – с готовностью кивнул Барабаш. – С той стороны. А это кто?

– Так это не твоя… В смысле… Не… – растерялся Игорь.

– Слушайте, вы тут разберитесь как-нибудь сами, – вмешалась девица и, тряхнув каштановой гривой, гордо прошествовала по коридору к лифту, предоставив Игорю наблюдать, как плавно покачиваются при ходьбе ее женственные формы, обтянутые полупрозрачной тканью.

– Ты чего тут слюни распустил? – Платон ткнул Игоря локтем в бок.

– Я?! Еще чего! – опомнился Заславцев. – Просто подумал, что она твоя любовница…

– А вот за такое, – стиснул челюсти Платон, – я мог бы тебе и врезать! Но если ты так отвратительно играешь без переломов, страшно подумать, как ты будешь фальшивить с травмами!

– Не смеши, – отмахнулся Игорь и двинулся к лифту.

– Только попробуй сказать что-то такое Наде! – Платон в два шага догнал его. – И я скажу детям, что тебя отправили в филармонию при Северном полюсе.

– А такая есть?

– Поисковиком они в любом случае пользоваться не умеют.

Игорь терпеливо ждал, пока фонтан Платоновского возмущения иссякнет. Ждать пришлось долго: весь обед и всю дорогу до Консертгебау Барабаш на все лады рассуждал о том, как только могла в предательский мозг Игоря закрасться мысль, будто Платон способен на измену.

Перед репетицией, впрочем, Платон немного успокоился, но и тут Игорю не удалось сосредоточиться на работе. Ни с того ни с сего Барабаш просиял, хитро прищурился и, едва выпустив виолончельный шпиль, замер со странным видом.

– Кстати, – таинственно начал он совершенно не кстати. – А как там у вас с Таней?

– Чего?

– Ну, Таня, – с нажимом повторил Платон, словно это что-нибудь проясняло. – Вы уже познакомились поближе?

Игорь прикрыл глаза и вспомнил тот день, когда согласился играть дуэтом. Вспомнил, какие убедительные аргументы приводила Надя, и какими радужными казались карьерные перспективы. Теперь все это меркло перед «удовольствием» от работы с человеком, которого явно настиг преждевременный старческий маразм.

– Какое. Твое. Дело? – с расстановкой осведомился Игорь, призвав остатки самообладания.

– Что, в точку попал? – расплылся в улыбке Барабаш. – Да ты не переживай, я не буду над тобой смеяться. По-моему, она как раз тебе очень подходит.

– Мне? Она? – только и смог переспросить Игорь.

– А что? Аккуратная, деловая… А как готовит! – нараспев произнес Платон. – Надя тоже думает, что из вас бы вышла отличная пара!

– Погоди, вы что, сводничеством занялись?! – Игорь не верил своим ушам. А ведь говорили ему приятели: не стоит заводить женатых друзей, они перетягивают к себе на темную сторону с упорством сектантов. И начнется: парные свидания, выходные на даче, совместные поездки на море… Кошмарный ужас, иными словами. Признаться, о Барабашах, несмотря на Платона, Игорь был лучшего мнения.

– Да тише ты! – зашипел вдруг Платон. – Она уже тут. И виду не подавай, веди себя как обычно. Ну… – он запнулся на мгновение. – Чуть менее занудно, чем обычно.

Таня и вправду уже появилась на горизонте, и только это спасло Платона от основательной головомойки. Игорь был слишком деликатен, чтобы затевать разборки при девушке, даже если эта девушка навострила лыжи в ЗАГС.

– Вы пока… Разыгрывайтесь, – Таня запыхалась, видно, со всего духу гналась за потенциальным женихом. – Сначала должна отыграть скрипачка, но ее что-то нет до сих пор.

– А ничего, что она весь оркестр заставляет ждать? – возмутился Платон. – Что за люди пошли, чужое время не ценят… Нет, это надо, опаздывать на репетиции?

Игорь чуть не расхохотался партнеру в лицо. Вот от кого угодно он готов был слушать подобные сентенции о непунктуальности, только не от Платона Барабаша. Пальцев на руках и ногах у всего оркестра не хватило бы, чтобы сосчитать, сколько раз Игорю приходилось краснеть за своего коллегу. Да на мировых состязаниях по опозданиям Платон бы занял почетное первое место. Стоило Наде отправиться в очередной декрет и ослабить надзор за расписанием мужа, Платон начинал вести себя так, будто часы еще не изобрели. Однажды он не только явился на репетицию минут на сорок позже, так еще и притащил вместо смычка детскую бутылочку.

– Потерпи, сейчас придет, – тактично отозвался Игорь: публичные разборки он любил еще меньше опозданий.

– Нет, что значит потерпи?! – заартачился Барабаш. – Это же не ее сольный концерт! Тут и королевский оркестр, и исполнители с мировым именем…

– Это ты про себя, что ли? – не сдержался Заславцев.

– А хоть бы и так! И еще немецкий флейтист… – Платон кивнул на низенького духовика, который преспокойно возился в смартфоне. – Да он же вне себя! Немцы вообще гиперпунктуальны! Что за скрипачка такая?

– Полина… Как там ее, фамилия смешная… Кокс, что ли… – Таня выудила из сумочки микроскопический блокнот с сердечками. – Кукса. Полина Кукса. Лауреат итальянского конкурса, между прочим…

Игорь вздрогнул. Эту фамилию он слышал. Лет двадцать назад, но забыть так и не смог. И не только потому, что она была, как выразилась Таня, смешная. Воспоминания детства проползли по позвоночнику ледяными мурашками, и Заславцева передернуло.

– Что? – тут же насторожился Платон. – Ты ее знаешь?

– Знал когда-то… – как можно безразличнее ответил Игорь. – Играли вместе в Ялте на конкурсе молодых исполнителей. Ну… Как вместе… Не дуэтом, конечно.

– И что она? Сильная?

О, Игорю было, что высказать на этот счет, но он не хотел прослыть брюзгой и завистником. Он будто наяву снова увидел перед собой толстую прыщавую девочку с брекетами, которые вполне могли бы послужить капканом на некрупную дичь. Она все время ныла, видно, чтобы оправдать фамилию, а когда не ныла – ела, потому что за ней по пятам бегала ее чокнутая шумная мамаша со всякой снедью в фольге. Мамаша эта влезала на репетициях, скандалила с дирижером. Потом нарядила свое ненаглядное чудище в душераздирающее платье с бусинами и рюшами, и отправила на сцену первым номером, потому что «Полечка плохо себя чувствует, она не может ждать».