Дарья Сойфер - Диагноз: любовь

– Ты в институт собираешься? – спросила Ника.

– Не начинай. Я уже не маленькая.

– Так сессия на носу…

– Тебе бы только нудеть! А то ты сама на все лекции…

– Подожди! – перебила ее Ника. – Мне пора. Перезвоню.

И она срочно убрала телефон, потому что в дверях появился целый выводок врачей. Паша шел сзади, но из-за роста она увидела его первым и весело помахала. А он только едва заметно улыбнулся и мотнул головой.

– Ну, кто у нас тут? – приземистый мужчина с крючковатым носом и маленькими, близко посаженными глазками перебирал в руках истории.

– Карташова, – отозвался Паша, прежде чем Ника успела раскрыть рот.

Врачи выстроились перед ее койкой, как зеваки вокруг уличного фокусника.

– Так-так… – коротышка читал записи, кивая. – Ну, ясно. Исаев, мы это еще обсудим.

Он передал бумаги коллеге и двинулся к Нике, пока остальные, глядя в записи, перешептывались и нехорошо косились на Пашу. Один в один стайка популярных пятиклассниц, обсуждающих чей-то неудачный наряд. Исаев, сцепив челюсти, гипнотизировал затылок коротышки.

Ника, не зная, чем ему помочь, с готовностью откинула одеяло, подняла подол.

– Я чувствую себя гораздо лучше! – отрапортовала она. – И уже почти не болит.

Врач осмотрел шов, легонько потыкал ей в живот и снова накрыл, ни разу не взглянув в глаза. Тогда она вспомнила про градусник, достала и с облегчением отметила, что температура ниже, чем вчера.

– Смотрите, тридцать семь и три, – довольно протянула термометр. – Уже лучше.

– Отлично, – пробормотал коротышка, брезгливо взглянув на стекляшку, словно она не из подмышки его достала. – Положите. Кто у нас следующий?

И он повел за собой безмолвную компанию, предоставив Нике любоваться вереницей бирюзовых спин.

– Паш! – шепнула она слишком поздно: его высокий силуэт уже маячил за двумя стеклянными стенами, ссутуленный и мрачный.

Ника снова осталась в одиночестве. Что на него все так ополчились? Почему у него вид, словно он ждет выволочки? Неужели с ней что-то не так? Или он забыл у нее в кишках перчатку? Или его собираются отругать за то, что он притащил ее сюда из Пушкино? Точно! Наверняка лишние проблемы им ни к чему, а случай у нее явно неприятный. Нет, она обязана что-то для него сделать. Хоть как-то отблагодарить… И она взялась за телефон.

– Лен, можешь говорить? – выпалила она, едва услышав знакомый голос.

– Нимаму, – промычало в ответ.

– Чего?!

– Не мо-гу! – Лена звучала сонно и сердито.

– Ладно, я потом перезвоню.

– Погодь, ты ж в больнице…

– Ага.

– Ща… – Лена испустила вздох вселенского изнеможения. – Операция нормально прошла?

– Да.

– И что, серьезно, Исаев оперировал? Наш Исаев? И прямо скальпелем, а не складным ножичком?

– Прекрати, – осадила ее Ника. – Он… спас меня, вроде как. Ответственный хирург. И не такая уж задница, как раньше.

– Тпру! – фыркнула в трубку Лена. – Стоп. Ты сейчас вступилась за Пашку? Ты?

– Люди меняются, – Ника раздраженно поджала губы. – Не хочу об этом. Если я тебе переведу деньги на карточку, ты сможешь снять и привезти? Сегодня, завтра? Как будет удобно.

– Могу… А почему не через маму?

– Не хочу, чтобы она знала.

– Ты Пашу собралась благодарить конвертом, что ли?

– А в чем проблема? Нормальная практика.

– Только не говори, что он сам намекнул! – ужаснулась Лена.

– Нет! Что ты! Нет, конечно. Просто… Ну, я не знаю. Мне хочется что-то для него сделать.

– Испеки что-нибудь.

– Действительно, – Ника закатила глаза. – И как я раньше не подумала? Тащи портативную духовку, комбайн, кило муки…

– Не валяй дурака, Карташова. Выпишут – испечешь.

– Так дела не делаются. Всякие там коньяки – слишком пошло. К тому же он может решить, что я намекаю на его алкоголизм. Ты не помнишь, у него отец не спился?

– А разве это не у Игоря Самойленко? – протянула Лена. – У Исаева, кажется, просто ушел… Или его не было… Ладно, не наше дело. Привезу деньги сегодня к обеду.

– Только это… Я в реанимации, тебя, скорее всего, не пустят. Можешь сама ему отдать?

– Ну, это уже как-то странно…

– Ленусик, я тебя очень прошу. Купи открыточку, сделай как-нибудь невзначай, чтобы не обидеть его. Ты это умеешь. Ой, он идет… Ты набери меня, как приедешь. Все-все, пока.

Ника сбросила звонок, широко улыбаясь Исаеву.

– Ну, как ты здесь? – он выглядел как побитая собака.

– Тебе из-за меня досталось? Что-то не так? Слушай, я не хотела доставлять тебе неудобств…

– Да нет, Бась. Ты тут ни при чем.

Ника скрипнула зубами, но промолчала.

– Начальство, работа, – он потер переносицу. – Все, как обычно.

– Слушай, – она заговорщически поманила его, и от этого жеста он почему-то вздрогнул. – Тут такое дело… Ну, пригнись, я не хочу тебя подставить…

– Карташова, говори так.

– Ладно, – Ника по-шпионски огляделась по сторонам. – Я знаю, что посетителей здесь быть не должно, но… Ты ведь вчера ко мне кого-то пустил?

– Ааа, – понимающе протянул он. – Ясно. Ты про Марка?

– Так он все-таки был здесь? А ты случайно не слышал… Ну, не говорила ли я что-то… я плохо помню, но…

Паша насмешливо фыркнул, скрестил руки на груди и изогнул бровь.

– Пожалуйста! – взмолилась она. – Не томи! Я говорила что-то ужасное?!

– Это с какой стороны посмотреть…

– Паша! Я тебя прошу! Что я ему сказала?

– Ну, – он принялся загибать пальцы. – Ты на него вешалась, предлагала себя, Лену, трехколесный велосипед…

– Трех… чего?!

– Ага. Я думал, Надежда Сергеевна воспитывала тебя строже. В какой-то момент я ей даже поверил и решил, что ты – девочка-припевочка.

– Стой-стой… Ничего не понимаю. Какой велосипед? Какая Лена? Ты о чем?

– Только не надо изображать школьницу в белом фартуке. Ты вчера ясно сказала: давай, мол, втроем…

И тут Нику осенило. Она хлопнула себя по лбу и расхохоталась.

– Я не об этом говорила. Он – мой шеф, и мне нужны его инвестиции…

– Верный способ их получить. Была бы у меня твоя фигура, я бы давно заведовал хирургией.

– Фу, Исаев! Я о другом! Я просто хотела… – Ника осеклась и уставилась на него яростным взглядом. – Хотя… Знаешь, что? Я не обязана перед тобой отчитываться. То, что я ему говорила, только наше с ним дело. Ясно?

– Куда уж яснее, – Паша продолжал откровенно веселиться.

– Больше ты сюда посетителей не пустишь?

– Не-а.

– Тогда спустись, пожалуйста, в обед вниз, Лена кое-что тебе передаст.

– Я тебе что, пункт передач?

– Это личное, Исаев! Последняя просьба. И больше ты меня не увидишь.

– Твоими бы словами, – Паша тяжко вздохнул и помотал головой. – Только теперь тебе здесь неделю пастись. Как минимум.

Мальчишеская искорка в его глазах погасла, он снова постарел, осунулся. Неужели она настолько его достала? И ему противно ее здесь видеть? Может, все-таки рассказать про Веселовского, чтобы Паша не считал ее последней подстилкой?.. А, ну его. Пусть думает, что хочет. Каким бы расчудесным доктором он ни стал, у них никогда не будет ничего общего. Велика ли разница: жирной он ее считает, глупой или аморальной? Нечего так переживать о его мнении. Пройдет неделя, ну, две, и они разойдутся. Все, призрак дурного прошлого исчезнет из ее жизни. И пора бы уже этому обрадоваться. А ей почему-то стало тошно…