Дарья Сойфер - Диагноз: любовь

Веселовский напрягся.

– Ладно, – коротко кивнул он, после некоторой паузы. – Я скажу юристам выслать тебе шаблонный договор. Обсуди с ними детали, и если какие-то моменты покажутся тебе спорными, поговорим за ужином.

– Когда?

– Сегодня. Я планировал поесть в тишине, но так и быть. У тебя будет полчаса, и заранее все обдумай. Кондитерская – не приоритет для меня, чтобы ты понимала. Я верю в тебя как в надежного партнера, верю в твою работоспособность и хватку. Но делать какие-то исключения не собираюсь.

– Понимаю.

– Отлично. Зайдешь ко мне в шесть, поедем вместе, – на этом Веселовский распахнул дверь кабинета, пропустил Нику в холл и быстрым шагом направился к лифтам.

Карташова обожала четкость. Ясность во всем, точки над «i», системность и порядок. Однако договор на пятнадцать страниц поверг ее в страшное уныние. Казалось бы, юриспруденция призвана для того, чтобы все права и обязанности разложить по полочкам, но на деле витиеватые словесные конструкции запутывали даже то, что представлялось понятным изначально.

Ника в третий раз перечитывала один и тот же абзац, но на строках «в лице такого-то, действующего на основании приказа номер такой-то от такого-то числа, именуемый в дальнейшем…» снова возвращалась к шапке. До вечера! Браво, Марк Андреевич! Ей, осилившей в школе «Войну и мир» и «Тихий Дон», в жизни не дочитать этот контракт с сатаной. И если где-то в конце есть пункт, что она отписывает душу и первенца Веселовскому, ей об этом не узнать. И как быть? Спалить юротдел или приползти к ним на пузе с просьбой все разжевать? Ника выбрала второе.

Прохладным тоном, с видом невероятно занятого человека, оторванного от работы государственной важности, юрисконсульт Римма пересказала Карташовой суть контракта. Контрольный пакет, права на названия, фирменные блюда, сайт и товарный знак – все получал Веселовский. Процент от прибыли – с момента выхода в плюс. Вроде ничего нового, но на бумаге все выглядело страшнее, чем в теории. И Нике на мгновение расхотелось лезть в этот хомут. В Марке иногда проглядывала акула. Любой неверный шаг – и стальные челюсти сомкнутся на шее. И где теперь вся твоя решимость, Карташова?..

Но Ника закусила удила и без пяти минут шесть уже стояла под дверью босса, сжав сумочку, как штык перед последним боем.

«Ягуар» домчал их до модного стейк-хауса, и она вдруг пожалела, что не уточнила сразу, кто оплачивает ужин. Веселовскому это было бы раз плюнуть, но ведь они пришли сюда как потенциальные партнеры, а не любовники. А для нее, особенно после всех трат в кондитерском бутике, ценник был неподъемным. Ника ждала какого-то намека, но Марк с привычной небрежностью заказал мраморное мясо средней прожарки с гранатовым соусом и откинулся на спинку стула. Ника вздохнула и выбрала салат с тунцом, отказавшись от горячего.

– Я привык работать в другой сфере, Ника, – начал Марк, оттянув узел галстука. – В сфере инноваций. Где каждый продукт уникален. В ресторанном бизнесе все топчутся на одном месте.

– Тогда зачем я тебе?

– Не знаю, – честно ответил он. – Я оценил твою работу над планом, все выверено и надежно. Если деньги могут работать, то пусть работают. У меня были и более рискованные вложения.

– Я просто хочу понять, – Ника задумчиво водила пальцем по ножке бокала с водой. – Ты заинтересован в том, чтобы идея была воплощена? Именно в том виде, в котором я ее подала?

– Мне нравятся твои десерты. Я все честно попробовал днем, суши за обедом все равно были отвратительны, – Марк невольно скривился. – А у тебя все вкусно.

– Почему мне тогда кажется, что сейчас будет но?

– Потому что оно будет. Я бизнесмен, а не художник. Если мне придется выбирать между идеей и продажами, хотя, подчеркну, твой план, скорее всего, сработает именно в первоначальном виде, я выберу продажи.

– Справедливо.

– Это хорошее предложение, Ника. Ни один банк не одобрит кредит на такую сумму человеку без запаса прочности. И проценты… Одна ты не вытянешь. Нерентабельно.

– Знаю.

– Что ж, – Марк развернул салфетку с ножом и вилкой, потому что на горизонте появилась официантка с едой. – Тогда давай обсудим детали. Но времени я тебе даю до пятницы. Либо мы в пятницу подписываем контракт, либо предложение аннулируется. Договорились?

– Да, Марк, – она глотнула воды, жалея, что не заказала вина.

В итоге он все же расплатился. Лениво, по-царски.

– Не валяй дурака, – бросил он, когда она полезла за кошельком.

Ника смотрела на него и не понимала, откуда в ней брались романтические фантазии все эти годы. Теперь она ясно осознавала: он чужой. То, что когда-то казалось мужественностью, вдруг предстало в ином свете. Жесткий, непримиримый человек. С ним не получилось бы уютно лежать под пледом и мечтать. Стал бы он откровенно восхищаться ее готовкой? Подошел бы на кухне сзади, пока она моет посуду, чтобы нежно поцеловать в шею? Вряд ли. Да и Марк больше не позволял себе никаких вольностей. Вступили на поле переговоров, и все искры, которые летали между ними на тренинге, растаяли. И Ника была этому рада. Очередной порции волнений она бы просто не вынесла.

@drPashaIsaev

30 мая 15:43

#отпускное

Душа просит праздника. Предложения в студию.

Сначала Паша названивал Нике с упорством продавца пылесосов. А потом вдруг решил: с хрена ли? Взрослый мужик. Завидный, между прочим, жених. Помани пальцем любую из медсестер – и компания на вечер обеспечена. Ну, нахамила Катька. И когда Паша понял, что из-за ее слов Карташову бесследно сдуло из квартиры, обрушил на сестру весь свой гнев. А он был страшен.

Отчитал мелкую так, что выпори он ее просоленными розгами, эффект и то был бы слабее. Рассказал про первый день, про истерики Никиты, про грозу и путешествие в больницу. Про то, как Ника купала ребенка, канифолила каждый день ванну, кухню и комнаты, чтобы мелкий не дышал пылью. Не спала по ночам и тягала на улицу коляску. Утешала и распевала колыбельные и ни на секунду не подумала сбежать, как сама непутевая Катька. Паша своего добился. Устыдил девчонку. Выбил обещание во что бы то ни стало извиниться при следующей встрече. И не просто извиниться, а покаяться и рухнуть в ноги этой святой женщине.

Однако потом Катя с мужем и ребенком свалила – думать о своем поведении, а Паша попытался поговорить с Никой. И ему не удалось. Святость Карташовой испарялась на глазах, и он злился. В конце концов, лично он ничего такого плохого не сделал. Распинался перед Макарихой, чтобы заслужить одобрение Никиной лучшей подруги, честно выслушивал ее пустой треп, изображал из себя английского аристократа. Ладно, чутка перестарался, чтобы проверить реакцию Карташовой. И сам уже был не рад, потому что та взъелась и изводила его потом своими показательными выступлениями. И вот уже почти-почти… Но нет! Явилась Катька, брякнула глупость, не подумав, а Ника, как нарочно, будто этого и дожидалась. Взяла, жестокая, и бесследно исчезла.