Дарья Сойфер - Диагноз: любовь

– И как быть? – Алина вцепилась в его запястье, как будто он мог что-то изменить. – Ребенка никак нельзя сохранить? Переместить в матку?

– К сожалению, нет.

– Я боялась, что это может быть выкидыш… – ее глаза заблестели от слез. – Но он же может пройти сам? Для этого не надо ехать в больницу? Ну, в смысле… А это точно не выкидыш?

– Нет, – Паша сочувственно взял ее руку. – Алина, послушай меня. Ситуация опасная. Нужно оперировать. Без этого никак.

– А шов будет такой же страшный, как у Ники?

– Скорее всего, нет. Можно обойтись лапароскопией, совсем маленькими разрезиками, – Паша показал пальцами расстояние около сантиметра. – Даже следов потом почти не останется. Но я пока ничего не гарантирую. Нужен специалист.

– Разве ты не можешь это сделать? Пожалуйста-пожалуйста! – она клянчила почти как Катя, и хотя Паша такого поведения терпеть не мог, внутри что-то екнуло. – Ведь если аппендицит можно так удалять, и внематочную… Значит, мама не узнает? Ты напишешь, как будто это был аппендицит, и всё! Я прошу тебя! Она ведь меня убьет!

Паша чувствовал, что теряет стойкость и самообладание, и потому сделал первое, что пришло в голову:

– Ника! – отчаянно крикнул он.

Похоже, она была его единственным спасением. Ему смертельно не хотелось снова во все это влезать. Отпуск прямо-таки задался! Очередная Карташова, очередная дилемма.

– Ника, – снова позвал Исаев, и она, наконец, соизволила появиться.

– Что там, Павлик? Что-то ужасное? – тетя Надя едва ли не подпрыгивала, чтобы заглянуть через плечо старшей дочери в комнату.

– Нет-нет, Надежда Сергеевна, все под контролем. Еще минуточку.

– Иди, мам, – Ника щелкнула дверным замком.

– Нужен твой совет, – Паша понизил голос.

– Только не ругайся, я тебя умоляю! – отчаянно зашептала Алинка. – И обещай, что не скажешь маме!

– Мне это уже не нравится, – нахмурилась Ника.

– Да пообещай ты ей уже! – не выдержал Исаев и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. – У нее внематочная беременность.

– В смысле?! – Вероника лихорадочно пригладила волосы и, явно не зная, куда деть руки, скрестила их на груди. – Алина, ты в своем уме? Я тебе лет пять назад все объяснила про контрацепцию! Только не говори, что ты по пьяни…

– Ты же обещала! – младшая совсем по-детски надула нижнюю губу.

Вот-вот, Катя делала точно так же! Знал бы, что эти две мелкие курицы вырастут такими дурами, порол бы их в детстве ремнем для профилактики.

– Она не хочет говорить маме, – вмешался Паша, пока не началась ссора. – Просит меня взять ее на операцию.

– Ты же в отпуске! – удивилась Ника. – И ты не гинеколог.

– Когда я брал тебя, тоже была не моя смена, – он вздохнул, мысленно уже ругая себя за следующие слова. – Теоретически, я и правда могу выйти. И не придется ничего рассказывать Надежде Сергеевне. Беременность правотрубная, такие часто путают с аппендицитом. Слишком схожая клиника. Раз десять, наверное, за мою практику мне клали на стол женщин с ошибочном диагнозом. Я, правда, всегда в этих случаях трубу удалял. Так что ничего не гарантирую.

– Алина… Твою же мать… – Ника устало опустилась на компьютерное кресло и провела по лицу ладонью.

– Но он же сказал: можно так сделать, и мама ничего не узнает, – пыталась разжалобить сестру Алина.

– Помолчи! – огрызнулась та. – Ты уже сделала все, что могла. Паша, у тебя из-за этого могут быть неприятности?

– Не должны, по идее. «Скорую» надо вызывать так или иначе, поедем к нам. Просто я не хочу обманывать тетю Надю без твоего ведома. Чтобы потом не оказаться крайним.

– Вечно ей все сходит с рук, – вздохнула Ника, осуждающе взглянув на сестру. – По-хорошему, Алин, надо сейчас пойти и выложить все маме и дяде Вите. Тебе не помешало бы как следует всыпать… Радуйся, что у нее гипертония, а у него был в позапрошлом году инфаркт. Всех подняла на уши, а сама…

– Ладно-ладно, ей сейчас и без того плохо, – вступился Паша, хотя был солидарен с коллегой по клубу старших отпрысков. – Выпишу, и сможешь ее хорошенько взгреть. Значит, решили? Беру как аппендицит?

– Добрый ты человек, Исаев, – Ника покачала головой и сдалась. – Хорошо, пусть будет так. Пойду, обрадую маму. Отец ребенка в курсе? Кто он вообще?

– Тут такое дело… – Алина посмотрела на сестру, на Пашу, снова на сестру. – Учти, ты уже обещала, что не будешь психовать… В общем, это твой босс. Марк.

@drPashaIsaev

30 мая 21:52

#тоска #отпускныебудни

Народ, я серьезно.

Работа засасывает, как Мордор.

Заберите меня кто-нибудь из Москвы.

Пашино возвращение в больницу не было триумфальным. Медсестры косились на него с недоверием, коллеги натянуто улыбались. Лукьянова высказалась за всех:

– Исаев, что тебе не отдыхается? Пришел хвастаться отпуском?

– Конечно. – Паша достал форму, чтобы переодеться. – Какое может быть удовольствие от жизни, если не испортить настроение ближнему?

– Давай, издевайся. – Лукьянова потерла шею, убирая очередную заполненную историю. – У тебя, дружочек, зависимость. Тебе бы загорать, а круги под глазами только чернее стали.

– Это меня Поспелов на тех выходных напоил. Насильно.

– Рассказывай мне тут, – она скептически хмыкнула. – Лечиться надо.

Исаев и правда чувствовал себя довольно скверно. И не потому, что гостил у Жени. Как-то все вдруг стало тошно и безрадостно. Что-то навязчивое крутилось в голове, но тут же ускользало. Хотелось сбежать куда подальше от собственных мыслей, сменить обстановку, только чтобы все прекратилось. И он поспорил бы с кем угодно на свою коллекцию предметов, извлеченных из прямой кишки, что дело в Карташовой. Пора уже было ее выловить, зажать в угол и все выяснить раз и навсегда. Либо она с ним, либо она сама по себе. И никаких намеков, обид, недоговорок и прочих женских ритуалов. Оставалось только разобраться с ее сестрой.

В «Скорой» с Алиной ехала Ника, Паше пришлось сажать тетю Надю к себе и везти следом. Надежда Сергеевна что-то рассказывала, и под ее мерный бубнеж Исаев задумался: как могла младшая Карташова забеременеть от Марка?

Нет, теорией он владел и, чего уж скрывать, сам, бывало, практиковался. Но даже он со своей склонностью выпить и расслабиться никогда не забывал про предохранение. А уж Веселовский должен быть помешан на том, чтобы все шло по плану. Чем человек богаче, тем серьезнее он относится к последствиям своих поступков. Особенно, если этот человек зарабатывает на инвестициях и привык соображать на несколько ходов вперед.

Паша сам был свидетелем знакомства Алины и Марка. Девчонка тут же включила обаяние, Веселовский лениво предложил подвезти. Даже если поднапрячь воображение и представить, что все случилось в первый же день, а оно примерно так и было, судя по срокам, то глупо было бы допускать малейшую вероятность, что Марк вдруг решил поэкспериментировать с ощущениями. И потом еще так хладнокровно подвозил домой старшую Карташову? Приударил за обеими? Либо он последний мерзавец, либо что-то тут нечисто.