Николай Лобко - Варенька

— А я учебу не брошу. Успокойте, пожалуйста, тетю Лину. Скажите ей, что я в техникум готовлюсь…

Говоря это, Варенька не обманывала Савву Христофоровича. Она действительно старательно готовилась к вступительным экзаменам, хотя занялась этим не по собственной инициативе, а по совету Нины.

Во время очередной прогулки к новому дому Николай пожаловался своей подруге, что, мол, требования к нему, как к помощнику мастера, с каждым днем растут, а знаний у него маловато.

— Учиться тебе нужно, — заключила Нина. — Поступай в техникум. Осенью на экзамены пойдем. Вместе учиться будем.

— Куда мне, — отмахнулся он. — На первом вопросе срежусь.

— Чтобы подготовиться, еще есть время, — настаивала она.

— Нет, — решительно отказался он.

Нина — девушка тихая, скромная, ласковая, однако не так-то легко заставить ее отказаться от принятого решения, к тому же если она убеждена, что это решение правильное и на пользу другому.

— А ты можешь завтра прийти пораньше? — с хитринкой в улыбке спросила она.

— В любое время, хоть прямо со смены, — не подозревая никакого подвоха, обрадовался Николай.

На следующий день Нина вышла к нему с учебником алгебры.

Николай вначале недовольно насупился, а потом ласково обнял девушку и засмеялся:

— Ох и настойчивая ж ты!

— Нет, — глядя ему в глаза, возразила она. — Просто я тебя очень люблю.

Открыли книжку. Оказалось, Николай еще кое-что помнит, и не плохо, а что забыл — легко восстанавливал в памяти.

— Не худо бы и Варваре в техникум пойти, — как-то сказала Нина.

— Так давай и ее сюда, — охотно подхватил Николай.

На следующий вечер, выбрав самую глухую аллею в саду, учили втроем:

— Квадрат разности двух чисел равен квадрату первого числа, минус удвоенное произведение первого числа на второе, плюс квадрат второго числа.

Над головами светил фонарь, отбрасывая на открытую книгу колеблющиеся тени от разлапистых листьев клена. Издалека доносилось порывистое аргентинское танго. А из гущи кустов сирени пристально и удивленно подглядывала белыми немигающими глазами полуобнаженная гипсовая богиня любви…

Получив от Вареньки обещание в ближайшие дни непременно навестить свою больную тетку, Савва Христофорович ласково простился с девочкой. Настроение у него было преотличное!

В общежитие Варенька прибежала, заливаясь горькими слезами, и, не раздеваясь, как была в плаще, грохнулась прямо на кровать, лицом в подушку.

— Что случилось? — обступили ее испуганные подруги.

— Из-за меня тетя Лина заболела, — всхлипывая, сообщила она.

— Из-за тебя? — усомнилась Римма. Вот диво-то!.. Как узнала?

— Дядя Савва сказал. Возле молочной случайно встретились.

Подруги облегченно заулыбались, понимающе переглянулись. Однако Варенька продолжала плакать.

— А он не сказал, что твою тетку уже похоронили? — резко и насмешливо спросила Женя.

— Нет, не сказал. — Варенька недоуменно подняла на нее заплаканные глаза.

— Хватит вам. — Мария отстранила девушек от своей названной сестры и, присев рядом на кровать, бережно обняла ее вздрагивающие плечи. — Успокойся. Завтра все узнаем…

На следующий день, пользуясь тем, что утренняя смена на фабрике заканчивалась значительно раньше, нежели работа в учреждениях, Мария решила по-своему проверить сообщение Саввы Христофоровича. Прихватив с собой Вареньку и Женю, она отправилась на улицу, где в небольшом домике под красной крышей благоденствовала артель, в которой работала Амелина.

Девушки остановились на противоположной стороне улицы возле витрины продуктового магазина.

Капитолина Николаевна ждать себя не заставила. Спустя минуту после конца работы она вышла из домика и пошла дальше своей обычной подпрыгивающей походкой. Рядом шаркал микропорами пожилой, с округлым брюшком мужчина. Прижимая тощий портфель к груди, он вполголоса говорил ей что-то такое, отчего она, жеманничая, поводя плечами и слегка покачиваясь в бедрах, стыдливо улыбалась. На тяжелобольную Амелина никак не походила.

— На кладбище, видать, подалась, в могилу! — сердито буркнула открытая и прямая Женя. — А чтоб не скучно было на том свете, попутчика прихватила.

Варенька растерянно глядела в сторону быстро удаляющейся тетки.

— Ладно, сестричка, — ободряюще улыбнулась ей Маруся. — Не будем расстраиваться от того, что не перевелись еще на земле люди, которые стремятся воспользоваться нашей простотой и доверчивостью. Нам сейчас не до них. Дел ведь невпроворот…

Уже много дней бригада Марии Логовской тщетно билась над освоением заводного челнока.

Помощники мастеров соседних комплектов дружески советовали:

— Бросьте вы это пустое занятие. Ведь сколько ткачей до вас бралось, однако ж ни у одного ничего путного не получилось.

— Должно получиться, — упорствовал Николай Бурматов. Но, случалось, и его душу обуревали сомнения: — А может, и взаправду, напрасно стараемся? Существует ведь какая-то граница человеческим и техническим возможностям. Что, если заводной челнок — это такая же несбыточная мечта, как вечный двигатель, а двести сорок оборотов главного вала в минуту — тот самый рубеж, через который нет дальше ходу?..

Уточные нити рвались. Станки останавливались. Ткачих «трепало», они не успевали. Выработка резко упала. Снизился заработок.

Однако Мария и ее подруги крепились. Они понимали, что на зарядке заводного челнока могли сэкономить как раз те драгоценные секунды, без которых идея повышения скоростей становилась ненужной, бесцельной и, главное, недостижимой затеей.

Варенька не переставая восхищалась девушками, их стойкостью, взаимной привязанностью и выручкой. Для нее это была удивительная и чудеснейшая школа дружбы, прочное становление веры в человеческую искренность и доброту. Порой ей казалось, что душа ее вдруг широко распахнулась и в нее хлынуло что-то очень хорошее, отчего хочется все время улыбаться.

Перемену в девочке первой заметила Нина и с радостью заключила:

— Оттаивает.

— А вот наше дело что-то продолжает мерзнуть, — пошутила никогда не унывающая Женя.

Узнав о почине бригады, в цех пришла Анастасия Михайловна.

— Как настроение? — спросила она девушек.

— Настроение бодрое, — скупо усмехнулась Женя. — Идем ко дну, не поминайте лихом.

— Что так?

— Мимо доски показателей шли? — сдержанно произнесла Мария, думая, что секретарь парткома начнет журить за невыполнение плана. — Видели, наверное, кругом черно?

— Пусть вас это не смущает. — Анастасия Михайловна мягко, по-матерински посмотрела на бригадира, обняла ткачих. — Решите задачу с челноками, ваши цифры золотом напишем.

Девушки сразу приободрились, повеселели.