Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

По этой же причине не было единства и между другими высшими генералами. Одни говорили, что в Югославии нам нечего делать, другие считали, что мы обязательно должны участвовать в миротворческой операции. Одним из них был генерал-полковник Леонтий Шевцов.

В январе 1996 года один из газетчиков спросил у Шевцова:

— Вы уполномочены командовать российской миротворческой бригадой в Боснии. Не считаете ли вы, Леонтий Павлович, что сначала нам следовало бы разобраться с пожаром внутренним, российским, и лишь после этого выходить на европейскую арену?

Генерал ответил так:

— К сожалению, эти две линии идут параллельно, и здесь время упускать нельзя, иначе нас могут потихоньку отстранить от всех европейских дел. А Европа — это тоже мы, и у нас тут есть свои российские интересы. Один раз уйдем от проблемы, второй, а на третий нас никто приглашать не станет.

Но ответа на вопрос «где возьмем деньги?» по-прежнему не было. А тут директор департамента МИДа Александр Горелик неожиданно «засветил» странную карту: он заявил, что «финансовый аспект участия России в операции многонациональных сил в Боснии определится только после того, как будет принято официальное решение о направлении в состав этих сил российского воинского контингента». А затем подтвердил, что высшие государственные органы РФ «конкретного политико-организационного решения на сей счет пока не вынесли».

А до старта участия нашей бригады в операции оставалось уже 20 дней. Ельцин обратился в Совет Федерации с просьбой ускорить рассмотрение вопроса, чтобы подвести законодательную базу под наше миротворчество.

В начале января 1996 года генералы и офицеры Генштаба, внимательно следившие за развитием событий в Югославии, испытывали гнетущую тревогу из-за того, что непонятное, кем-то скрываемое, недоговариваемое, невнятное происходило в дипломатических маневрах Москвы вокруг Боснии.

Секретные шифровки, валом валившие из Вашингтона, Белграда, Брюсселя, не стыковались между собой, в них одно было лишь совершенно ясно: нас оставляют с носом. 1 января 1996 года неожиданно проклюнулся невразумительный голосок российского дипломата из Загреба. Этот «высокопоставленный сотрудник», панически боявшийся назвать свою фамилию, пробормотал для прессы следующий пассаж: «Участие России в будущей операции по выполнению подписанного в ноябре между Загребом и хорватскими сербами соглашения о мирной реинтеграции в состав Хорватии Восточной Славонии (сербонаселенной части республики. — В.Б.) возможно, но не предопределено. Все зависит от того, будут ли учтены интересы и пожелания Москвы».

Тот же дипломат отметил, что «для согласия РФ участвовать в предстоящей операции необходимо, чтобы она была ооновской и осуществлялась не путем принуждения сторон, а на базе сотрудничества и доброй воли. В противном случае ни о какой реинтеграции не может идти и речи».

Совершенно неясным оставался и вопрос финансирования нашей бригады, отправляющейся в Югославию. Для ее переброски, по расчетам наших генштабовских специалистов, требовалось 60 самолетовылетов и 4 железнодорожных состава. Вместе с собой бригада везла 120 единиц бронированной техники и 300 автомобилей.

Минобороновские финансисты рассчитали, что на первых порах для нашего участия в операции необходимо изыскать 78 млн долларов (техническое обеспечение, прогон и использование техники, горючего, амуниции, пищевого довольствия). Еще 20 млн необходимо было для того, чтобы платить жалованье личному составу (почти 2000 человек). Когда же этот вопрос обсуждался в парламенте, Комитет по обороне представил совсем другие расчеты: в 1996 году, по его мнению, на содержание нашего миротворческого контингента потребуется 109,5 млрд рублей и 18,8 млн долларов США.

Наши контрактники, служившие в Югославии под флагом ООН, получали по 860–960 долларов в месяц. А их соседи, «голубые береты», скажем, из Франции и Бельгии, получали по 3000 долларов. У наших бойцов была скрытая зависть к коллегам. Но люди не роптали — 800 долларов для наших военнослужащих были довольно большими деньгами. «Обчищая» таким образом своих миротворцев примерно на две тысячи долларов в месяц каждого, правительство погашало государственные долги ООН, из которой и финансировались операции.

И хотя из правительства в начале января 1996 года просочилась в прессу информация о том, что деньги для наших десантников найдены в военном бюджете, то была липа. Статья в военном бюджете, по которой финансировалась деятельность российских миротворческих сил за рубежом, была мизерная, тех денег не хватало даже на содержание 18 тысяч наших миротворцев на территории СНГ.

Министерство финансов РФ, в свою очередь, официально сообщило, что «вопрос еще не прорабатывался». Из источников в том же Минфине стало известно, что правительство, дескать, намерено обратиться за помощью к частным структурам с просьбой делать пожертвования в виде валютных переводов на специальный счет в Сбербанке. Мне очень захотелось увидеть того коммерсанта, который принесет в Сбербанк 100 тысяч долларов и объявит, что он безвозмездно жертвует их в пользу российских десантников.

В середине декабря 1995 года посол России в США Юлий Воронцов проинформировал Москву о расстановке сил в американском Конгрессе в связи с отправкой миротворческого контингента на Балканы. Судя по содержанию его информации, он цеплялся за какие-то юридические и политические противоречия в отношениях Клинтона с парламентом по балканскому вопросу и намекал, что следует сыграть на них.

Шла мелкая дипломатическая возня, которая не могла существенно повлиять на улучшение наших позиций на Балканах.

А вероятность того, что группировка международных миротворческих войск в Югославии (фактически войск НАТО) сумеет и без нас добиться успеха, была очень высокой. И это неизбежно давало в руки США и руководства Североатлантического альянса мощный аргумент в пользу того, что именно этому союзу «по зубам» самые сложные проблемы миротворчества, и таким образом, дескать, ничего страшного в продвижении «гаранта мира и стабильности» на Восток нет. Следовательно, все вопли некоторых политических сил в России об «угрозе» НАТО беспочвенны. И если Россия действительно хочет стабильности, ей-де место в НАТО.

Но все эти маленькие и большие хитрости легко читались аналитиками Генштаба. Видели их и в Службе внешней разведки. Ее директор Евгений Примаков в очередной раз заявил, что расширение НАТО на Восток невыгодно России, что «в случае присоединения к Северо-атлантическому альянсу восточно-европейских стран, в непосредственной близости от западных границ РФ могут быть размещены ракеты с ядерными боеголовками, с небольшим подлетным временем к жизненно важным объектам нашей страны». В том же ключе неоднократно высказывался начальник Генштаба генерал Михаил Колесников.