Виктор Баранец - Офицерский крест [Служба и любовь полковника Генштаба] [litres]

Таманцев:

– Не может быть!

Дымов:

– А вот и может! Мне этот самый светила рассказывал. Он, кстати, и с Журбеем, и с Кружинером на заседании военно-промышленной комиссии в правительстве был.

Гаевский:

– Не понимаю, а при чем здесь Кружинер?

Дымов:

– Я тоже так подумал, когда узнал, что произошло. Обитает среди нас этот дедушка с вечной перхотью на пиджаке… Анекдоты сальные рассказывает, байки всякие… Хи-хи да ха-ха… А тут вдруг выясняется, что этот забавный старичок подвиг, можно сказать, совершил! А дело было вот так. Молодой и дерзкий конструктор зенитных ракет откуда-то с Урала послал в Кремль жалобу… Мол, есть у меня идея, но никто меня не слушает. Пять лет бьюсь, как рыба об лед. Из Кремля письмо его переслали в Минобороны, а из Минобороны – в Генштаб. А из Генштаба – в наш НИИ, мол, разберитесь там, что придумал этот нахрапистый уралец и дайте ответ. Померанцев перенаправил письмо уральца своему заму, зам – начальнику отдела, а тот поручил дать ответ клерку Кружинеру. Дескать, дедок, тебе и карты в руки… Отшей со всей своей дедовской мудростью, задолбал уже… Кружинер письмо уральца со всеми расчетами прочитал – и мигом к Журбею. А тот пролистал бумаги с чертежами и от восторга до потолка подпрыгнул: мол, золотая голова у этого уральского конструктора! Вот тут он дальше нас пошел! Да что толку, говорит, – пока его проект будем через чиновничьи бастионы проталкивать, американцы вперед убегут… Я уже, говорит Журбей Кружинеру, две пары туфель стоптал, пока по высоким кабинетам с такими же идеями насчет модернизации «карандаша» ходил… Да-да, и по движку ракеты, и по горючему, и по управлению.

Дымов явно был польщен тем, что и Гаевский, и Таманцев слушают его, не перебивая. Он снова закурил и продолжил:

– И что же вы думаете, господа? Этот самый старичок Кружинер, этот хохмач и анекдотчик, собрал в кучу все конструкторские бумаги Журбея, взял письмо этого самого дерзкого уральца и почапал куда бы вы думали? В правительство! Да-да, в Белый дом! И к заму председателя военно-промышленной комиссии все равно пробился! Тот вызвал к себе в кабинет нескольких спецов по зенитным ракетам, и Кружинер им мозги выносил. Там и было принято решение и Журбея, и этого дерзкого уральца, и Кружинера, и этого светилу-локаторщика из десятого номера послушать на заседании комиссии. Светила этот рассказал мне, что свое выступление Кружинер начал примерно так:

– Господа-товарищи, это что же, мать его ети, делается? Да-да! Так вот и говорил с матерком! Вы уже, говорит, тут до того зажрались, что даже бриллиантами брезгуете!

А кто-то из комиссии Кружинеру замечание сделал, – мол, следите за языком. А Яков Абрамыч – ему: «Извините, но вы другого языка не понимаете».

– А в итоге, в итоге что? – нетерпеливо спросил из темноты Гаевский.

Дымов намеренно выдержал театральную паузу и выпалил:

– А в итоге, Артем Палыч, – постановление правительства об альтернативном проекте «карандаша»! Вот какой итог! Журбею все-таки дадут свою ракету доделать. Такая вот история, господа офицеры. Уральский умелец поступает в подчинение Журбея, а вместе с ним – спецы по новому двигателю и топливу. Те самые спецы, которых Журбей еще два года назад предлагал к нам в Москву перевести… Во какая жизнь начинается!

Майоры ушли в гостиницу, а Гаевский еще долго сидел в курилке, переваривая то, что услышал от Дымова. Решение об альтернативном проекте «карандаша» говорило о том, что и Журбея, и этого напористого уральца «вверху» услышали, и кому-то там наконец-то дошло, что надо двигать новую зенитную ракету, так сказать, на конкурсной основе.

Конечно, размышлял Гаевский, это потребует немалых дополнительных расходов. Но игра стоит свеч. Без соревнования идей, без соперничества разных подходов к созданию новой ракеты, прорыва не получится. Гребнева и его команду решение об альтернативном проекте Журбея вряд ли обрадует: раньше деньги по гособоронзаказу на «карандаш» шли в одну корзину, а теперь – в две. И деньги, конечно, будут идти прежде всего тому, кто успешнее двигает дело.

В кармане Гаевского глухо забренчал мобильник. Звонила Людмила:

– Артем, ты когда возвращаешься в Москву? В следующую субботу?

– Не знаю. Тут пока конца-края работе не видно.

– Значит, ты точно на выходные домой не вернешься?

– Значит, не вернусь.

– Жаль, очень жаль…

Гаевский почувствовал, что эти слова Людмила произнесла, как бездарная артистка, – с фальшивой грустью.

– А я на этой проклятой работе так устала, так устала… А тут дурачок наш Тормашка всей кафедре на два дня номера в каком-то подмосковном пансионате снял. Солнышко, речка, шашлычки, тишина, бабочки… Я съезжу, пожалуй, с девчатами с кафедры… (на словах «девчатами с кафедры» – было ударение).

– Поезжай, конечно.

– Ты это говоришь как-то равнодушно. Ты ведь должен радоваться, что у меня появилась возможность отдохнуть.

– У меня просто голова другим занята. Устала – отдохни.

– Ты меня еще любишь?

– Угу.

В двухместном номере полигонной гостиницы Гаевский квартировал вместе с майором Дымовым. Дымов лежал на солдатской панцирной кровати, которая глухо и органно поскрипывала, когда он переворачивался. Эту кровать в номере поставили дополнительно, – всем специалистам, приехавшим из Москвы для подготовки предстоящего в сентябре испытательного пуска ракеты, не хватило мест.

Гаевскому досталась широкая «штатная» кровать с травяным матрасом, продавленным посредине настолько, что полковник лежал на нем, как в канаве.

Луна светила в окно так ярко, что Гаевский заметил даже таракана, деловито расхаживающего вперед-назад по сопливому кондиционеру. Дымов убил его домашним тапком. В этот момент на тумбочке у кровати Гаевского снова глухо забренчал мобильник. Звонила Наталья:

– Я тысячу раз прошу прощения за этот поздний и нахальный звонок… Тебя там астраханские комары еще не съели? Ты еще не спишь?.. Я тоже не сплю. И почему-то… Думаю о тебе…

– А я о тебе.

Он то тихо бубни л, то говорил с ней почти шепотом, и с наслаждением слушал ее теплый, певучий голос, в который все больше влюблялся.

Закончив разговор с Натальей, Гаевский бросил в тишину:

– Ты спишь?

– Нет, не сплю, – отозвалась тишина голосом Дымова.

– Извини, я не разбудил тебя?

– Нет-нет, я не сплю. Я о жизни думаю. И, честно говоря, завидую вам. Извините, но я слышал, как вы по телефону только что с кем-то разговаривали. Можно я вам бестактный вопрос задам?

– Валяй.

– Вы ведь сейчас не с женой говорили, правда? Так с женой в вашем возрасте уже не говорят.

– По-разному говорят.

– Нет-нет, так, как вы сейчас говорили, с женами уже не разговаривают. Я вот лет на пятнадцать моложе вас, женат уже сколько? Да двенадцать лет уже, а ворковать вот так с женой по телефону разучился. Ну разве что в спальне… Вы ведь знаете, – когда мужику чего-то надо, он уже так воркует, так воркует… А вы ведь сейчас не с женой разговаривали, правда?