Вадим Мраморнов - Записки нетолерантного юриста

День 2

Мне повезло, и я очнулась одна в палате после примерно часа сна.

В 7 утра меня разбудили на анализы: проверка легких, горла, живота, температура 36,6, все прекрасно. Опять взяли анализы на вирус. Я слышала, как врачи за стеклом в замешательстве обсуждают меня: Она здорова, что она тут делает? Мне сказали собирать вещи, потому что помещают меня в отдельный бокс. Я со скоростью света схватила свои вещи и побежала за врачом. Я была безумно рада, что буду одна, ведь закрытый бокс в больнице сейчас в эпоху пандемии – это самое безопасное место. Но на самом деле это тюрьма. За мной закрывали не одну, а две двери. Опять огромное окно практически во всю стену. Еду мне скафандры передавали в окошко, прям как в тюрьме. Еда была, конечно, ужасная, но спасибо хоть, что в отличие от предыдущего дня, мне дали поесть. Из несчастного зверька в зоопарке, я быстро превратилась в заключенного, к которому боятся приближаться. Меня просили обрабатывать мои отходы специальным дезинфицирующим раствором. Врачи, а вы знаете, что через предметы вирус передаваться не может, тем более, кому нужен мой мусор. Через какое-то время мне принесли бумажку с инструкцией, что в целях профилактики меня просят полоскать горло мирамистином.

– Хорошо, я буду. Давайте мирамистин.

– А у нас нет, пусть вам родители привезут.

– То есть как это нет? Это больница, или тюрьма? У вас даже лекарств нет?

– Нет.

Родители-то приехали, конечно. Мама плакала, я пыталась убедить ее, что тут не так плохо. Увидеть мне их конечно не разрешили. Я махала им из окна на втором этаже, и мы говорили по телефону. Они передали мне все необходимое и лекарства, которые мне даже и не нужны.

В течение дня через огромное окно в стене я видела, что пришел какой-то работник. Он вешал таблички возле дверей. Возле моей двери тоже начал что-то вешать. Через какое-то время я вижу, что в моей комнате включена кварцевая лампа. Я стучу этому работнику:

– Выключите пожалуйста лампу.

Ответом мне было непонятное бурчание не на русском языке. Я стучала в стекло в стене как могла. Я же могу отравиться озоном при включенной кварцевой лампе, а выключить я ее не могу, потому что выключатель вне моей комнаты, а двери закрыты. Я в панике открыла окно, проветрить комнату. Что я еще могу сделать? Через какое-то время пришла врач, я ей сказала про лампу, она выключила.

– Вы его простите, он не понимает на русском.

– Он что, пытался меня убить, потому что меня подозревают на вирус?

– Нет, конечно, он не знал, что делал.

Правда ли, что он не знал, думала я. Правда ли, что меня в этом закрытом боксе просто не убьют, когда решат, что это необходимая мера, чтобы предотвратить распространение вируса.

День 3

7 утра: анализы, температура 36,6.

– Собирайтесь, Вас переводят в другую больницу в другом городе.

– Почему?

– В ваши боксы переводят больных с подверженным вирусом.

– А в другой больницу я буду одна в комнате?

– Я не знаю, я там не работаю. Маску оденьте.

Собрала все вещи. Завтрак. Приехала карета скорой помощи. Меня и еще одну девушку из этой же больницы посадили в одну карету скорой помощи и повезли. Я спросила у девушки:

– А ты откуда летела?

Оказалось, что девушка прилетела из той же страны, что и я.

– А у тебя были симптомы какие-то?

– У меня температура 38, и горло болит.

– Понятно.

Приехали. Посмотрели мое горло, легкие, температура у меня 36,6. Я спрашиваю:

– Меня поселят одну?

– Нет. Вы же вместе приехали, селим вас вместе.

– А ничего, что у меня нет никаких симптомов, я здорова, а вы селите меня с человеком, у которого 38, и болит горло? Даже если у нее не вирус, может эта другая инфекция, и она меня заразит.

– Указания свыше отдали вас селить вместе, мы ничего не решаем, делаем только то, что говорят.

Поселили нас вместе, да. Палата 9 метров, 4 кровати стоят впритык. 2 розетки всего на всю палату, безумие.

Врач заходит в палату:

– Ну, в палате то вы снимайте маски, все равно тут больше никого нет.

– Нет, спасибо.

Другая девушка тоже не снимала маску. Мне было ее одновременно жалко, потому что у нее даже вещей нет, и родители в другом городе, никто ничего не привезет. С другой стороны, я ее боялась, ведь у нее горло болит.

Через какое-то время слышу голос врачей:

– Еще одну привезли.

У меня пошел холод по спине. Одну. Значит, это девушка. Значит, могут поселить вместе. Неужели поселят, что тогда делать. Меня, здорового человека, здесь с большей вероятностью заразят.

Прошло время. Пришел врач. Я спрашиваю:

– А новую девушку куда-то поселили?

– Да, в отдельную палату.

– ТАК У ВАС ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ БЫЛА ОТДЕЛЬНАЯ ПАЛАТА, А ВЫ НАС ВМЕСТЕ ПОСЕЛИЛИ?

– Но вы же обе из одной страны прилетели. А девочка из другой, у нее то ничего нет.

– Раз вместе из одной страны, то значит сто процентов вирус? Значит, с нами можно делать, что угодно, и селить пачками вместе даже без результатов теста?

– Ну, не надо было туда ездить.

Сейчас я не могу спать, я понимаю, что скорее всего в нашу палату привезут еще людей, пойманных в аэропорту с рейсов. Я не смогу ничего сделать. Даже если я была здорова, это уже неважно. Тесты, которые мне делали на вирус в аэропорту, уже не важны. Я провела сутки с человеком, у которого есть симптомы. У меня будут брать новые тесты. Я слышала девушка из Питера убежала из карантина. Я понимаю, почему. Как ее в этом можно винить?

Я слышу, как врачи постоянно кашляют, у них осипший голос. Я спросила врача.

– У Вас что, горло болит?

– Нет, я просто много курю, это мой нормальный голос.

Правда ли это думала я. Как мы все знаем, маска не спасает от вируса. Врачи его могут легко подхватить от людей из соседних палат и передать его мне.

Мне страшно. Я бессильна. Я могу только писать об этом. Но услышит ли меня кто-то? Я не знаю. Пока что никто меня не слышал. Пожалуйста, помогите мне. Не закрывайте меня с больными людьми. И не закрывайте других здоровых людей в одной палате с больными!».

Под этим интернет-воплем девушки о помощи был комментарий какой-то женщины:

«Все правильно делают. Лежите и не вякайте».

Он сделал закладку страницы девушки и стал следить за её дальнейшей судьбой. Она писала, что все койки в её палате заполнили кашляющими женщинами. Продолжала взывать о помощи. Спустя недели три записки из того сумасшедшего дома прекратились. Ещё спустя какое-то время появилась запись:

«Моя подруга умерла».

Там же, в Интернете, писали, что в стране потому так мало заражённых, что вирус в ней просто не умеют диагностировать.