Татьяна Виноградова - Печальные звёзды, счастливые звёзды [антология]

Сапожник без сапог. Эльф без сказки. Снегурка без Деда Мороза.

Вероятность первая

Даниил открыл сразу. Красивый, родной. Наклонился поцеловать — словно расстались вчера. Еле сдерживая желание повиснуть на шее, Маша легонько обняла его, чуточку ткнулась губами в губы и отпустила. Больше всего хотелось остаться стоять вот так, сердце к сердцу, тут, в прихожей, и не отпускать его до самого Нового года. Наверное, это отразилось у неё на лице, потому что Данька…

— Мой ты бедный романтичный Мышонок, — произнес он, обнимая её и целуя в волосы. Улыбку она ощущала почти физически. — Ну, хватит, хватит. Ещё мокроты не хватает. Ладно, давай, пошли, сейчас закажем еду, чего бы ты хотела? Не дело же сидеть просто так. У меня только шампанское. Про него я не забыл!

Маша прижалась к нему крепче.

Данька положил ладони ей на плечи и чуток отодвинул от себя, заглянул в глаза.

— У меня для тебя сюрприз. Специально ждал до Нового года. Думаю, ты оценишь. Но сначала пускай наступит полночь. Как там — должны пробить куранты!

Маша не хотела сюрпризов, мало того — она их боялась. Последнее время было столько ссор и недомолвок, недосказанностей и недопонимания… Каждый из сюрпризов чаще всего заключался в том, что Даня говорил, мол, Маш, сегодня не смогу, давай завтра. Или вот ещё лучше: уезжаю, вернусь, позвоню.

И сейчас настроение у Маши не улучшалось категорически. Ей бы сесть рядышком, близко-близенько, рассказать, как она ждала и как скучала, как работала Снегурочкой, но у него то звонил телефон, то звонили в дверь, а чуть позже неожиданно явились гости — два парня и девушка, Маша видела их впервые.

Ближе к полуночи их еле-еле удалось выпроводить.

— Что же мы творим, Маш, — смеялся он. — Выгнали людей под Новый год на мороз!

Настроение у него было на удивление хорошим. Маша не могла взять в толк, что происходит. Почему-то отчаянно ждала подвоха.

Пробило полночь.

— С Новым годом, Мышонок, — произнес Даня. — Загадывай желание.

Странно это было слышать от него.

— А ты? Чего ты хочешь? — спросила девушка.

— Хочу, чтобы в следующем году наконец-то осуществился проект, над которым я работал весь год, — серьёзно произнес он. — А ещё…

Даниил опустил руку в карман пиджака, висящего на спинке стула.

Маша поставила бокал шампанского на стол, в глазах блеснули слёзы:

— А я бы хотела, чтобы у тебя было время на меня.

— Ну ты чего? — улыбнулся он.

— Ничего, — ответила Маша с такой горечью в голосе, что, наверное, могла ею отравить не одно Рождество и не один Новый год. — Ничего. Как всегда.

— Ну сейчас же я тут. Понимаю, ну, да, меня часто нет, но… — он выглядел удивленным и слегка настороженным.

— Именно. А я есть. Я всегда есть, просто есть, как стол, как стул, как… как… что я для тебя? Ну что?

— Мышонок…

— Ответь, что?..

Она не договорила, чувствуя, что слёзы сейчас хлынут потоком, неожиданно злые слёзы. Выскочила из-за стола — посуда задребезжала. Хотелось кричать и бить тарелки. Так некрасиво.

— Знаешь что… — краем сознания Маша понимала, что завтра ужасно пожалеет о сказанном, и что очередная ссора может оказаться последней, но остановиться не могла. — Знаешь что… Хватит, Данька, хватит. Не могу больше. Я на тебя убила столько времени! Все эти годы… хорошо, что не больше… не могу больше… я ухожу, все, хватит, хватит!..

— Убила? — усмехнулся Даниил, чуть приподняв брови. Кажется, это было единственное, что он уловил. На лице застыло непроницаемое выражение.

— Именно. Дань, ты сам, ты-то знаешь, что такое — ждать? Можешь себе представить, каково это? И ещё… что может быть хуже, чем ждать? Это не дождаться, Дань, понимаешь? Я так устала ждать тебя, так устала ждать — и не дожидаться. Так нельзя. Это ненормально. Так люди не живут! Я… ухожу.

— Ну, если ты так хочешь, — взгляд его стал равнодушно-колким, отстранённым. Как она всегда боялась именно такого его взгляда! Чаще всего это означало, что он обижен, и, будь Маша чуть-чуть адекватнее в данный момент, могла бы предположить, что не стоит перегибать палку, слово не воробей… куда там.

— Тебе всё равно? — выкрикнула она. — Ах так… Ну и… к чёрту всё! Не ищи меня. Не звони мне! Всё кончено, Дань. Ты мне… жизнь испортил! Столько лет… Я на тебя убила всё это время, пять лет света белого не видела, никого кругом не замечала, а ты… бессовестный, бессердечный… эгоист! Ненавижу! Ну что ты молчишь?! Да тебе вообще в этой жизни кто-нибудь нужен, кроме самого себя?

Она замолчала, готовясь выдать ещё пару подобных фраз, но слова комом застряли в горле. Какой вообще смысл?

Маша неслась как оглашенная, не разбирая дороги. Снег застилал глаза, девушка плакала и вытирала ладошками лицо, но это помогало мало — густой красивый снег валил огромными хлопьями и вкупе со слезами мешал смотреть. Маша бежала, пока не налетела на кого-то. Этот некто не оттолкнул, а подхватил одной рукой, прижал к себе, как родную, бережно и крепко.

— Ну что ты, девочка? — произнес густой бас над ухом. — Натворила дел, да?

У поймавшего её мужчины были очень добрые глаза. А лицо — старое, морщинистое, в обрамлении седых волос… усы, борода. Взгляд скользнул вниз — шуба красная, во второй руке — посох, искрит, переливается в неверном свете фонарей льдинистыми серебринками.

— Дед Мороз? — пробормотала она и вдруг вцепилась в его плечи намертво, бледные замершие пальцы побелели ещё больше — Cделай чудо для меня, пожалуйста! Соверши! Новогоднее! Прошу, умоляю!

— Ну что же… ты была хорошей девочкой. Исполнила столько чужих желаний. Пожалуй, я могу исполнить твое. Что ты хочешь, Снегурочка? — ласково произнес Дед Мороз, и Маша сбивчиво стала объяснять, мол, много ссорились последнее время, да, по её вине, и вот сейчас, в Новый год, тоже виновата, наговорила глупостей, и неправды наговорила, и не думает так, и стыдно, так стыдно, и терять его, Даньку, не хочет. Ни за что! Свой, родной, любимый. Но что делать теперь? Слов-то сказанных не вернуть.

— Чего же ты хочешь?

— Я хочу, чтобы у него было больше свободного времени! И всё, больше ничего, ничего!

— Но ничего не бывает просто так, понимаешь?

— Понимаю.

— А если тебе не понравится то, что получится?

— Понравится! Хуже быть не может!

— Это же не сделка, просто закон такой, если где-то прибыло — где-то убыло, тут ничего не поделаешь. Мало ли…

— Я согласна! — выкрикнула Маша. И добавила тихо, умоляюще: — Согласна…

— Ну хорошо. Но многое от тебя зависит.

Дед Мороз взмахнул посохом, и вокруг потемнело, словно разом убрали весь снег. Звуки исчезли тоже. У Маши заложило уши, как в самолете, когда тот идет на взлет или посадку, и в объявшей её давящей тишине отчетливо послышалось тиканье часов. Тик-так… Громче, зазвучало прямо в голове, до боли пробивая сознание, и вдруг остановилось. Вновь стало светлее, снег вернулся на место, где и был — на дома, на землю, на деревья, на красную шубу Деда Мороза. Маша с удивлением увидела, что над ней образовался прозрачный колпак, пространство вне его завибрировало, надавливая на барьер, и тот вот-вот прорвется. Началась вьюга. Мир со снегопадом завертелись в дикой карусели, дома заплясали за краем колпака, по краю бури. И снова звук, медленно, громко — так… тик… и быстрее — так-тик…