Евгения Батурина - Выход А [litres]

Я выбрала кофе, черный. Не хватало мне еще молочных «усов» или проблемы «куда деть чайный пакетик». Я и так немного скованно чувствовала себя в блестящем кабинете Филиппа – пришла как есть, в уггах и сереньком, решила не корчить из себя топ-менеджмент. Филипп быстро сказал в телефонную трубку: «Два американо, пожалуйста», и предложил мне сесть на кожаный диван в центре кабинета. Сам занял кресло напротив. Тут в дверях появилась девушка с очень короткой стрижкой и в уггах, как у меня. Нерешительно помахала листами бумаги:

– Фил, посмотришь варианты обложки? Извините.

– Конечно! – встрепенулся Филипп. Разложил листы на стеклянном столе между диваном и креслом.

– Что скажете? – повернулся он ко мне.

Девушка с короткой стрижкой заметно напряглась. Еще бы, сейчас незнакомая тетка начнет критиковать ее обложку.

– Я пас, – улыбнулась я. – Но мне нравится белая.

Все с облегчением рассмеялись – я угадала и с тоном, и с вариантом.

– Белая явно лучше! – подтвердил Филипп.

– Я же говорила! – задиристо сказала девушка со стрижкой. – Спасибо вам. Фил зачем-то просил сделать красную и оранжевую.

Она подмигнула мне, собрала свои листы и побежала, понесла благую весть в редакцию. Мне понравилась и девушка, и все три обложки, и то, что люди здесь ходят в уггах и называют начальство на «ты». Напряжение спало, стеклянный кабинет показался мне уютным и безопасным местом.

Принесли кофе, и мы с Филиппом начали обсуждать работу. Разговор пошел легко. Филипп задавал уместные вопросы, а я точно знала, что и как на них отвечать, – и даже ни разу не покривила душой. Мы обсудили журнал, его проблемы и возможности развития. Поговорили о целевой аудитории, бюджете на авторов и картинки, распространении, дизайне, контенте, о том, какие рубрики можно было бы ввести, каких колумнистов привлечь, как наладить взаимодействие с интернет-версией. Сайтом занималась отдельная команда, и Филипп, в отличие от многих медиаменеджеров последних лет, не собирался запрягать в эту повозку редакторов принта и погонять их хлыстом kpi.

Я впервые за долгое время осознавала, что говорю с профессионалом – и чувствовала профессионалом себя. То, что я умею, было нужно Филиппу, и он всячески это подчеркивал. Хвалил меня и мои тексты, соглашался, что ни в коем случае нельзя экономить на корректорах, слушал, склонив голову и ловя каждое мое слово, делал меткие замечания, удивлял эрудицией.

– Что ж, у меня вопросов нет. Но, наверное, вас интересует зарплата, – коротко улыбнулся он, выпрямившись и показывая, что начинается разговор о серьезном. – Могу дать столько-то. На руки. Торгуйтесь!

Я о деньгах почти забыла – слишком увлеклась беседой и с тоской ждала, когда же мне выдадут длиннющее тестовое задание и скажут, что нужно еще пройти три собеседования и психологический тест – нарисовать козу. Вместо этого мне предложили зарплату, которую я получала в Буке почти год назад. И соцпакет. И умного начальника.

Но я и тут умудрилась все испортить.

Я спросила: «А где ваш действующий главный редактор?»

Филипп поскучнел и на секунду отвел глаза. Вздохнул и медленно, подбирая слова, объяснил:

– Она должна выйти из декрета в январе. Родила летом, но рулит всем на удаленке. Рулит не очень хорошо, как видите, – он кивнул мне заговорщически, но я даже не моргнула. – Если мы с вами сейчас договоримся, я пойду к генеральному и постараюсь его вразумить. Он и сам видит проблемы, но пока колеблется, боится увольнять молодую мать. Мне просто нужно предложить ему четкий вариант, замену. Я смогу вас продать, не волнуйтесь. Он любит людей из фейсбука с крепким принтовым опытом.

Да. Кто ж их не любит. Кстати о фейсбуке – у нас с этим главным редактором 80 общих друзей. Я знаю ее в лицо, миловидная блондинка, зовут Аня, обожает фотографироваться, в отличие от меня.

Если я соглашусь на предложение Филиппа, Аню уволят. Она, конечно, получит хорошую компенсацию и сможет провести какое-то время с маленькой дочкой – я знала, что у нее дочь, из того же фейсбука. Потом деньги все равно закончатся и она начнет искать работу. Работу, которой нет – и это я уже не из фейсбука знаю. Аня будет ходить по собеседованиям, переписывать свое резюме под каждого нового работодателя, делать тестовые задания в стол, придумывать концепции для дурацких порталов, выслушивать от эйчаров, что для простого редактора она слишком квалифицирована, а для непростого – слишком молодая мать. Каждый раз надеяться и терять надежду, и веру в себя терять, и любовь к профессии.

Зато Антонина Козлюк сделает из ее хорошего журнала очень хороший. Точно справится. Наверняка Аню это утешит.

– Я подумаю, – сказала я Филиппу, вставая с кожаного дивана, к которому успела привыкнуть. – И напишу вам.

Как жалко-то, господи. Шанс на миллион. В уггах ходят. На корректоре не экономят. Эх.

Филипп смотрел на меня сквозь красивые очки, и глаза его были грустными. Мы прощались, как пара влюбленных в аэропорту. Короткий роман закончился, впереди ждали привычные серые будни.

– Да, конечно, – произнес он. – Буду ждать вашего письма.

«Спасибо за встречу, мне очень у вас понравилось. К сожалению, я все обдумала и поняла, что пока не готова уходить с фриланса по семейным обстоятельствам» – вот что Филипп получит сегодня вечером или завтра утром. И я не буду уточнять, чьи семейные обстоятельства имею в виду.

Лучше пойду на Борину вечеринку, профессионально там напьюсь и покачаюсь на люстре.

Когда я вышла на улицу, уже стемнело. Долго мы с Филиппом разговаривали. Снег, как назло, перестал – с ним было бы светлее. Я обогнула соседнее здание, в котором Галина Глебовна Пеленгас и ее крепостные готовили очередной номер журнала «Жизнь прекрасна», и побрела к метро. Вообще-то я собиралась сделать на пороге «ЖП» селфи с выставленным средним пальцем, но передумала. Не чувствовала я себя победительницей.

Казалось бы, поступаешь правильно, все решила – имей мужество этому порадоваться. Но никакой радости я не испытывала. Так, смесь досады и жалости к себе.

Если бы я не спросила, где их старый главный редактор.

Если бы они сначала уволили Аню, а потом начали искать меня.

Если бы Аня решила посидеть в декрете еще года два.

Но нет, все произошло именно так, как это всегда происходит с Антониной Козлюк в этом году. У Ани сильный ангел-хранитель, а моему на меня плевать. Он позволяет мне ходить бездумно по планете, собирать ложные надежды и тут же спотыкаться и ронять их в грязь. Очередная вдребезги – а ему хоть бы что.

Я спустилась в метро. Женщина в форме, ругаясь, чинила автомат по продаже билетов. Монеты сыпались, и звон стоял, как в казино. Только никто не выигрывал.