Роман Зинзер - Марк, выходи!

– А главный у них кто?

– Кличка Упырь. И правда, знаешь, он лысый такой, и татуировка на руке. Лет четырнадцать ему, и татуировка зомби.

– Он в тюрьме сидел?

– Да откуда я знаю? До восемнадцати лет вроде не сажают никого.

– Это если не убил никого, – сказал Жирик. – Если убил, то сажают.

– Капец! Нарежут нам теперь бананов в субботу, – сказал я.

– Да не ссыте! У них только Упырь мощный. Мы на остальных пацанов посмотрели – все мелкие почти. Злые, бритые, но мелкие и костлявые. Да, и, видимо, ты, Жирик, тоже будешь участвовать. Нам все нужны. И пофиг, кто у тебя папан.

– Ну, если «Мадрид» теперь с «Парижем», то да, – сказал я.

– Круто, – ответил Жирик.

Думаю, Жирику было и страшно, и радостно. Он знал, что новичкам в войне с «Мадридом» всегда больше всех достается: ну, просто потому, что они новички и им всегда достается первым. А радостно оттого, что в первый раз же пойдет с рогаткой на «Мадрид». Я перед своим первым боем в начале лета тоже радовался. А потом шпонкой свои же пацаны мне рассекли бровь, и я уже радуюсь осторожнее.

– А сколько народа у них?

– Пацанов пятнадцать будет.

– А как так случилось-то? Как их Колян Бажов уговорил? Я думал, мы дружим дворами. Ну, или типа дружим.

– Не знаю. И они не говорят. И Костян нам не говорит. Мы вчера даже по частным домам ходили за «Юбилейный». Местных пацанов за нас позвать хотели воевать, но всем им пофиг. Костян им орал: «Да я вас урою всех!», – а местные ему: «Да мы тебя сами уроем!». И ведь, правда, у них там есть кабаны здоровые. Тупые совсем, но очень здоровые.

– Так меня-то возьмут в субботу? – спросил Жирик.

– В пятницу решим. Возьмут, наверное.

– А Арсена? – спросил Жирик.

– Арсена… А, ты же домой ушел и не знаешь, – сказал Санек Жирику. – Вы как погуляли-то? – это был уже ко мне вопрос.

– Прикольно. Расскажу потом. А что такое с Арсеном? – спросил я.

– Они в дурдом хо… – влез Жирик, но Санек его перебил.

– Мы вчера, как из «Парижа» и после частных домов вернулись, злые все были. Старшие пошли в детский сад пиво пить, а мы с Диманом во дворе остались. С дедами в шахматы поиграли. Ты, кстати, нож принес? – спросил Санек.

Я передал Саньку нож. Целый и невредимый.

– Так вот. Девчонки еще вышли гулять. Ленка с Машкой. Они тоже посидели возле шахматистов, почирикали что-то, а потом пошли вокруг двора гулять. Темнело уже. Я видел, как Арсен из подъезда вынес опять мешок какой-то на свалку, а потом он к нам подошел. Ему даже разок сыграть в шахматы дали, только я не помню, выиграл он или нет. Вот. А потом опять девчонки подошли. Они к нам с Диманом подсели, и мы говорить что-то начали.

– Капец, как ты долго рассказываешь, – сказал Жирик. – Давай уже резче.

– Ты «доумничаешься» сейчас, Жирик, – ответил Санек. – Думаешь, если тебя против «Мадрида» возьмут, то я тебе сейчас в ухо треснуть не смогу?

– Да ладно, чего в ухо сразу, – ответил Жирик.

– Так, значит, Машка заметила, что Арсен в шахматы играет, и говорит нам с Диманом на ухо, что вот этот «чувак нерусский» к ним утром приставал. Так и сказала: «Чувак нерусский». А я ей отвечаю, что он русский, с юга переехал к нам просто. В нашем дворе теперь жить будет. И спрашиваю Машку, как это он приставал? Тут Арсен как раз партию свою закончил и с шахматной лавки к нам поближе пересесть хотел.

– Пересел?

– Нет. Девчонки как завопят, что, мол, иди отсюда, «нефиг к нам приставать, чучмек». Арсен вылупился на них и сказать толком ничего не может. Я-то понимаю, что ему сложно по-русски говорить, особенно когда эти бабы орут на тебя. Короче, я взял да подвинулся, чтобы он на нашу лавку сел. А Машка все орет: «Пусть только попробует сесть, пусть только попробует… Мы домой тогда сразу уйдем».

– Ты мяч чего не вынес? – перебил я Санька. Мы уже по третьему разу нарезали круг у футбольного поля. Можно было бы и поиграть.

– Мяч дворняга прокусила вчера.

– Блин, – сказали мы хором с Жириком. Мяч-то у Струковых был хороший. Теперь очередь Жирика новый покупать.

– Ну и что?

– А то, что Машка спрашивает Арсена, что он к ним утром приставал.

– Да не приставал он, – сказал я. – Видел я. Он просто утром подошел к ним и поздоровался. Ясный хрен, влюбился в Машку по-быстрому, вот и поперся к ним общаться. Так принято, наверное, у него.

– Арсен так и сказал, что он познакомиться утром просто хотел. Тут Ленка встала, вякнула что-то вроде: «По-русски говорить сначала научись», – взяла Машку за руку, и ушли они. Деды с шахматами тоже домой зашуршали. Только мы с Диманом и Арсеном на лавке остались.

– Ну и бог с дедами. Чего с Арсеном-то такого?

– А то, что потом старшаки притащились пьяные из сада, – сказал Санек. – Машка с Ленкой их по пути встретили и «нашпочили» про Арсена. Старшие к нам подошли: Рома, Костян, Таксист, остальные наши – и давай ржать над Арсеном. Ну знаешь как: «чучмек», «туземец» и все такое. Арсен молчал. Потом Рома сказал что-то вроде, если еще раз он к их девчонкам полезет, то Рома его обоссыт и сестру его тоже обоссыт. Тогда Арсен какую-то палку с земли схватил и Роме всек.

– Охренеть, – сказали мы с Жириком. – Прямо палкой всек?

– Ну, в Рому он не попал. В Таксиста попал. Он справа от Ромы стоял как раз под размах палки. Таксист с подбитой башкой свалился, старшие ломанулись на Арсена. Ему руку сломали. Наши родаки его в травмпункт возили вечером. Ночью почти. У Арсена-то, оказывается, отец с матерью уехали к родственникам и его на день одного оставили. Вот. Закрытый перелом. Как мама сказала, заживет, но в гипсе ему две недели гонять. И фингалов полно у него. Минуты две его пинали.

Мы с Жириком попереглядывались и помолчали. Жирик, наверное, продолжал думать о том, что его наконец-то возьмут на войну, а я думал, что Арсена теперь на войну не возьмут никогда.

– А знаешь, что Маркуша хочет сделать? – спросил Жирик Санька.

– Чего? Мяч купить вместо тебя?

– Он хочет, чтобы мы все Костяна с Ромой избили, чтобы они не приставали больше.

– Да ничего я не хочу. Я слышал такое просто, – ответил я.

– Ты дурак, что ли? – спросил меня Санек, после того как Жирика позвали домой на обед.

Санек, он все же умный. Не стал у меня ничего при Жирике расспрашивать. Понял, что я все равно отнекиваться буду. Жирик – болтун тот еще, даже не столько болтун, сколько невзначай может ляпнуть кому-то, и все. Конец тогда мне, если он старшим вот так про меня ляпнет. Санек дождался, пока Жирик свалит, и вот тогда насел на меня с расспросами: что да как и кто это придумал Костяна отметелить. Я отвечал. Саньку можно отвечать.

Я рассказал ему, как мы болтались весь день с Арсеном на Урале, как раков ловили, как я с ним почти в тюрьму попал за нападение на лагерь «психов».