Леонид Иванов - Леший

Люди расходились молча, но уже на лестнице сбивались небольшими группами по принципу наибольшего доверия друг к другу и стали высказывать свои сомнения. Зная канитель с отводом земель, со сложившейся за последнее время системой финансирования проектов, когда деньги даже из областного бюджета начинали поступать лишь к середине года, а подобранные из своих подрядчики работали на посулах, этот губернаторский проект казался всем чистой утопией. В то же время все понимали — ситуацию с брошенными в деревнях стариками надо срочно менять коренным образом. Но и в радужный проект не верили, даже при том, что он должен принести дивиденды не только своему И.О., но и его однопартийцам в других регионах, поднять в глазах пожилых избирателей имидж президента, который в последние годы заигрывал в основном с молодёжью. Теперь ставка делалась на стариков, разуверившихся во власти из-за непопулярных решений с пенсионной реформой, оказавшихся обманутыми обещанием по значительному увеличению пенсий быстрым ростом цен на продукты и лекарства.

Глава 3. ПОПЕРЕЧНЫЙ ИЗ ПЕРЕКАТНОЙ

Ох, не к добру эти ушлые мужички тут в последнее время крутились! Не к добру! Летось на разных больших машинах заруливали, ходили по берегу, присматривались. Тогда ещё Степанида тут жила, на все каникулы внуки-двойняшки приезжали, те гомонились без устатку, на рыбалку с ним ходили, на свежем воздухе, на парниковых огурцах да нехитрых овощах с огорода окрепли, заметно вытянулись, щёки румянцем заалели. А перед 1 сентября сын из города за пятьсот километров примчался, даже ночевать не остался, на скору руку скидал в багажник банки с соленьями-вареньями да и увёз ребятишек вместе с бабкой. Молодая жена, вишь ты, бизнесом занялась, недосуг с сыновьями нянькаться, в школу утром отводить, потом в какую-то престижную секцию, где спортом занимаются. Этим, по какому у президента-то нашего чёрный пояс имеется.

Народ теперь хуже мартышек стал. Пока прежний в теннис играл, даже в соседнем посёлке площадку сделали. Какие-то большие деньги вбухали, месяца два леспромхозовские начальники поиграли, ракетками по мячу по вечерам поколотили, надоело, детишек пытались приучить, да что-то не глянулась тем игра, так рукой и махнули. Стоит теперь то спортивное сооружение, высокой сеткой огороженное, никому не нужное.

Потом, в газетном сплетнике писали, в районе спортивную школу открыли, в которой восточным единоборствам учить начали. Откуда-то тренеров заманили, да те быстро обратно в город уехали. Школьный физрук стал с пацанами заниматься, а сам в этом деле — ни в ухо, ни в рыло. Одному челюсть на тренировке вывернули, другому руку сломали, третьему зубы выбили, ну, родители теперь ушлые пошли, в суд подали, захотели материальный и моральный ущерб взыскать со школы. Прокурорскому сынку за сломанную челюсть такую сумму со школы выкатили, что молодая директриса в бега подалась.

Только президент ещё и на горных лыжах катается. И опять мартышки из местной верхушки подражать надумали. Да вот беда: во всём районе одна горка и нашлась, в его Перекатной. Берег тут больно крутой. Выйдешь на него, на десяток километров с левой стороны вид открывается, потому что угор этот много выше леса, что на другом берегу растёт. И как раз супротив деревни перекат образовался, будто создатель, когда мимо проходил, из прохудившегося кармана камушки нечаянно высыпал. Так эти валуны тут навсегда остались и реку перегородили. Красиво так течение меж огромных камней переливается бойкими водопадами. Потому предки это место и выбрали для жительства и назвали свою деревню Перекатной. И ведь удивительное дело, хоть река далеко внизу, а вода в колодцах на третьем метре начинается, так что и глубоко копать не понабилось.

Так вот, поездили тогда из района чиновники, всё обмерили, обсчитали, высоту берега, угол наклона и другое что-то, но, видать, денег им на горнолыжный центр сверху не дали, а своих где взять? Да и кто за полсотни вёрст из района сюда кататься станет ездить? Не велика охота. К тому же, как говорили те, которые всё мерить приезжали, дорогое это удовольствие: там лыжи да ботинки с костюмом на сотню тысяч потянут. А у кого в районе такие деньги есть? Отказались от затеи. Но кому-то место больно глянулось, и нет-нет да стали наведываться смотрители.

Школу в Перекатной закрыли, ещё когда укрупнение затеяли да деревни неперспективными обозвали. Тогда те, кто помоложе, дома свои в центральную усадьбу перевезли, а с перестройкой ферму закрыли, трактора кому-то продали, сено косить не для кого, поля засевать перестали, потому что при здешней урожайности да грабительским ценам перекупщиков зерно выращивать стало себе дороже. И потянулись из деревни остальные.

Дома покрепче за бесценок продали в посёлок, где работа была, и люди строились, и осталось в деревне всего несколько пенсионеров. Со временем немощных стариков к себе дети забрали, а дом без хозяина, известное дело, сирота. Как-то в одночасье сдалась Перекатная, крытые дранкой крыши от снега просели, провалились, и за два-три года сгнили ещё дедами ставленые срубы.

Евсею хоть и на восьмой десяток перевалило, крепкий был старик. Сын денег подкинул, крышу железом покрыли, остальное сам в порядке поддерживал. Пятистенок стоял на косогоре лицом на восток, радостно встречая рассветы всеми своими четырьмя окнами, и будто дворовая собака, лениво подставляя посеревшие от времени да дождей брёвна под ласковые солнечные лучи. А они лезли в комнаты через любовно украшенные резными наличниками окна и до самого вечера ползали по ярким домотканым дорожкам.

Чуть поодаль было ещё два дома старинной постройки. Но хозяева их переселились на погост, а дети даже не наведывались. Палисадники заросли репейниками да невесть откуда взявшейся крапивой, старые берёзы будто от тоски совсем засохли, какое-то время щурились избы на далёкий лес через щели заколоченных окон, а потом ослепли, будто бельмом затянутые осевшим на стёклах слоем пыли.

По первому снегу наведались ушлые мужики снова. Зашли в дом к Евсею. Без приглашения прошли в передний угол, по-хозяйски расселись.

— Дом у тебя купить хотим, — сказал один с глубоким шрамом на щеке и недобрым взглядом из-под бровей, достал из кармана сигареты.

— У нас не курят, — предупредил Евсей.

— Старовер что ли?

— Старовер не старовер, а сроду в этом доме табаком не пахло.

— Ну, не пахло, так не пахло. Сколько ты за свою хибару хочешь?

— Мужики, а зачем мне деньги?

— Так что ли отдашь? — хмыкнул второй.

— И так не отдам, самому жить негде.

— А старуха твоя где?

— В городе с внуками нянчится.

— Вот и поезжай к ней, чего тебе тут одному маяться? Вон зима скоро, морозы начнутся.