Моника Вуд - Один на миллион

Как ужасно Уна скучает по нему.

— Так что же выходит? — спросила Белль. — Вы просто витаете в облаках? И нет никаких доказательств вашего существования?

Она произнесла это с пафосом.

— Есть много доказательств моего существования, — ответила Уна. — А вот что касается продолжительности моего существования — другой вопрос.

Давление подскочило, кровь вдруг прилила к голове, и, чтобы прекратить головокружение, Уна присела.

— Белль, — подал голос Куин, и сделал это весьма кстати. — Давай-ка я лучше отвезу тебя домой.

— На чем? На проездном?

— На твоей машине. А обратно вернусь автобусом.

То ли Белль не расслышала его, то ли решила проигнорировать.

— Я так полагаю, что у вас с ним сложился заговор, — сказала она, и снова тень улыбки промелькнула на ее лице. — Он высчитал ваш возраст с точностью до дней, он постоянно твердил про вас, но я не понимала, что за этим стоит. Я пыталась переключить его с этих мировых рекордов на что-нибудь более полезное — скауты там или музыка.

Она бросила взгляд на Куина. Он хранил молчание. Какая выдержка, подумала Уна. Ее восхищало в мужчинах такое качество, как выдержка, она находила его прекрасным.

— Надо было попросить его, чтобы помалкивал обо мне, — ответила Уна. — И сейчас я не в восторге от того, что оказалась в центре внимания.

Она уже в который раз задавалась вопросом: что случилось с диктофоном? Она доверила ему столько тайн, а теперь он лежит невесть где, может, в рюкзаке мальчика, в потайном кармане, и никто об этом не знает. Может, никогда и не узнает. Не узнает о том, что между ней и мальчиком существует эта земная связь. Уна не могла придумать, как спросить про диктофон, не выдав себя. Она медленно встала, кровь пульсировала в висках.

— Мой сын обожал секреты, — сказала Белль. — Не темные и страшные, а добрые, вроде сюрприза ко дню рождения.

Куин слегка дотронулся рукой до плеча Белль, но она, казалось, не заметила этого.

— Считайте это сюрпризом ко дню рождения, — проговорила Уна. — То, что он интересовался такой старой глупой курицей.

Она засунула комплект документов для претендента на рекорд обратно в конверт.

— Белль, — сказал Куин. — Давай-ка я лучше…

— Нет, ну наверняка же у вас есть свидетельство о рождении, — прервала его Белль.

— Есть, но не здесь.

— Как это понимать?

— Мое свидетельство о рождении находится у человека, которого я очень давно не видела. Это все, что я считаю нужным сообщить по этому вопросу.

Белль хлопнула по конверту — Уна прижимала его к груди, словно это был мальчик, которого она ни разу не обняла при жизни.

— Хотелось бы мне поглядеть, как ее внесут в Книгу рекордов, — сказала Белль.

Она обернулась к Куину:

— Правда, правда, вот бы поглядеть на это.

Уна почувствовала себя загнанной в угол и совершенно сбитой с толку, над ней издеваются, как над глупой девчонкой, в ее же доме!

— Слушайте, а почему бы вам не связаться с человеком, у которого ваше свидетельство о рождении?

— Белль, — тихо сказал Куин. — Мне кажется, она не хочет говорить на эту тему.

Белль вроде как внезапно опомнилась, пришла в себя или в некое подобие себя, которым еще владела.

— Простите меня. Я как… как в бреду. Сама не понимаю, что творю.

Она взяла руку Уны и пожала.

— Вы нравились моему сыну, мисс Виткус. Ему нравились люди, которые относились к нему по-доброму. Благодарю вас за доброе отношение к нему. Вот, собственно, все, зачем я пришла.

Она направилась к выходу, Куин проводил ее до гигантской машины, возле которой они обменялись парой нежных слов, которых Уна не слышала. Затем Белль села в машину и уехала.

— Боже мой, — обратилась Уна к Куину, когда он вернулся. — Не думаю, что бедняжка в своем уме.

— Нет, конечно. Она до сих пор в шоке.

— За ней нужно присматривать.

— За ней присматривают.

Его лицо — по нему, как у Фрэнки, легко было читать — выразило любовь и стыд. Куин огляделся кругом и спросил:

— Нужно что-нибудь еще? Пока я не ушел?

Он явно спешил теперь. Уна почувствовала себя девочкой, которая машет с платформы вслед поезду, который увозит Мод-Люси Стоукс.

— У меня есть кое-что для вас, Куин, — сказала Уна. — Я приберегала это, чтобы отдать вам в последний день, но не думала, что он наступит так внезапно.

Она вынула из комода и протянула ему маленький, хорошо сохранившийся валик для фонографа, который обнаружила в коробке со всякой всячиной, когда искала свидетельство о рождении.

— «Те самые дни». Софи Такер. Тысяча девятьсот одиннадцатый год, — прочел Куин. — Это что, звукозапись?

— Полагаю, вам потребуется аппарат Эдисона, чтобы проиграть ее.

Уна осознала всю нелепость своего поступка: подарить музыканту музыку, которую он не может услышать.

Но Куин улыбался, вынимая валик из футляра. Облачный след, оставленный убитой горем матерью мальчика, слегка рассеялся, пока он удивленно рассматривал странный старинный предмет. Даже Уне он показался странным, и она на мгновение перенеслась в квартирку Мод-Люси Стоукс на третьем этаже: да еще Куин мыл голову каким-то шампунем, который пах как накрахмаленные салфетки Мод-Люси.

— Замечательно, Уна. А это что такое — ноты? — спросил он, вынимая со дна футляра сложенный вчетверо выцветший листок. — Тайник мистера Говарда Стенхоупа?

— Ну-ка, ну-ка, дайте взглянуть, — попросила Уна.

И впрямь это была одна из песен, написанных Говардом семьдесят пять лет назад. Но как этот листок оказался среди ее вещей, она понятия не имела. Может, Говард спрятал в надежде, что однажды он попадется ей на глаза и она затоскует по нему. Как ни странно, она и так тосковала по нему, но вообще, как тосковала по всей прожитой жизни.

— Говарду страсть как хотелось пробиться в большую музыкальную индустрию. Но песни он писал ужасные.

— Такие амбиции могут человека уничтожить, — заметил Куин и стал, глядя в ноты, напевать мелодию.

— Вы умеете читать с листа?

— Так, чуть-чуть.

Мод-Люси прекрасно читала ноты, и Говард тоже, но больше Уне такие люди не встречались. Ей очень нравилось слушать рассказы Куина о его концертных поездках. Прошлую неделю он провел с какими-то ушибленными религией ребятами, которые казались Уне неподходящей компанией для Куина, пока он не сказал, сколько они платят. На этой неделе он снова собирается в поездку с ними. Его рассказы напоминали ей о том, как Мод-Люси ходила в Оперу в Кимболе, чтобы послушать про конголезские джунгли или Дикий Запад, про далекий неведомый мир.

— Вы себе не представляете, сколько денег Говард выкинул на разных мошенников, которые обещали его прославить и озолотить, — сказала Уна.

— Кажется, есть вещи, которые со временем не меняются, — он улыбнулся с каким-то самоуничижением.