Джульет Греймс - Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны [litres]

– Где она?

– Я о ней позаботился.

У Берни сердце упало.

– Как это ты позаботился?

– А так, что тебе уж заботиться не надо.

– Что ты сделал?

Снова взмах рукой. Правда, лицо у деда теперь грустное.

– Отвез ее подальше да выпустил. Обратно она дорогу не найдет. Может, добрые люди подберут.

От ярости Бернадетта перешла на крик:

– Куда отвез?! Куда?!

– Говорю же: далеко. Тебе не сыскать.

Бернадетта шагнула к деду. Рука ее как бы сама собой взметнулась, пальцы ущипнули Антонио за шею, возле уха. Дед вскрикнул – больше от неожиданности, конечно, чем от боли, хотя больно ему тоже было, Бернадетта ведь чувствовала под пальцами раздутую щитовидку.

– Поехали. Покажешь.

Ручищи дернулись, Антонио хотел оттолкнуть внучку, но она снова ущипнула – сильнее, больнее. Так больно, что он стал ловить ртом воздух.

– Садись в машину. Живо, – скомандовала Бернадетта.

Непонятно, почему Антонио послушался. Берни вымахала будь здоров, семнадцатилетние девчонки обычно пожиже; но Антонио и в семьдесят с лишним производил впечатление человека сильного как бык. Запросто мог бы врезать – а не дерзи деду, соплячка! Вместо этого покорно встал, протопал к машине и уселся на переднее пассажирское сиденье.

Час с лишним ехали по хайвею, потом еще долго петляли по улочкам, пока не добрались до побережья. Молчание, почти осязаемое из-за ненависти Бернадетты, прерывалось только лаконичными указаниями Антонио: здесь налево, тут направо. Водить старик не умел и никогда не учился, зато на местности ориентировался дай бог каждому. Свернув с тенистой улицы прилегающего к пляжу района, Берни снизила скорость до минимальной. Городок плавился в полдневном зное, машины попадались редко. Толпы отдыхающих стремились к океану, навстречу им другие толпы, разморенные, тянулись обратно – время было обеденное. Берни затормозила у тропки, что, петляя, скрывалась среди камышей и выводила, по всей видимости, к проливу Лонг-Айленд.

– Здесь, что ли?

– Да, где-то здесь.

– Какого черта ты именно сюда ее завез? – Для Берни слово «черт» было из категории бранных.

А просто приятель Антонио, Сандро, строительной компанией владеет и работу подкидывает. Во вторник – да, точно, во вторник, Берни уже на работе была – Сандро заехал за Антонио, до стройки его подбросить. Антонио и не собирался, да что-то нашло на него. Хвать собаку – и в машину с ней сел. Прокатил на славу до самого до участка, там и выпустил. На обочине.

– Как ты мог? – прошипела Берни.

Антонио пожал плечами.

– Щенки надоели. Щенится твоя псина каждые полгода. Нечего псарню разводить.

– Тебе-то что? Не ты ведь со щенками возишься!

Глаза Берни защипало от яростных слез.

Пенни, значит, здесь уже трое суток, даже почти четверо. А если она с голоду умерла? Или утонула? Или в когти лисе попалась? Ее, малютку, мог и ястреб поймать.

– Пока не найдем Пенни, домой не поедем, – объявила Бернадетта.

– Не найдем, не надейся! – рявкнул Антонио. Приступ покорности у него уже прошел.

– В таком случае себя вини, если тут заночевать придется, – бросила Бернадетта и побежала по тропе, крича: – Пенни! Пенни! Сюда! Ко мне, девочка!

К тому времени как «Олдсмобиль» Джо подрулил к дому номер 4, Стелла успела полностью протрезветь. Водительская дверца открылась, появились одна за другой длинные ноги в коричневых «платформах». Вот как Микки это носит? И зачем – в ее-то годы? За матерью вылезли три старшие девочки – апатичная Бетти, Жанет, в свои одиннадцать слишком низкорослая, и четырнадцатилетняя злючка Мэри, костлявая, ребра можно пересчитать, с вечно кислой миной. Все четверо надолго сгруппировались у багажника и, наконец, гуськом проследовали к дому – каждая со свертками и пакетами. Понятно: шопингом занимались. Покупают барахло, вместо того чтобы копить на собственную квартиру. Или хотя бы на аренду.

Стелла следила за невесткой и племянницами, не вставая с кресла. Щурилась в щель между штор. Не сознавала, что ведет себя как старая сплетница, пока не заныла напряженно повернутая шея. Сердце ухало заранее, перед тяжелым разговором с Микки. Это же догадаться – малышек одних оставить! Совсем, что ли, мозгов нет? Вот Стелла бы проверила – трясла бы невестку, пока мозг не обнаружил бы свое наличие, загремев в черепушке.

Два часа Барби и Пэм смотрели все программы подряд. Потом примчались Ричи, Минго и Арти, которым надоело играть в войнушку. Теперь пятеро кузенов сидят в гостиной – кто на красном диване, кто на синем ковре – и опять же таращатся в «ящик». Там «Путеводная звезда» [32] Англ . «The Guiding Light», самая длинная мыльная опера в США. Стартовав в тридцатые годы как радиошоу, дотянула до 2009 года. Всего было выпущено 18 262 телесерии общей продолжительностью 164 дня, 4 часа и 30 минут. началась. Стелла всегда позволяла детям делать что угодно – главное, чтобы дом не спалили; но теперь, при мысли о случившемся утром, ее мучила совесть. Вправе ли она оставлять девочек без присмотра? Но не разорваться же ей. Она должна сделать внушение Микки, а уж та, как мать, пускай разбирается. В пятый раз за день пересекая Олдер-стрит, Стелла прокручивала мысли, что терзали ее с той минуты, как она вломилась в комнату Антонио. Только ли с Барби и Пэм он забавлялся? Только ли затюканные дочери Микки были его жертвами? Или Антонио щупал и других детей? Стелла рылась в памяти: не случилось ли когда, чтобы наедине с Антонио осталась Берни? Накатила тошнота. Нет, только не ее девочка; только не зацикливаться на этом сейчас. А как насчет мальчиков? Избегли они этой участи? Не пострадали? А вдруг они сами представляют опасность? Вдруг тяга к извращениям передается по наследству и проявляется через поколение? Стелле смутно помнились Ассунтины рассказы о жизни в Траччи, о доме с единственной кроватью – рассадником заразы и животных пороков. Только теперь Стелла поняла, что имела в виду мать под «животными пороками». Выходит, вся семья отравлена склонностью к кровосмешению?

Войдя через заднюю дверь, Стелла застала Микки за распаковыванием продуктов. Жанет ела чипсы «Раффлз» прямо из пакета. Стеллиного неодобрительного взгляда она словно не заметила. А там – кто ее знает.

– Отец дома? – спросила Стелла.

– Я его не видела, солнышко.

Стелле стало досадно. Вечно Микки влепит это неуместное «солнышко» по-английски, пусть даже вся фраза у нее на калабрийском диалекте.

– Может, на прогулку девочек повел, – продолжала Микки.

– Пэм и Барби у меня дома, – отрезала Стелла.

Нет, второй раз за день она еще одного обделенного ребенка не травмирует. По-английски Стелла произнесла:

– Жанет, детка, мне надо поговорить с твоей мамой. Иди посиди в гостиной, ладно?