Джульет Греймс - Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны [litres]

Очнулся Кармело в больнице. Током из него чуть дух не вышибло. Но ничего, откачали. А вот когда стали счета за лечение выписывать, выяснилось, что мистер Кармело Маглиери вообще не является сотрудником «Юнайтед электрикал». Тут-то бригадир и задрожал – еще бы, штрафанут и с работы погонят. Однако Кармело его успокоил: примите, говорит, в бригаду – и будет все тип-топ. Его и приняли. Еще и денежек подкинули, чтоб расходы на лечение покрыть.

На словах «Вот такая история» Джо налил мужчинам еще вина. Тина, улыбаясь, собирала тарелки. Радость ее была проста и понятна: добрый друг вернулся. На сей раз Стелла вместе с сестрой понесла посуду на кухню. Надо же, как Тина счастлива! Стеллу совесть уколола: это ведь по ее вине Кармело тогда уехал, расстался с теми, кто любит его. Хотя… вряд ли сестра мыслит подобными категориями. По крайней мере, Стелла надеялась, что Тинины умозаключения так далеко не заходят.

Возле раковины, под шум горячей воды, наливаемой Тиной в тазик, Стелла шепнула:

– Поверить не могу, что он здесь. Я думала, он больше у нас не появится.

– Просто ты ему нравишься, Стелла. – Тина закрутила кран и обеими руками взялась выжимать посудную тряпку – вечно она максимум сил прикладывала там, где и минимума хватило бы. – Неужто ты сама не видишь? Ты так гадко себя повела, а Кармело все тебе простил, приехал вот.

У Стеллы дыхание перехватило.

– Вовсе не гадко…

– Кармело хороший парень, Стелла, – перебила Тина. – Прекращай над ним куражиться. Не заслуживает он такого.

Она швырнула тряпку в таз и вышла из кухни.

К февралю сорок седьмого Тина была замужем целых полгода. Первую половину этого срока только ленивые не нахваливали Тинин цветущий вид и не строили вслух предположений о наличии малыша в Тининой утробе, стоило им пересечься с миссис Караманико в церкви Святого Сердца. Потом Тина открытым текстом заявила: хватит языками возить. Треп сразу прекратился, известно ведь, какая это плохая примета – обсуждать беременность, пока живот не оттопырился. Впрочем, к зимним праздникам Тина снова сделалась объектом пересудов. Она достаточно давно мужняя жена; все кумушки, прошедшие через беременность и роды, жаждали присоединения Тины к лагерю мамаш. После мессы они бесцеремонно похлопывали Тинин живот и осведомлялись, есть там кто или до сих пор нету.

– Мы стараемся, – отвечала Тина, заливаясь багрянцем.

Кумушки усмехались.

– Лучше надо стараться, чаще!

Когда был преодолен полугодовой рубеж, Тину начали спрашивать прямо в лоб, чего она дожидается. Или, может, что-то не в порядке? Как реагировать, что отвечать, бедняжка Тина не знала, сразу тушевалась, глядела затравленно. Стеллу мучила жалость к сестре, и она спешила перевести разговор на другое, что значило самой стать жертвенным агнцем. Ибо кумушки переключались легко и охотно – с младшей сестры на старшую. Слишком многих тот факт, что Стелла до сих пор не замужем, бесил куда сильнее, чем тот факт, что Тина до сих пор не понесла.

Полугодовой мини-юбилей выпал на Пепельную среду. Тина устроила грандиозный ужин для всей семьи – приготовила фрикадельки с рикоттой, запекла рыбу с петрушкой, отварила пасту лингвини (тесто спозаранку, перед работой, замешивала и нарезала). Увы, ужин начался и кончился, а веха в полгода повисла на Тининой шее тяжким жерновом. Бедняжке кусок в горло не лез. Шесть месяцев замужем – и до сих пор самого главного сделать не сумела.

Потом Тина рыдала в супружеской спальне, а Стелла гладила ее по спине.

– Что со мной не так, Стелла? – всхлипнула Тина. Будто Стелла знала ответ!

– Ну, не все же прямо сразу беременеют, Тина. Ты не меньше моего таких историй слыхала. Рано отчаиваться, всего полгода прошло.

– А вдруг я согрешила и Господу теперь неугодно, чтобы я стала матерью? – От собственного предположения Тина принялась рыдать со свежими силами.

– Даже не думай. Ты в жизни ничего дурного не сделала! – Стелла почесала Тинин затылок. С ранних лет, она помнила, этот маленький трюк гарантированно успокаивал сестру. – Надейся и жди, Козявочка. Мадонне молись. Я тоже за тебя молиться буду, договорились?

Стелле было очень жаль сестру. Поистине она таких страданий не заслуживает. Но был у Стеллы и собственный повод желать для Тины скорейшего зачатия. Если у Антонио с Ассунтой появится внук, они на заботах о нем и сосредоточатся. Перестанут давить на Стеллу, чтобы выходила за Кармело.

Никто не обвинил бы Тину в том, то супружеский долг она исполняет с меньшим рвением, чем остальные дела. В разговорах с сестрой Тина повторяла: «Хоть бы Рокко уже наконец унялся», однако непохоже было, что постельные обязанности жены действительно тяготили ее. Например, через каких-нибудь пару часов после мини-юбилейного ужина, за которым Тина разрыдалась над собственноручно приготовленными вкуснейшими фрикадельками, из супружеской спальни начали долетать Тинины сладострастные поскуливания – словно грудной ребенок канючил. Стелла как раз шла в туалет. Остановилась под дверью – интересно ведь. Рокко тоже в процессе не молчал – до Стеллы доносилось не то урчание, не то мурлыканье, – но Тинины восклицания были гораздо более отчетливыми.

Стелле, конечно, следовало пройти мимо, однако она приложилась к двери ухом.

– Ах, как хорошо! – раздался Тинин голос. Затем басовитое мужское «мрррр», и снова: – Как хорошо!

Нет, Стелла и раньше слышала возню супругов Караманико – поневоле услышишь, если спишь через стенку (а часто и без сна лежишь). И все-таки у Стеллы в голове не укладывалось, как ее сестренка-паинька может наслаждаться столь мерзкими действиями. Возмущение пополам с гадливым любопытством овладели Стеллой. Охлаждая пылающее ухо сквознячком из замочной скважины, Стелла пыталась вообразить, чем конкретно вызваны эти удовлетворенные звуки. Попытка удалась, картинка из ночного кошмара наложилась на Тину и Рокко. Подступила тошнота. Вот что сестра позволяет с собой вытворять!

Все усилия Стеллы сосредоточились на том, чтобы не выдать себя парочке в спальне; она совсем не учла, что обнаружить ее могут и другие домашние. Так, о присутствии рядом отца она не подозревала, покуда он не дыхнул ей в шею прогорклым чесноком.

– Что, завидно?

Стелла от неожиданности неудачно сглотнула, поперхнулась собственной слюной. Резко развернувшись, она уперлась взглядом отцу в грудь, прямо в треугольник свинцово-серых волос – густых, курчавых, свалявшихся от ночного пота.

Антонио усмехнулся.

– Я всегда знал, что натура у тебя сучья. Шила-то в мешке не утаишь.

И прежде чем Стелла опомнилась, отец стиснул ее левую грудь, словно грушу клаксона.

– Не переживай, скоро и тебе pistola найдется. Уж папочка постарается.