Борис Земцов - Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне

Вспоминаешь в связи с этим и другое, весьма характерное для арестантской среды, то ли явление, то ли проблему, то ли просто деталь статистики — среди отбывающих наказание как минимум процентов десять попали сюда «ни за что», за преступления, которые никогда не совершали, за преступления, к которым никакого отношения не имеют. Конечно, чаще всего за подобными фактами «мусорской» беспредел (произвол следователей, прокуроров, судей и т. д.), «проколы», а то и полное отсутствие адвокатской защиты, но иногда у этого явления совсем иная природа.

Очень часто те же самые мусора — правоохранители, люди в погонах — сталкиваются на своей работе с людьми ранее упомянутой категории «гомо арестантус». Теми, кто почти всегда готов «сидеть»; для кого переход с воли в неволю ни трагедией, ни потерей, ни унижением не является (опять это ненавистное — «в тюрьме я дома»), кто по сути своей еще и склонен к совершению серьезных преступлений, вплоть до убийства. Зачастую в этой ситуации люди в погонах начинают размышлять приблизительно так: стоит ли ждать, когда подобный человек совершит это преступление, а затем, соответственно, искать его по городам и весям, чтобы, задержав, доказывать его вину? Не проще ли, не дожидаясь, пока потенциальный «гомо арестантус» совершит свое (возможно, даже очередное) убийство или разбойное нападение, изолировать его от общества, искусно «вляпав» его в историю, по итогам которой пять или семь лет он будет находиться «за колючкой»? Жуткая логика. Бесчеловечная, по сути, аргументация. Но все-таки логика. Все-таки аргументация. Еще одна грань или еще один отголосок некогда вброшенного в общество и очень прижившегося в этом обществе очень смелого снаружи и очень трусливо-подлого изнутри лозунга «Вор должен сидеть в тюрьме». Кто его только ни повторял, ни цитировал, ни провозглашал с тех пор! И, похоже, никто из тиражировавших его не задумывался, что, расписываясь под ним, он становится беспредельщиком, переходит черту гуманизма, попирает понятие человечности.

Жизнь большинства моих соседей настолько однообразна, что все их занятия можно сосчитать по пальцам одной руки: сон, еда, работа, игра в нарды, сидение у телевизора. И при этом среди них немало тех, кто во всеуслышание открытым текстом признается: здесь неплохо, здесь хорошо, здесь не хуже, чем на воле. Конечно, большинство так считающих понимает скорее подсознательно, чем осознанно, что неволя для них не столько наказание, сколько чуть ли не благо, обстановка, предохраняющая от соблазнов (наркотики, алкоголь). Грустное откровение! Жуткое откровение! Достойные жалости люди! Хотя и алкоголя и наркотиков здесь хватает. Были бы деньги или имелись бы таланты «разводить» на деньги других. И все-таки ситуация, когда зона, несвобода, неволя для человека спасение (чаще все-таки отсрочка от падения в бездну, от гибели, от более серьезных преступлений) — ненормальная, неестественная. Как же можно было уронить себя, в какие жизненные перипетии угодить, чтобы, попав в зону, за «колючку», вздохнуть с облегчением?

На промке воспользовался электронными весами. Табло высветило — 81 килограмм. Это в одежде в тяжелых зековских ботинках (привет из ГУЛАГа). На воле весил 96–98 килограммов. Разница между моим весом нынешним и весом прошлым пока в радость. Это избавление от лишнего груза, профилактика многих недугов, свидетельство оздоровления, возможно, даже омоложения организма. За подобные «подвижки» на воле люди платят бешеные деньги, на этой теме не просто зарабатывают, а жируют, процветают тысячи диетологов, инструкторов лечебной гимнастики, владельцев фитнес-клубов. А тут без изнурений себя голоданием, без потения на тренажерах, без поглощения таблеток, имеющих, как правило, побочный эффект, — такой результат! За какие-то два года. Замечательно! Завидуйте, ожиревшие, переедающие, обремененные лишними килограммами! Однако если этот процесс будет развиваться дальше такими же темпами — хорошего мало. Это уже повод для грустного беспокойства — то ли скрытый недуг развивается, то ли просто прогрессирует банальное ослабление организма, что-то вроде дистрофии. Эдак скоро и ноги еле таскать буду. Одно другого не лучше. Впрочем, до окончательных выводов надо подождать, по крайней мере, полгода.

Где-то я читал, будто всякая среда, всякий минисоциум поднимает или опускает человека до своего уровня. Принцип, хорошо известный философам, социологам, психиатрам. Общеизвестная истина, чей смысл аукнулся в русской поговорке про «свой устав» и «чужой монастырь». Переносить эту истину на мое нынешнее положение, на мою нынешнюю ситуацию — тогда в очень скором будущем я непременно буду изъясняться исключительно матом, без конца употреблять «ну», «короче», «ложи», сморкаться в два пальца, оглушительно чавкать, поглощая пищу, а все свободное от работы время делить между просмотром порнухи и бездарных сериалов. Незавидная перспектива! Я к ней не готов, я с этим приговором не согласен, я непременно докажу, что это не так! Уверен, перегнули палку ученые мужи, вынося вердикт, что всякая среда поднимает или опускает человека до своего уровня. Человек должен формироваться в ходе противостояния, сопротивления этой среде. Конечно, это удел немногих, лучших, сильных. Очень хотел бы относиться или хотя бы максимально походить на людей этой категории. Удивительно, парадоксально, дико, но доводится встречать немало людей, которых зона, неволя, эта территория, окруженная колючкой, напичканная произволом, идиотизмом, невежеством, подлостью, «поднимает» до своего уровня. Именно здесь они получают, какие-то представления о географии, истории, политике, именно здесь они впервые взяли в руки мобильный телефон, увидели телевизор современной модификации, познакомились с DVD, обрели возможность регулярно курить сигареты с фильтром, спать на пусть застиранных, но все-таки белых простынях. Да много чего еще они здесь впервые увидели, узнали, потрогали. Коля С., арестант нашего отряда, уроженец здешних мелгородских мест, имел недюжинное мужество как-то в этом признаться: «В деревне жил, деревня на отшибе, отца не помню, мать бухала, мы с братьями не каждый день хлеб видели, кроме резиновых сапог, никакой обуви не знали, а здесь три раза в день поесть горячего можно, в баню хоть каждый день…» Жутковато подобное слышать на фоне бесконечного трепа с самых высоких трибун о компьютеризации, нанотехнологиях и всяких там фьючерсах.

Почти в продолжение предыдущей темы. Вот человек, проживший двадцать и даже более лет, но ничего, кроме грязи, нищеты и пьянства, не видевший, никуда далее райцентра не выезжавший, попадает с немалым сроком в зону. Здесь его кругозор, эрудиция, мироощущение, кажется, расширяются, но очень специфическим образом. Исключительно за счет рассказов соседей и за счет телевизора, где чуть ли не сутки кромешные — то клипы с полуголыми девками, то откровенная порнуха, то сериалы с шикарными автомобилями и яхтами, стрельбой, кровищей и т. д. Эдакие крайности, качели, маятник. Как в таких условиях формируется мировоззрение, система ценностей, мораль? Человек, не прочитавший ни одной книги, не побывавший ни в одном большом городе, лишь понаслышке знающий, что такое метро, море, самолет, ни разу не пивший вина из бокала, никогда не евший с помощью ножа и вилки, с головой ныряет в омут телегадости. Плюс специфическое влияние чисто криминальной среды. Словом, из дыры в зону. И что дальше? Можно только фантазировать, но все фантазии на эту тему уж больно мрачные.