Дэвид Митчелл - Под знаком черного лебедя [= Лужок черного лебедя]

Гэри Дрейк слева от меня смотрел прямо перед собой.

– Но как только его секрет раскрыли, его репутация…

– Золотого мальчика? – ко всеобщему изумлению, подсказала мисс Липпетс.

– Совершенно верно, прекрасное определение, мисс Липпетс, спасибо. – Впервые с незапамятных времен мне удалось выдавить из класса несколько смешков. – Его репутация золотого мальчика погублена. Его репутация крутого пацана, с которым другие ребята не рискуют связываться, тоже погублена. Без репутации, за которой можно прятать свои секреты, Нил Броуз…

«Ну скажи! Слабо тебе!» – подначивал Нерожденный Близнец.

– …сидит в глубокой заднице, мисс.

Эта потрясенная тишина – моя заслуга. Я добился такого эффекта словами. Одними словами.

Мисс Липпетс обожает свою работу – в хорошие дни.

Я не знал, как отреагируют папа и мама на мои сегодняшние подвиги, и нервничал. У моих мозгов уже началась нервная почесуха. Так что я достал из шкафа рождественскую елку, чтобы отвлечься. И жестяную банку из-под конфет, в которой у нас лежат елочные украшения. Сегодня двадцатое декабря, а папа с мамой даже слова «Рождество» еще ни разу не произнесли. Мама семь дней в неделю торчит в галерее, а папа все время ездит на интервью с работодателями, но это ничего не дает, кроме новых интервью. Я собрал елку и развесил на ней гирлянды. Когда я был маленький, мы покупали настоящие елки на ферме у папы Гилберта Свинъярда. Но два года назад мама купила искусственную в вустерском «Дебенхэме». Я жаловался, что она не пахнет, и вообще, но мама сказала, что это ведь не мне приходится потом пылесосить и выковыривать иголки из ковра. Наверно, это справедливо. Елочные игрушки у нас в основном старше меня. Даже гофрированная бумага, в которую они завернуты, древняя. Покрытые изморозью шары, купленные папой и мамой на первое (оно же последнее) Рождество, которое они провели только вдвоем, без меня и Джулии. Жестяной мальчик из церковного хора – тянет высокую ноту, рот сложен идеальным «о». Семейка веселых деревянных снеговиков. (В те дни еще не всё делали из пластмассы.) Дед Мороз, самый толстый во всей Лапландии. Драгоценный ангел, перешедший в наследство от маминой бабушки. Стеклянный, выдутый настоящим стеклодувом. Семейное предание гласит, что его подарил моей прабабушке одноглазый венгерский князь на балу в Вене, прямо перед Первой мировой.

«Ну-ка наступи на него, – подначил Нерожденный Близнец. – Он хрустнет, как сухарик».

«Пошел в задницу», – ответил я.

Зазвонил телефон.

– Алло?

Звяканье и хрюканье.

– Джейс? Это Джулия. Сколько лет, сколько зим.

– У тебя там такой шум, как будто ты пробиваешься через снежную вьюгу.

– Перезвони мне. У меня монеты кончились.

Я набрал номер. Слышно стало лучше.

– Привет. Нет, вьюга пока не началась, но холод зверский. Мама дома?

– Нет. Она еще в галерее.

– А…

Фоном запульсировали Joy Division .

– А что случилось?

– Ровным счетом ничего.

Ровным счетом ничего – это всегда что-то.

– Джулия, что случилось?

– Н…ничего. Просто, когда я сегодня вернулась в общежитие, мне передали сообщение от мамы. Она мне звонила вчера вечером?

– Может быть. А что за сообщение?

– «Немедленно позвони домой». Наш привратник – душа-человек, но эффективность – его слабое место. Он не записал, во сколько был звонок. Я позвонила в галерею в обеденный перерыв, но Агнес сказала, что мама пошла к юрисконсульту. Я перезвонила чуть позже, но она еще не вернулась. И тогда я решила позвонить тебе. Но беспокоиться пока не о чем.

– К юрисконсульту?

– Наверно, по делам галереи. А папа дома?

– Он поехал на интервью в Оксфорд.

– А. Понятно. Хорошо. Он… как он, держится?

– Вроде ничего… Во всяком случае, перестал запираться у себя в кабинете. В прошлые выходные устроил в саду костер из бумаг «Гринландии» – натуральный «Ад в поднебесье». Потом на этой неделе поверенный Крейга Солта сказал папе, что они пришлют курьера забрать компьютер и все прочее. И если папа не подчинится, они подадут на него в суд.

– И что он сделал?

– Когда они подъехали, он уронил винчестер из окна моей спальни.

– Но это же второй этаж!

– Я знаю. Ты бы слышала, как грохнулся монитор! Папа сказал курьеру: «Передайте Крейгу Солту мое почтение!»

– Господи! Вот уж действительно, «и червь, коль на него наступят, вьется».

– Он еще и ремонт затеял. Твоя комната была первой на очереди.

– Да, мама сказала.

– Ты обиделась?

– Не то чтобы. Я, в общем, не ожидала, что они сохранят мою комнату навеки как святилище Джулии. Но такие вещи очень доходчиво говорят: «Так, тебе уже восемнадцать, свободна. Лет через тридцать можешь навестить нас в доме престарелых, если будешь проезжать мимо». Джейс, не обращай внимания, это я что-то раскисла.

– Но ты ведь приедешь домой на Рождество?

– Послезавтра. Стиан меня привезет. Его семья владеет усадьбой в темных дебрях Дорсета.

– Стэн?

– Нет, Сти-ан. Он норвежец, пишет диссертацию по дельфиньему языку. Я разве не упоминала про него в последнем письме?

Джулия прекрасно знает, что упоминала в письмах, а что нет.

– Ух ты. Он что, с тобой по-дельфиньи разговаривает?

– Нет, но он пишет программы для компьютеров, которые когда-нибудь смогут разговаривать с дельфинами.

– А что случилось с Эваном?

– Эван – лапочка, но он в Дареме, а я здесь, так что… ну… я прибила это в зародыше. В конечном итоге так будет лучше.

– Эх. – (Но ведь у Эвана серебристый «эм-джи»!) – Эван мне нравился.

– Не вешай нос. У Стиана «порше».

– О боже! Какой? «Джи-ти»?

– Не знаю! Черный. Так чтó нам дарят на Рождество?

– Трубочку «Смартис». – (Это древняя семейная шутка.) – На самом деле я не посмотрел.

– Так я и поверила! Ты всегда заранее вынюхиваешь все подарки.

– Честно, не смотрел. Скорее всего, подарочные купоны в книжный магазин. Или в пластиночный. Я ничего не просил. Ну, ты понимаешь, из-за папиной работы. И они меня не спрашивали. И вообще, уж кто бы говорил. Помнишь, как ты уже в ноябре крутила свои рождественские диски, а меня ставила на часах на случай, если родители вдруг раньше времени вернутся из магазинов?

– А тот раз ты помнишь? Как родители поймали меня и Кейт, когда мы надели мамины свадебные тряпки и танцевали под «Knowing Me, Knowing You»? [38] «Зная меня, зная тебя» ( англ .). А кстати, рождественская дискотека Лужка Черного Лебедя, единственная и неповторимая, остерегайтесь подделок, уже прошла?

– Она примерно через час начинается.

– Ты уже выбрал, с кем пойти?

– Дин Дуран пойдет. И несколько ребят из моего класса.

– Эй! Я ведь тебе рассказала про свою личную жизнь.

Я еще не привык делиться с Джулией такими вещами.