Ирвин Уэлш - Эйсид-хаус [сборник litres]

– А Олли там?

– Да, но все клево, типа.

– А кто-либо из ее дружков тоже там?

Тина подняла свои брови в пренебрежительном подтверждении.

– Не знаю, я подумывал о том, чтобы пойти в «Пеликан» на стрелку с Сидни и КУРСом.

На самом деле в «Пеликан» я не собирался, но тут услышал голос, раздавшийся из-за столика Олли. Громкий, властный, снобский и режущий слух.

– И ОНА РАБОТАЕТ ФРИЛАНС-ЖУРНАЛИСТКОЙ, НАПИСАЛА НЕСКОЛЬКО СТАТЕЙ И ЗАМЕТОК ДЛЯ «THE LIST». ОНА ВСТРЕЧАЛАСЬ С ТОНИ ПАРУ МЕСЯЦЕВ, НО НА ТОЙ КВАРТИРЕ, КУДА ОНА ПЕРЕЕХАЛА, У НИХ БЫЛИ НЕВЕРОЯТНЫЕ ССОРЫ, ТАК ЧТО ВПОЛНЕ ЕСТЕСТВЕННЫМ, КАЗАЛОСЬ, БЫЛО…

Я резко засобирался в «Пеликан». Тина ко мне присоединилась. Когда мы зашли туда, там сидел КУРС с одной девушкой, выглядевшей немного психованной; психованной в том смысле, что вообще без крыши. КУРС откровенно признал, что правительственная политика перевода психиатрических пациентов на общинный уход самым положительным образом сказалась на его сексуальной жизни. Сидни болтал с какими-то женщинами, изнывавшими от скуки и безразличными ко всему.

– Все в порядке, парни? А Рокси сегодня не заходил?

Да, заходил, вон он треплется у стойки с каким-то мелким чуваком. Мы просто сели рядом, пили и несли всякий вздор. Сидни и Тину, похоже, потянуло друг к другу со страшной силой. Ко времени закрытия они уже вылизывали друг другу лица. КУРС и его стремная подружка исчезли в ночи, а я остался с Рокси.

– Хочу сводить тебя в одно место, – шепнул он. – Место секретное.

Мы поймали такси. Оно направилось в Лит – и дальше, к Портобелло. Мы остановились на Сифилд-роуд и вышли в жопе мира, в самом ее центре.

– Какого хрена ты меня сюда затащил, а? – спросил я.

– Иди за мной.

Я послушался. Мы обошли сзади Сифилдский крематорий и перелезли через стену. Стена с той стороны оказалась неожиданно высокой, и, спрыгнув в темноту, я нефигово подвернул лодыжку. Я был слишком пьян, чтобы почувствовать боль, но как пить дать почувствую ее завтра.

– Что это, твою мать? – спросил я, когда он повел меня к каким-то могилам; некоторые из надгробий были поставлены совсем недавно. – Разве тут хоронят? Я думал, здесь только крематорий.

– Нет, тут есть и захоронения. Семейные, типа. Узнаешь это?

КРЕЙГ ГИФФОРД

– Нет…

– Посмотри на дату.

РОДИЛСЯ 17.05.1964

УМЕР 21.12.1993

– Это же… тот парень… – Я не мог заставить себя произнести.

– Слепак, – сказал Рокси. – Это и есть могила чувака. Пришло время наконец провести экзорцизм памяти об этом козле.

Он вытащил свой член и начал ссать. На Сле… на могилу Крейга.

ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ СЫН

АЛЕКСАНДРА И ДЖОЙС ГИФФОРД

МЫ ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЗАБУДЕМ

– МУДАК! – заорал я и ударил его сбоку в голову.

Он схватил меня, но я рывком освободился от его хватки и принялся молотить руками и ногами. Плохая идея. Он снял очки и бросился на меня, вне себя от злости. Каждый мой удар казался слабым и ничтожным, тогда как каждый его удар грозил развалить меня на части. Из носа у меня пошла кровь, но, слава богу, вид ее и заставил его остановиться.

– Извини, Брай, – сказал он. – Но ни один чувак не смеет меня бить, Брай, понимаешь. Ни один чувак.

Одной рукой я зажимал расквашенный нос, а другой благодарно держал Рокси на дистанции. Рокси здоровенный парень, но я всегда думал о нем как о добром великане. Огромные чуваки всегда кажутся добрыми, пока один из них тебе не вломит. Ну, хорошо еще, я пьян и не особо что почувствовал. И тут я осознал чудовищную истину: получить пизды от кого-нибудь гораздо хуже, чем убить другого. Этим омерзительным фактом руководствуется хуева туча народу. Если бы только у меня была с собой бритва, я бы не задумываясь полоснул Рокси. Накатило бы всего на несколько секунд, но этого было бы достаточно. Что за блядская мысль! Какие же мы больные существа!

Крейг Гиффорд.

Если бы только Рокси знал.

Если бы Рокси знал это, я бы и отправился за решетку. Он, наверное, сразу же указал бы пальцем на этого опасного психопата.

– Не так все плохо. Извини, Брай. Не надо было тебе меня хуярить. Мой глаз утром заплывет. И лодыжка распухнет, Брай, ты поймал меня здесь красавцем. Но блин, вот же мы с тобой махалово устроили, просто сумасшедший дом.

Глупый урод пытался приободрить меня, перечисляя ущерб, который я ему нанес. В такого рода стычках не бывает победителей; есть только те, кто выходит из них с наименьшими потерями. Рокси досталось меньше, как в смысле физического ущерба, так и в плане утраты мачистского достоинства. Мы оба знали это, но я был благодарен ему за то, что он все же пытается меня приободрить.

Я оставил его, черт знает как выбрался с кладбища и направился к отцу. Я блевал на ходу себе под ноги. Запутавшись, вернулся в нашу старую квартиру в Мьюрхаусе. Дом по-прежнему стоял пустой, туда еще никто не въехал. Я попытался вынести дверь и так бы и сделал, если бы старая миссис Синклер, наша соседка, не напомнила мне, что отец переехал.

Пошатываясь, я вышел на улицу и блеванул снова. Мой перед был заляпан кровью и блевотиной. У торгового центра ко мне подошла пара ребят.

– Этот чувак пьян в стельку, – заметил один.

– Я знаю этого козла. Ты шатаешься с этим педиком, да, приятель?

– Ну…

Я попытался сформулировать ответ, но не смог. Я вполне все осознавал, но ничего сказать не получалось.

– Если шатаешься с педиками, то и сам, считай, педик, вот как я это понимаю. Что скажешь, приятель?

Я поглядел на парня, и мне удалось выдавить:

– А как насчет минета?

Они скептически поглядели на меня несколько секунд, затем один из них выкрикнул:

– Умник хитрожопый нашелся!

– Так меня и зовут, парни, – сдался я.

Я ощутил тупой удар и рухнул на землю. Меня пинали ногами, но я ничего не чувствовал. Избиение вроде бы продолжалось изрядно, и это меня беспокоило, потому что о жесткости пиздиловки судишь обычно по ее продолжительности. Тем не менее я воспринимал это с пассивным тошнотворным спокойствием безразличного работяги, заступающего на очередную смену, и, когда убедился, что все закончилось, шатко поднялся на ноги. Возможно, не так все и плохо. Я мог легко ходить. Собственно, это избиение как будто прочистило мне мозги. Спасибо, ребята.

Я пересек двойную проезжую часть, оставил позади шикарный Мьюрхаус и добрался до обветшалого Пилтона. Наверное, сейчас люди оценивают эти районы иначе, но вот как это всегда выглядело для меня: Мьюрхаус – район для новых домов, Пилтон же для мусора. И плевать, что там нынче за проблемы у Мьюрхауса и как сильно причепуривают Пилтон. Пилтону Пилтоново, Мьюрхаусу Мьюрхаусово, так всегда было, и так всегда будет, вашу мать. Гнусные подонки эта урла из Пилтона. Уроды, избившие меня, были отсюда. Это их менталитет. Я, вероятно, подхвачу ебаных вшей только от соседства с грязной пилтонской кодлой.