Александр Трофимов - Необходимей сердца

— Повторяю, ребята, умейте выбирать друзей, — немного растерялась и потому повторила себе Марина Матвеевна.

— Друзей не выбирают, — неожиданно высказал вслух свою мысль Андрей. И испугался. Он даже поднял руку, словно попытался схватить упорхнувшую фразу, но она уже достигла преподавательницы.

Брови ее образовали от удивления прямую линию. Такое лицо, наверное, бывает у генерала, когда низший чин отказывается повиноваться. Горло Андрея пощекотал страшок. Не страх, а именно страшок, остаток всегдашнего школьного страха.

— К доске! — вонзилось в Андрея. Взгляд Марины Матвеевны уперся ему в переносицу так, что Андрей почувствовал, что он прошел сквозь него и вышел через затылок. Андрей даже обернулся и посмотрел на стену, нет ли в ней дыры. — Вот задача из домашнего задания, — Марина Матвеевна провела ногтем по нужной задаче, оставив на странице глубокий след, не суливший Андрею ничего хорошего.

— Я по тетрадке, — улыбнулся он.

— Нет уж, лучше прямо у доски, посмотрим, как ты делал домашнее задание, — не согласилась учительница, — подозреваю, что ты списал.

«Подозренье — мать ученья», — хотел скаламбурить Андрей, как часто любил делать, но сегодняшний день явно перевернул в нем что-то. Он промолчал и тут же представил, чем бы мог обернуться для него этот каламбур. Он увидел бы постную улыбку на губах преподавателя, услышал бы смех в классе и увидел бы в журнале единицу.

Марина Матвеевна в этот момент подумала, что если он не решит задачу, то получит кол.

Андрей спиной почувствовал, как все превратились в зрителей.

— Это что такое? — прикрикнула Марина Матвеевна, видя расслабленные позы учеников. — Если он не решит, пойдете помогать. — Опоздавшие сделали вид, что восприняли угрозу самым серьезным образом.

Конечно, Андрей списал, как списывал тысячи других задач. Чтобы сохранить время для футбола, чтения и прогулок по городу, он вынужден был списывать — не жертвовать же желаниями души ради положительных отметок и жалкой похвалы учителей.

Унижение, грозившее ему, если он не решит задачу, словно бы увеличивало степень осознания собственной никчемности. Он вперился в доску — смысл написанного не доходил до него. Но тут из подсознания выплыл голос Татьяны Ивановны, и ему стало стыдно уже не перед классом и Мариной Матвеевной, а перед преподавательницей литературы. Новое чувство стыда заглушило растущее недоверие к себе, и он вдруг понял, что начинает улавливать смысл условия.

— Ну же! — сказала воинственно Марина Матвеевна, и ее грозный голос, предчувствующий победу над ним, всколыхнул Андрея.

Он увидел, что задача состоит из четырех действий, и вспомнил, что первое действие он сделал дома самостоятельно. Ему не составило большого труда повторить его на доске.

— Ну вот, — сказала Марина Матвеевна уже с другой интонацией, точно это ее недавняя фраза помогла ему сдвинуть свою мысль с места.

Теперь она уже сочувствовала Андрею, думая, что ученики ценят ее заинтересованность: Андрей опоздал на ее урок, она же не мстит ему, а, наоборот, старается помочь. И, довольная своей снисходительностью, она продолжала проявлять учительский либерализм, не отдавая себе отчета в том, что прежде других чувств ею владеет тщеславие: ей было приятно, что ученик зависит от нее.

Андрей и расслабился — пусть все видят, что он даже рад тому, что его вызвали, что это для него развлечение. Решив так, он переступил с ноги на ногу, отвел плечи назад и склонил голову направо — это, по его мнению, должно было означать, что он ведет себя именно так, как надо вести себя в его положении, это помогло сосредоточиться, дав возможность решить и второе, и третье действие. Но чувство времени было потеряно им.

— Ну же, — подтолкнул его голос Марины Матвеевны. Ей, наверное, жалко ученика, она поняла, что взвалила на него несравнимо более тяжелый груз, чем на других, и решила поддержать его. Чтобы дать ему передышку для решения последнего, четвертого действия, она обратилась к стоящим в терпеливом ожидании футболистам: — Кто-нибудь хочет ему помочь?

Молчание их было дружным и несколько подобострастным.

— Эх вы, — сказала она и вздохнула, словно и не ожидала другого ответа. — Садитесь!

Тихо, боясь спугнуть ее доброжелательность, ребята расселись по своим местам.

— Так, — промолвила Марина Матвеевна, — а пока поспрашиваем остальных. — Она посмотрела в классный журнал, и класс замер, а Андрей с удовольствием прислушался к обнаженной ожиданием тишине. Решив снять возникшее в классе напряжение, Марина Матвеевна обратилась к Андрею по имени-отчеству: — Мы вам не помешаем, Андрей Иванович?

— Не помешаете, — столь же любезно ответил он.

— Мы по-другому учились, — проговорила Марина Матвеевна с грустью. И тем самым призналась, что иных аргументов в защиту своего предмета у нее нет. — Да, были люди в наше время, — покачала головой учительница, с сожалением глядя на класс. — Не то, что нынешнее племя, богатыри — не вы!..

— Плохая им досталась доля… — проговорил на весь класс Андрей.

Ребята оживились.

— Остроумные люди быстро справляются с подобными задачками, — съязвила Марина Матвеевна, — а ты нет.

Андрей, будто назло ей, благополучно произвел на доске последнее действие.

Он облегченно поставил точку и обернулся к классу. Он увидел всех как на ладони. Не раз его вызывали на пыточное место у доски, но впервые он отметил, как нелепо списывать, наивно полагая, что это никому не видно. Он отчетливо понял, что если ему и удавалось списать, то это был подарок учительницы, и как, наверное, они все были смешны ей, когда пользовались разными ухищрениями при списывании. Это наблюдение подарило ему спокойную веселость. Андрей перевел взгляд на окно, за которым еще недавно был так счастлив, гоняя футбольный мяч.

Марина Матвеевна посмотрела на цифры ответа, сказала отрывисто:

— Запятую переставь.

Он переставил, удивляясь своей невнимательности.

— Сколько же тебе поставить? — равнодушно спросила Марина Матвеевна. — Такую задачу медведь в цирке решает за пять минут.

— Молоток, — услышал он голос с задней парты.

— Я ему четверку ставлю. — Она инквизиторски посмотрела на Андрея. Но отметка уже стояла в журнале, поэтому гнев ее переместился на соседа Андрея: — Андрей Иванович пусть отдохнет, а вы, мой друг, к доске.

Освободившись от докуки, Андрей стал смотреть в окно: происходящее в классе больше не интересовало его. Он тут же вспомнил о Татьяне Ивановне, и его мысли стали осязаемы. Но счастье его, будто он погладил ее волосы, было коротким — откуда-то издалека, подгоняемый радостью школьников, пошел летать по классам звонок. На лицах учителей возникло привычное сожаление о том, что мало длится урок, хотя не было в школе ни одного человека, которому звонок не пришелся бы по сердцу.