Кирилл Рябов - Пёс

Раз — кирпич, два — кирпич, три — кирпич. Точно, девушка. Вот и халат уже хорошо видно. Много навалило на спину и голову. Надо разгребать. Темно. Витя, ты где? Ладно, не надо, я сам справлюсь, сам откопаю. Сам откопаю. Сам её откопаю. Вить, это ты? Подожди, помоги мне. Вить, ты не понимаешь, надо ее похоронить по-человечески, Витя…

…Кто-то осторожно шлёпал его по щекам. Потом на голову и за шиворот полилась вода. Бобровский открыл глаза и увидел грязный асфальт прямо перед носом.

— Очнулся, — сказал кто-то тихо.

Бобровский попытался встать, но смог только сесть. Сильно кружилась голова. Он был на автобусной остановке. Женщина лет пятидесяти в сарафане протянула бутылочку воды.

— Попейте, — сказала она. — У вас тепловой удар. Обезвоживание. Я медсестра.

— Может, ему мятную жвачку пожевать? — спросил какой-то парень.

— Пейте воду.

— Спасибо, — сказал Бобровский и поднялся. Покачнулся, но не упал.

Он отпил из бутылки теплую негазированную воду. Последнее, что запомнилось — как перелез через забор кладбища и двинул по парку. Дальше темнота. Если смерть такая же, это не страшно.

— Вы подошли и сразу упали, — сказала женщина в сарафане. — На кладбище были?

Бобровский чуть заметно кивнул.

— Я тоже с кладбища. Ой, вон автобус едет, — сказала она.

Никита расхаживал по комнате и чесал голову. Кожа на ней всё время зудела от жары, от лаков для волос, от нервов. Его хилая прическа растрепалась и встала торчком. Никита не обращал внимания. Случилось нехорошее. Всё это время сраный зятёк находился будто в полусонном состоянии. Лишних вопросов не задавал. Не кочевряжился. Никита подозревал, что Бобровский закидывается какими-то колесами, может, антидепрессантами. Но вот он проснулся и загавкал. Триста тысяч! С ума сошёл, что ли?

Он набрал номер мамы.

— Да, маленький? — ответила Лариса Ивановна.

Никита на выдохе ей всё рассказал.

— Хм, — сказала она. — Хм.

— Что делать, мать? — спросил Никита. — Башлять ему? Или что? Так-то его хуй отсюда выгонишь, с пропиской. Даже через суд.

— Хуй? Что это за слова мой сын говорит?

— Прости, мама. Зачем, зачем его вообще тут прописали?

Лариса Ивановна молчала.

— Мама? У меня нет столько денег, — соврал Никита. — Половину соберу. Но половину придется вам давать. Ты слышишь? Мама? Мамуля?

— Мама думает, — сказала Лариса Ивановна. — Хотя что тут думать. Ты сейчас где?

— Ну в квартире у этого козла вонючего.

— Кого?

— Да у Алексея, блин, уродского.

— Это не его квартира, запомни.

— Хорошо.

— Бегом в милицию!

— В смысле? — спросил Никита.

— Что непонятного? Он у тебя вымогает деньги. Живо в милицию, пиши заявление. Пусть они его возьмут за жопу.

— Не ругайся, мама.

— Мама злится. Что за люди? Откуда столько наглости и мерзотности? Ты меня понял, малыш?

— Понял, мама. Бегу в милицию.

— Умница.

Он положил телефон в карман. Настроение стало лучше. Выглянул на кухню. Игорь и Виталий, стоя на табуретках, скоблили потолок.

— Парни, я ухожу по делам. Скоро буду.

— Ясно, — сказал Игорь.

— Ещё. Появится мой зять… Короче, если он начнет вас гнать, сразу мне звоните. И никуда ни шагу.

— А чего ему нас гнать? — сказал Виталий. — Вроде нормальный мужик.

— Змея он, — ответил Никита. — Предатель. А ещё воевал!

— С кем? — спросил Игорь.

Никита не ответил. Он вышел из квартиры, спустился по лестнице, сел в машину и рванул через двор. Держись, зятёк, гнида!

В дежурной части старуха что-то канючила у рыжего лейтенанта, сидящего по другую сторону окна. Никита мягко отодвинул её плечом.

— Я хочу подать заявление. Дело срочное. Мне угрожают. В смысле вымогают деньги. Но и угрожают тоже.

— Двенадцатый кабинет, в порядке очереди, — вяло ответил рыжий лейтенант. — Второй этаж.

Никита поднялся на второй этаж. У двери кабинета никого не было. Он подергал ручку. Заперто. Никита постучался. Приложил ухо. Тишина. Почему всё так медленно? Мусора не хотят работать.

По коридору прошёл мужик в форме, с погонами майора. Он чему-то улыбался.

— Вы из двенадцатого? — спросил Никита. — Я с заявлением.

— Нет, ждите. Он в туалете, — ответил майор.

От него, кажется, попахивало марихуаной. Никита сел под стендом «Наши ветераны». Прошло пять минут. Мимо ходили люди в форме, не обращая на Никиту внимания. Прошло еще десять минут. От скуки он достал смартфон, просмотрел банковские приложения. Всего на картах у него было почти восемьсот тысяч. Потом открыл «Pornhub» и стал смотреть порнографические картинки. Псевдошкольницы, закованные в цепи, горловое траханье гламурных баб, групповуха с неграми. Никита возбудился и вспотел. «Может, быстро передёрнуть в ментовском сортире?» — подумал он.

В этот момент появился хозяин двенадцатого кабинета. Накачанный мужик в чёрной футболке с надписью «Мне за это ничего не будет». У него было недовольное лицо. «Наверно, запор, — подумал Никита. — Хорошо, злой мусор с запором мне поможет».

— Вы ко мне?

— Да, хочу подать заявление.

— Посмотрим.

Они зашли в кабинет.

— Присаживайтесь.

Никита сел у стола.

— Капитан Митин Иван Владимирович, — сказал хозяин кабинета, выдвинул ящик стола, достал пузырёк с какими-то таблетками и потряс им рядом с ухом.

— Значит, у меня вымогают, — сказал Никита. Он вдруг занервничал. К тому же перед глазами до сих пор крутились порнографические сцены.

Митин, казалось, разглядывает его причёску. От этого Никита засмущался сильнее.

— Деньги? — спросил Митин.

— Да. Триста тысяч. И немедленно. Сегодня.

— Коллекторы?

— Что? Кто? Нет. Мой зять.

Митин закинул в рот пару таблеток.

— Угу. Зять, говорите?

— Да, брат моей сестры. Она умерла, недавно, — сказал Никита и попытался придать лицу плаксивое выражение. Но получилось плохо. Выглядело так, будто он унюхал чей-то пердёж.

— А как вашего зятя зовут, вы говорите?

— Бобровский Алексей… Отчество не помню. Отчество надо?

Митин откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.

— За что же он с вас трясёт бабло? — спросил капитан.

— А это важно?

— Конечно. Может, вы ему должны. Знаете, так бывает. Люди занимают в долг, отдавать не хотят и бегут к нам, строчат заявление, что у них вымогают.

— Нет. Я ему не должен.

— Но не просто же так?

Никита пожал плечами.

— Семейные разборки, понимаете?

Митин улыбнулся.

— Уверены?

— Ещё бы!

Митин перестал улыбаться.

— Скажите, но с какого хера вы бежите в полицию решать семейные разборки? Вы видели над входом табличку «Решение семейных проблем»? Видели?

— Но триста тысяч! Зять, падла, с меня трясёт.

— Ещё раз. За что? Если скажете, что просто так, я вас прямо отсюда отправлю на десять суток, в камеру к бомжам и чуркам.