Кирилл Рябов - Пёс

— Дрыхнешь? — сказал Никита. — Вымогатель. Значит, условия такие. Сейчас я тебе перекину бабло. Стой, у тебя же карта есть? Хорошо. Я скидываю тебе бабло на карту, потом мы идём в паспортный стол, ты пишешь писульку… Нет, сначала идём в паспортный стол.

— Сначала деньги, — сказал Бобровский.

— Ты обманешь, обманешь! — замахал рукой Никита.

— А ты?

— Нет уж, я не обману.

Никита достал телефон, проверил счёт в приложении. Деньги ещё не пришли. «Можно было и миллион загнуть, — подумал он. — У матери их шесть, лежат дохлым грузом».

— Так вот, получаешь деньги и сразу уходишь, — сказал Никита. — Сразу же. Без вещей.

Бобровский закрыл глаза.

— Слышь, зять? Алё!

«Да он же не в себе, сука!» — подумал Никита.

У него вдруг прихватило живот.

— Ладно, сейчас придут баблишки, и всё разрулим, — сказал Никита и ушёл в сортир.

Бобровский дремал. И ему снился сон. Будто бы он едет в поезде, почему-то через город, за окном проносятся дома, дома, дома. Потом он почувствовал, что кто-то сидит рядом, касается его ногой. Но посмотреть, кто это, было страшно. Откуда-то выплыл иррациональный тёмный ужас. Вот они въехали в промзону. У железнодорожной насыпи показался проржавевший остов сгоревшей давным-давно машины. Бобровский скосил глаза на соседа и сразу увидел голую грязную ступню, край зелёного шёлкового халата…

— Вставай, бывший зять, — громко сказал Никита.

Бобровский открыл глаза.

— Деньги пришли. Сейчас будем рулить, как и что сделаем.

— Кошмар приснился, — ответил Бобровский и потёр лицо ладонями.

— Так тебе и надо, — сказал Никита. — Заслужил.

— Ширинку застегни.

— А? Что? Едри твою мать!

Никита застегнул ширинку на своих светло-голубых джинсах. Сел рядом.

— Давай думать, Лёха. Как нам друг друга не кинуть?

Бобровский достал из кармана бумажник, показал Никите банковскую карточку.

— Вот на этот номер.

— Ну конечно, ага…

— Давай, — сказал Бобровский.

Никита поёрзал, почесал голову.

— Не знаю, не знаю даже.

— Ну, сходи в туалет ещё, посоветуйся с мамой, — сказал Бобровский.

Он встал и прошёлся по комнате. Немного размялся.

— Не надо мне ни с кем советоваться! — выкрикнул Никита. — Давай свой блядский номер.

Бобровский продиктовал. Никита возился со смартфоном.

— Держись, сука, зятёк, — сказал он. — Сейчас на тебя свалится гора денег. И попробуй только кинуть меня!

— Ну прямо гора! — ответил Бобровский.

— Давай, проверяй счёт. Деньги ушли.

Тут Бобровский сообразил, что не знает, как проверить счёт. В Настином смартфоне были её собственные банковские приложения. Он ими не пользовался.

— Так, — сказал Бобровский. — Чего тут? Где?

Никита подскочил.

— Что, началось? Мозги мне ебёшь?

— Погоди, сейчас соображу.

— Тьфу, мудак, дай сюда. Где тут сбербанк-онлайн? А какой пароль?

— Не знаю. Это Насти.

— Ебёна мать! Симка твоя? Давай, регистрируйся живо. Не в банкомат же нам переться. Двадцать первый век! Зятёк, старина, ты что, в лесу живёшь?

Минут десять они возились с приложением.

— Удали это говно, — сказал Никита. — Теперь вот эту иконку. Пиши сюда: сбербанк-онл… А, вот вылезло само, ткни пальцем. Теперь скачай. Сюда ткни. Так, чего оно не скачивается? О, вот, пошло. Так, блядь, что так долго?! Ну и телефон! Это ты его Насте купил? А батарея, сколько миллиампер в час? Так, тихо, номер телефона свой. Номер карты. У тебя хоть к этому номеру привязано?

— Да.

— Слава богу! — заорал Никита.

В комнату заглянул Игорь.

— Я извиняюсь, конечно. Нам надо в магазин отлучиться.

— Пиздуйте, чего спрашивать-то? Так, чего оно не шевелится? Ну, сука, тупой Сбербанк! А, вот: «Добрый день, Алексей Иванович». Ну добрый день, пидорасы.

— Заткнись ты, — сказал Бобровский.

Никита ткнул пальцем в экран.

— Вот, смотри, зятёк, твои триста кусков.

Бобровский смотрел на экран. На его карте теперь было триста тысяч. Ему вдруг и правда показалось, что это гора денег.

— Понял? Всё, пошли в паспортный стол.

— Погоди-ка. Покажи, как ты перекинул мне деньги.

— Ты, твою мать, точно из леса. Вот здесь, видишь? Переводы. А тут просто номер карты вводишь и перекидываешь. А, ещё эсэмска придёт с кодом. Понял?

— Да.

Бобровский сунул телефон в карман.

— Всё, пошли в паспортный стол, — повторил Никита. — Сейчас, скажу парням, что мы уходим.

Он вышел из комнаты. Бобровский огляделся. Заметил нож, торчащий из потолочной лампы. Хотелось взять что-нибудь на память. Он не собирался сюда возвращаться. Вернулся Никита.

— Парни же в магазин свалили, я забыл. Идём.

Бобровский взял чашку из-под чая и сунул в передний карман штанов. Стало неудобно. Карман оттопырился. Но Бобровский оставил всё, как есть.

— Что там у тебя? — спросил Никита.

— Чашка.

— Хорошая? Ценная? Что это? Фарфор? Лёха, мы договорились, ты уходишь пустой.

Они спустились во двор. Бобровский подошёл к раздолбанной «девятке» и заглянул в салон. Внутри всё было обсыпано битым стеклом. Валялись банки из-под пива, сигаретные пачки, засохшая мандариновая кожура.

— Нравится тачка? — спросил Никита.

— Да, хорошая, — ответил Бобровский. — У меня тоже была машина раньше.

— Такое же ведро?

— Тоже хорошая.

Никита пнул мелкий камешек.

— Может, пойдём уже, зятёк? Или ты у каждой выгребной ямы будешь останавливаться? Времени мало. Что за манеры у тебя?

— Времени мало, — согласился Бобровский.

Никита сильно нервничал. В какой-то момент он взял Бобровского за руку.

— Ты чего? — спросил тот. — Думаешь, я сейчас сбегу?

— Нет, нет. — Никита убрал руку и стал чесать голову. — Слушай, вытащи чашку из кармана. Она так торчит. Ты похож на ебанько.

— Ладно.

Бобровский кое-как вытащил чашку и понёс в руке.

— Нет, спрячь назад, убери, так ещё хуже.

— Хорошо.

Бобровский засунул чашку в карман.

— Нахер она тебе вообще? Я-то думал, что-то ценное, а это стекляшка дешёвая.

Никита раскраснелся. От жары. От нервов. Бобровский задумался, что будет делать, если этот его бывший полуродственник сейчас свалится с инфарктом. Он даже представил, как Никита корчится на асфальте, держась за грудь; хлипкие волосы растрепались, лицо расползлось, глаза испуганные, к щеке прилип окурок. Зятёк, помоги! Бобровскому стало жалко его.

К ним пристал алкаш и чуть не довёл Никиту до истерики. Сначала он просто волочился следом и просил немного мелочи. Потом обогнал и зашёл спереди.

— Мужики, ну рублей семь, десять есть же? Я нассал на пол в квартире. Но я убрал за собой.

Никита заорал. И врезал ему пендаль. Алкаш побежал прочь. Никита погнался за ним, но опомнился и остановился.