Шандор Ласло-Бенчик - В тугом узле

— Дурак ты, шут! Знаешь ли ты, что означает это вечное дурачество? Опиум, сынок, опиум! Хиханьками да хаханьками, как в цирке, ничего не решишь.

— Ну и что? Может, ты решишь? А к тому же не всем быть такими умниками, как ты. Такой постной, холодной кислятиной.

Тем временем грузовик стронулся с места. Ящики, покачиваясь, с зазором в два-три пальца прошли под перекладиной.

Мы побрели вслед за машиной. Но нас будто подменили. Мы шли по двору, как футбольная команда в раздевалку после выигранного матча.

Замыкал шествие папаша Таймел, бодро семенивший вслед за нами. Пока длилась операция, он парковался на приличном расстоянии, потому что, кто знает, вдруг развалятся ворота и от людей мокрое место останется… Но теперь, после полного успеха, он сразу попытался взять на себя идеологическое руководство:

— Самое главное, друзья, не впадать в отчаяние, если и возникают какие проблемы. Не правда ли? А ведь все было просто, как плевок.

Рагашич огрызнулся:

— Не хватает, чтобы ты еще дудел мне в уши.

— А что я не так сказал? Может, ты радовался бы, если бы мы застряли в этих воротах, как рыба в сети?

— Знаешь что, дед? Поворачивай-ка назад и дуй к начальству. Отыщи там тех товарищей, которые дают тебе возможность изо дня в день быть чемпионом ничегонеделанья, поскольку настоящей работы для тебя нет и в помине, и поклонись им в ножки.

Канижаи остался в воротах и с таким видом оглядывался по сторонам, будто ждал какую-то делегацию, которая тут же немедленно произведет его в святые. Но кроме лунного света некому было ласково потрепать его по плечу. Тогда он разочарованно зажал под мышкой свой потрепанный портфель — канцелярию Канижаи (правда, в ней было все, что нужно) — и вошел в конторку вахтера, чтобы позвонить и известить администрацию о доставке груза и о нашем прибытии.

Марци Сюч нагнал нас с молотами и с инструкцией бригадира, согласно которой ящики следует аккуратно сгрузить около «жестяного дворца», после чего ждать его дальнейших указаний.

Этот «жестяной дворец»! Идея его сооружения принадлежала тоже бате. После того как нас, наверное, уже раз двадцать бросали на строящуюся базу, монтировать в интересах спасения престижа завода и государства то то, то это, бригада начала ворчать. Какого, мол, черта; тут подчас ни оборудования, ни условий для работы, инструмент нужно на руках таскать с собой туда-сюда, и не раз от Шорокшара — в пешем строю. Словом, нам начало надоедать это дело, о чем мы не раз заявляли, и довольно твердо. Тогда мастер Канижаи выдвинул идею: построим там для самих себя небольшую мастерскую, хорошо оборудованную, с основным инструментом. Так и сделали, по его приказу, на добровольных трудовых вахтах. Подгоняемые собственным энтузиазмом, мы выезжали на социалистические субботники. Из фасонного железа сделали каркас, облицевали его алюминиевыми листами, покрыли шифером, а пол залили бетоном. Провели электричество, водопровод; затем — замок на дверь, и у бригады — собственная база. Своей тыльной частью она робко жалась к боковой стороне одного из складских павильонов, как цыпленок к наседке. Потом это сооружение так там и осталось. Планировалось оно как временное, для внеочередных выездов. Но вот «временно» стоит уже пятый год. А польза от него явная. Хибара приличная: семь с половиной метров в длину и четыре в ширину. В ней поместились слесарный стол на четырех человек с тисками, сверлильный станок, точильный, небольшая циркулярная пила; в углу приютились сварочный аппарат и два железных шкафа для инструмента и прочего. Даже Миша получил место для наковальни и маленького горна на древесном угле для производства небольших ковочных работ. Словом, часть наших проблем это сооружение решило. Хотя в известной мере оно напоминало музей, поскольку его оборудование состояло сплошь из списанных, отживших свой век станков и инструментов. Канижаи насобирал их и выклянчил из подвалов, складов всякого железного лома, оттуда-отсюда и, разумеется, бесплатно. Но работать можно было, и это — главное.

В первые недели все там так горделиво сияло, что, можно сказать, автоматически за нашим сооружением закрепилось прозвище «дворец».

Надо отметить, что сооружение это было необычным. Во-первых, оно имело такой резонанс, что любой вздох звучал, как раскат грома. Во-вторых, зимой в нем было так холодно, что дыхание застывало и, казалось, ломалось как стекло. Летом же с потолка на нас сыпались жареные мухи. Осенью в пору дождей на бетонном полу по щиколотку стояла вода, а весной жуки, птички и разные мелкие зверьки принимали наш «дворец» за созданное специально для них общежитие.

Вскоре нас, правда, отучили рассказывать об этих особенностях нашего «дворца». Мол, ведь это только временно, товарищи, а значит, и трудности — временные, нужно выдержать, нужно смотреть вперед, в замечательное будущее, когда база будет полностью отстроена; тогда там будет все, что надо, и к тому же на уровне мировых стандартов. А пока, мол, товарищи, заткнитесь.. В конце концов мы начали к нему привыкать, хотя это и не всегда удавалось…

Не сговариваясь, мы сели под навесом «дворца» и уставились на грузовик с прицепом и на пять огромных ящиков. Потом переглянулись. Тот добрый настрой, который охватил нас во время спектакля с подъемом ворот, быстро улетучился.

Канижаи уже издали заметил, что настроение у нас неважное.

— Ну, что там, друзья-товарищи, что там? — спросил он.

Глупый вопрос: «что там?» Мозг Яни Шейема тут же сработал, совершив сальто-мортале, и Яни ответил:

— Это, дорогой батя, минуты размышления. Народ размышляет над тем, с какой целью, собственно говоря, мы существуем в этом мире.

— А с той, дружочек мой, чтобы быть здесь и выполнять нашу работу. Для нас, почтенные члены бригады, чесать пятки — недоступная роскошь. И кроме того, если память мне не изменяет, то именно труд превратил обезьяну в человека, а не бесплодные размышления.

— Хопля, начальник! Но я также учил, что с тех пор, как человечество слезло с деревьев, оно именно для того и работает, чтобы можно было не работать. Не так ли, сограждане? А сейчас мне сразу как-то и не приходит на ум, на какой стадии мы находимся. Может быть, мы давно уже достигли цели, только не заметили этого и продолжаем бессмысленно двигаться дальше. Может, мы уже создали капитал и могли бы жить на проценты? Вы об этом не задумывались?

Но Канижаи не склонен был к философствованию:

— Вот когда здесь будет учрежден рог изобилия, дорогие детки, вот тогда! Но пока я еще ничего не знаю о таком постановлении. Значит, пока нужно работать. Ну, ребята, быстро! Сгружайте ящики!

— Ну-ну, батя! — покачал головой Рагашич. — Человечество якобы давным-давно уже свергло рабовладельческий строй.