Шандор Ласло-Бенчик - В тугом узле

— Ну, если только в этом дело…

— Но будь осторожен, сынок. Ни табличка, ни кожух не должны быть поцарапаны.

Миша Рагашич встал, потянулся, сообщил, что закончил работу по разборке и что неплохо бы сейчас выпить чашечку черного кофе. Пузатый дядя Руди обычно варил кофе. И Миша направился в сторону ворот, чтобы заказать кофе, предварительно собрав с носа по два форинта. Дядя Руди, правда, продавал чашечку двойного кофе за один форинт пятьдесят филлеров. Остальное шло на организационные расходы, то есть в пользу Миши. Впрочем, он их заслужил, так как ему пришло это в голову первому.

Постепенно ночь пошла на убыль. На востоке, над горизонтом стали прорисовываться пурпурные полоски, обещая, что сегодня будет и солнце, а не только электрический свет.

У передних и тыльных торцов павильонов были смонтированы пожарные лестницы, ведущие на крышу. И вдруг вижу, что по фасаду первого павильона поспешно карабкается к высотам рая Миша Рагашич. Остановившись на краю с широко расставленными ногами, спиной к ночной темноте, Миша выглядел так, словно и не стоял на крыше павильона, а плавал в лунном свете и туда орал нам через стройную вереницу павильонов:

— Канижаи-и! Эй, батя! Канижаи-и!

Батя явно разъярился:

— У, разбойник! Слезай оттуда немедленно!

— Не бойся за меня, батя. Тебя к телефону. Срочно!

— Кому взбрело в голову звонить сюда на рассвете?

Миша что-то прокричал вниз. Цепочка была ясна: телефон в конторке, пузатый Руди — в дверях, на крыше — Рагашич, а здесь, в конце цепи, — Канижаи. И разговор, как по эстафете, идет туда и обратно.

— У телефона Ишпански, батя.

— Ладно, скажи ему, что иду.

— Не утруждайся, батя. Он только хочет передать тебе сообщение.

— Ну, давай, что там у него?

— Фургон испортился, и нужно немедленно послать на завод наш грузовик — с ним пришлют детали для монтажа.

— Скажи, что он уже выезжает.

— Подожди, шеф, текст еще продолжается.

— Что еще нужно?

— Генеральный штаб прибудет до полудня.

— Ждем их с любовью.

— К нам приедет их певец.

— Эх ты, глухота! Это фамилия: Андраш Энекеш [6]. Уполномоченный по внешнеторговым поставкам. Он привезет бумаги.

— Жаль. А я думал, трудящихся приобщат к культуре: та-та-та-та… Кстати, он уже выехал.

— Больше ничего?

— Все, начальник. Больше ничего не передали.

— Ну, ладно, орел, спархивай оттуда!

— Спокойствие, батя, я забирался и повыше.

— Да я не за тебя боюсь, чертова перечница! Увидит кто-нибудь из адмнадзора, что ты без разрешения лезешь на небо…

— Ну и что? Кому не нравится, пусть не смотрит.

— Но отвечать-то придется мне. Тут, брат, за каждое слово, за каждый промах — выговор, строгая бумага.

— Бумага, батя? Ну, ты ее приколешь рядом с остальными.

Канижаи вместо ответа помахал кулаком. Миша отвернулся и стал медленно исчезать с горизонта. Но тут вдруг бригадиру еще что-то пришло в голову:

— Э-эй! Кот в сапогах! Ты слышишь еще?

В лунном свете вновь возникла голова Миши.

— Слушаю, батя!

— А кофе-то?

— Уже кипит.

— Все еще кипит?

— Ой, батя, пришлось ведь сначала агитировать этого пузана. А он заладил: «Дайте мне поспать!» Никакого вкуса не имеет к общественно полезной работе. Но я его укротил.

— Черт тебя побери, надеюсь, ты не применял к нему насилия?

— Ну как ты мог такое подумать, батя? Я просто стянул с него штаны и сказал, что он не получит их до тех пор, пока не приготовит кофе. Немного холодновато ему, конечно, но, по крайней мере, он пока не заснет.

— Убирайся, несчастный! И сейчас же отдай ему штаны!

— Не волнуйся, батя. Скоро принесу всем по порции крепкого кофе.

В этот момент к воротам подъехал легковичок «трабант». Из него вышел какой-то длинноволосый молодой человек. Что-то спросил у Руди и направился к нам. На нем были массивные очки, а бороду он носил под Лайоша Кошута. В некоторых кругах это стало теперь приметой времени. Одет он был в потрепанный джинсовый костюм. Зато в руках держал модный «дипломат».

Виола, стоявший с краю, первым заметил его.

— А этому что здесь нужно? Кто этот тип, батя?

— Какой тип?

— А вот, который идет к нам.

— Этот? Откуда я знаю! Может, он и есть уполномоченный по внешнеторговым поставкам? Черт бы их побрал! Могли бы прислать кого-нибудь и поопытнее. А этот еще совсем желторотый…

— Этот? Внешторговец? Может, еще первый замминистра? Этот типчик продает у светофоров газеты владельцам автомашин, где-нибудь в центре, например, на проспекте Ракоци, уж поверьте.

— Тебе он не нравится? — спросил Яни Шейем.

— Не то что нравится или не нравится. Просто он какой-нибудь посыльный, но никак не шишка.

— Этот тип — чистенький господин, Яничка! Господин на современный лад. Встретим его!

— Еще чего не хватало! Видишь ли, друг, когда судьбе угодно столкнуть меня с таким господином, то я, по крайней мере, хоть галстук надеваю. Это как минимум.

— Напрасные усилия, дорогой приятель.

— Почему напрасные?

— А потому, что, сколько бы ты ни напялил на себя галстуков, все равно останешься хамом.

— Пошел-ка ты к своей… тетушке! Глупый шут.

Андраш Энекеш, уполномоченный по внешнеторговым поставкам, действительно считал себя важным господином, потому что даже не потрудился представиться. Спросил только, мы ли — бригада «Аврора»? Мы не стали этого отрицать. Тогда он сообщил, что занимается внеочередной отправкой заказа за рубеж и оформляет все связанные с этим дела и документы: таможенные, транспортные, всяческие разрешения и прочее. Ну, что ж, хорошо: по крайней мере, мы знали теперь, что уполномоченный уже прибыл; продукта, фабриката, правда, еще нет. Канижаи сказал ему, что, пожалуйста, мол, но, дескать, пусть товарищ настроится на долгое ожидание. Или пусть сходит куда-нибудь развлечься, а к полудню возвращается. Энекеш, однако, заявил, что останется здесь, потому что хочет видеть переоборудованные агрегаты, прежде чем они будут упакованы. Более того, он хотел бы, чтобы было произведено эксплуатационное испытание — ведь он за них отвечает. Батя кивнул. Потом спросил, а понимает ли он в этом деле? Вскоре выяснилось, что гость наш имеет два диплома: экономиста и инженера. Весной он поступил к нам на завод, и это — первая его достаточно серьезная акция.

Энекеш примостился на стальной жердине прицепа, одиноко маячившего вдалеке, и возился с какими-то бумагами. Миша сверху заметил, что он вовсе не тренируется в составлении служебной документации, а что-то рисует. Причем как профессионал: углем. Что ж, у каждого есть какое-то хобби. А промышленная тема всегда благодатная тема в изобразительном искусстве.

Вскоре Канижаи все же встряхнул бригаду. Нельзя выбиваться из ритма, холостой ход расхолаживает.