Виктория Хислоп - Восход

Известия тоже прошли долгий путь, пока не попали с Кипра в Лондон. Все эти годы Савина, старая подруга Эмин по салону, регулярно ей писала. Она держала Эмин в курсе работы специально созданной группы судебных медиков, которые занимались опознанием останков людей, захороненных в безымянных могилах. Та все еще надеялась узнать о судьбе Али. Узнать хоть что-то было лучше, чем томиться в мучительной неизвестности.

Однажды из конверта выпала газетная вырезка. В ней писалось не о пропавших без вести. Это была статья о возвышении и падении отельной империи. Эмин не сразу поняла содержание. Читать на греческом ей почти не приходилось, а Савина всегда писала ей на английском. Но вскоре ей стало ясно, что речь идет о Саввасе Папакосте. Череда крупных займов и изменение экономической ситуации довели его до банкротства. Она перевернула страницу и увидела большую фотографию. Саввас Папакоста и его жена на открытии «Восхода». Они стояли на фоне названия отеля, выложенного из цветов.

Эмин зажала рот рукой. Она и забыла, какой шикарной и красивой была Афродити. Длинное сверкающее платье произвело тогда фурор. Эмин так ясно вспомнила, как причесывала в тот вечер Афродити, будто это было вчера. Она продолжила читать, еле слышно шевеля губами. Под фотографией была короткая подпись: «Саввас Папакоста и его бывшая жена Афродити, которая скончалась в прошлом году».

Эмин долго вглядывалась в темные глаза, которые смотрели на нее с газетной страницы.

В Лондоне семья Георгиу читала о переговорах, которые зашли в тупик, об изменениях, происходящих на острове, о постоянных призывах обеих сторон найти пропавших родственников, о провозглашении Турецкой республики Северного Кипра и об открытии границы в 2003 году.

Знали они и о безуспешных попытках найти политический компромисс, и об экономическом кризисе на юге. Георгиу глубоко переживали все эти неудачи и разочарования, но их не покидала надежда.

В 2014 году переговоры возобновились. Литургию в Страстную пятницу отслужили в церкви в Старом городе в Фамагусте. На службе присутствовал вице-президент США. Политик такого ранга не посещал Кипр более пятидесяти лет.

К удивлению всех, кто знал Ирини на Кипре, она была довольна жизнью в Лондоне. Христос со своей женой-англичанкой и дочерью жили с ней. Мария с Паникосом поселились на соседней улице. Их дети уже обзавелись своими семьями.

Близость к детям, внукам и правнукам давала Ирини силы и смысл жизни. Как прежде, она часто готовила ужин для всех. Возраст сказывался только в том, что ей требовалось подремать пару часиков днем, как она это делала когда-то на Кипре в жару.

Все время, что они жили в Лондоне, Фамагуста была по-прежнему окружена колючей проволокой, пластиковой сеткой и блокпостами. Улицы продувались ветрами, а соленый воздух разъедал стены зданий. Все в городе прогнило. Часто по ночам Ирини просыпалась оттого, что ей казалась, будто она была там.

Ей уже давно перевалило за девяносто. Сны стали еще ярче, и часто Ирини путала их с реальностью. Остальное забрало время: темно-карие глаза поблекли, волосы поседели, силы иссякли. Она уже плохо видела и слышала.

Однажды Ирини очнулась от дремы. Вокруг царил полумрак. Неясный свет пробивался через тюлевые занавески. То ли рассвет, то ли сумерки, сказать трудно. На пороге в тени стояла фигура. Похоже, правнучка, но в старомодном платье и в белом фартуке с розочками. Ирини носила точно такой, когда была маленькой.

— Иди посмотри! Иди посмотри! — настойчиво звала она.

Маленькая фигурка исчезла, и Ирини встала с постели и вышла в коридор. Из комнаты в конце коридора шел голубоватый свет, и она двинулась туда.

На телевизионном экране она увидела Фамагусту. Выбитые окна, полуразрушенные бетонные башни… Опершись о дверной косяк, Ирини не сводила глаз с телевизора.

Это было похоже на военное вторжение, но вместо танков она увидела бульдозеры. Десятки бульдозеров сносили блокпосты в Фамагусте.

Наконец настал миг, которого она ждала все эти годы. Кажется, город начали отстраивать.

В доме стояла тишина, правнучки поблизости не было видно. Ирини оглянулась и увидела позади себя толпу.

— Моя мечта… — прошептала Ирини. У нее стали подгибаться ноги. — Моя мечта сбылась!

Сверкающей, как чистейшей воды бриллиант ( греч. ). — Здесь и далее примеч. перев., кроме особо оговоренных случаев .

Моя дорогая ( греч. ).

Любовь с первого взгляда ( фр. ).

Техника живописи, создающая оптические иллюзии ( фр. ).

Добрый вечер ( греч. ).

Господин ( греч. ).

Свершившийся факт ( фр. ).

Сад ( греч. ).

Виноградная водка ( греч. ).

Дерьмо ( греч. ).

Греческие нарды ( греч. ).

Мой богатырь ( греч. ).

Жорж Огюст Эскофье (1846–1935) — французский ресторатор, критик, кулинарный писатель, популяризатор традиционной французской кухни.

Сердце мое ( греч. ).

Мятный ликер ( фр. ).

Марониты — приверженцы маронитской католической церкви; как правило, живут отдельными общинами. — Примеч. ред .

Мясо по-гречески ( греч. ).

Печенье из слоеного теста с орехами ( греч. ).

Мой сладкий ( греч. ).

Традиционное греческое печенье.

Морепродукты ( фр. ).

Сладкое блюдо из взбитых сливок с вином ( греч. ).

Предметы искусства ( фр. ).

«Наша любовь как корабль в океане…» ( англ. ).

«…Раскачивай лодку, не раскачивай лодку, крошка» ( англ. ).

Ты такой самовлюбленный… самовлюбленный… самовлюбленный… ( англ. ).

Пресвятая Дева ( греч. ).

Ваше здоровье! ( греч. ).

Имя Ирини в переводе с греческого означает «мир», «покой».

Долгих лет! ( греч. ).

Доченька моя ( греч. ).

Ничего ( греч. ).

Ухоженный ( фр. ).

Великий Аллах! ( тур. ).

Запеканка ( греч. ).

Рай, я в раю… ( англ. ).

Пончики и хлеб ( греч. ).

Отец ( тур. ).