Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

В этот день был как раз Праздник середины осени [7]. Когда они подошли к уездному центру Цзинхаю, уже стемнело. На востоке взошла большая круглая луна и залила серебряным светом густые всходы хлебов. Осенний ветер шевелил молодые побеги. На волнах Великого канала [8]покачивались большие и малые суда.

— Посевы-то здесь куда как хороши! — с завистью сказала Юй-чжэнь. — А какой приятный запах идет от них!

— Хм! Хороши посевы, да не наши! — не повернув головы, ответил ей муж.

Они подошли к Великому каналу. Уездный центр располагался на восточном берегу канала, но переправа уже не работала, и им оставалось только устроиться на ночлег где-нибудь под деревьями.

Неподалеку от канала, под высокой ивой, Тянь-бао увидел колодец. Нагнувшись, он заглянул внутрь — на него повеяло холодом. Он достал воды и сделал глоток. Его сразу же пробрала холодная дрожь. Подошла к колодцу и Юй-чжэнь с детьми. Они также были голодны и хотели пить. Они дрожали от холода, но не могли оторваться от ледяной воды. Тянь-бао выпрямился и осмотрелся по сторонам: прямо напротив колодца, в небольшой тополевой рощице виднелась деревня.

— Ты побудь здесь с Шунь-мэй, — сказал он жене, — а я с двумя старшими пойду в деревню, попрошу чего-нибудь поесть.

В деревне было около сотни домов. Дорога разделяла ее на две части. В южной, где располагалось немногим больше десятка домов, дома были чистенькие, аккуратные, покрытые черепицей — во всем здесь чувствовался достаток. В северной части деревни дома располагались как попало; они были старые, крытые соломой, полуразрушенные. Тянь-бао вместе с дочерью и сыном тихо шел по деревне и удивлялся, что в такой урожайный год, в ночь перед праздником, когда самое время для развлечений, все дома наглухо заперты, на улицах стоит мертвая тишина и нигде не видно людей. Они в недоумении оглядывались по сторонам. Вдруг сзади послышался окрик:

— Что вы здесь делаете?

Тянь-бао и дети обернулись одновременно и увидели сзади человека. При свете луны можно было различить, что это не простой крестьянин. Коротконогий и короткорукий крепыш лет сорока, с большой головой и большим животом. Одет в темный халат, на ногах — белые носки и туфли на кожаной подошве, на голове — шляпа из листьев лотоса. Над толстыми, как у свиньи, губами жидкие, опускающиеся к углам рта усики. На лице виднелся вдавленный нос и брови веником. Его выпуклые, как у лягушки, глаза, не мигая, уставились на пришельцев. Тянь-бао решил, что перед ним если не деревенский староста, то местный богатей, и поэтому не стоит вызывать его гнев.

— Хозяин, — сказал он, низко кланяясь, — мы беженцы. В пути проголодались, денег у нас нет, хотим выпросить в деревне чего-нибудь поесть.

Незнакомец был известным в этих местах помещиком. Звали его Лю У, или Добряк Лю, а за глаза «душегуб». Сегодня по случаю праздника он вышел из дому, чтобы погулять в роще и полюбоваться луной. За деревней он увидел каких-то незнакомцев, тихо идущих по дороге к селению. Приняв их сначала за бедняков, воровавших овощи на полях, он незаметно подошел к ним сзади и стал наблюдать. Затем решил, что они хотят стащить что-нибудь в домах крестьян, но они не приближались ни к одному дому. Тогда он и окликнул их. Выслушав объяснение Тянь-бао, он стал рассматривать всех по очереди. Мужчине было лет около пятидесяти, одет в старую поношенную куртку и рваные штаны из мешковины. Однако, несмотря на изможденный вид и рваную одежду, взгляд его сохранял достоинство и твердость. При виде этих бедняков Лю У страшно разгневался в душе: он нахмурил брови и, казалось, вот-вот разразится бранью, но Тянь-бао опередил его и вежливо сказал:

— Сжальтесь над нами, хозяин!

Душегуб снова бросил быстрый взгляд на пришельцев: рядом с мужчиной стояли девушка и мальчик. У девушки была красивая стройная фигурка и нежное миловидное личико. Ее большие глубокие глаза сверкали при лунном свете. Мальчик так же миловиден, как и сестра. Когда Душегуб разглядел детей, злость его постепенно рассеялась.

— Ай-яй-яй! Какая жалость, детки! — Его лягушачьи глаза вперились в девушку. — А откуда вы пришли? — спросил он, изобразив на лице некое подобие улыбки.

Тянь-бао рассказал ему о бедах семьи и под конец попросил умоляющим голосом:

— Дайте нам чего-нибудь поесть.

— Это можно, можно! Конечно, можно! — глазки Душегуба забегали, и он закивал головой: — Вы немного подождите, я сейчас пришлю человека, который пристроит вас на ночлег и накормит, — сказал он и быстро ушел по одной из деревенских улиц.

Тянь-бао сложил у дороги пожитки. Юй-чжэнь с дочкой на руках села на придорожный камень и вытянула усталые ноги.

У Душегуба жил счетовод по имени Чжао Лю. Он приходился хозяину двоюродным племянником. Чжао Лю брился в комнате, когда услышал покашливание Душегуба у ворот. Он быстро отложил бритву, надел шапку, стряхнул с платья табачный пепел и вышел навстречу хозяину.

— Вы уже вернулись? — спросил он с улыбкой и пододвинул Душегубу стул: — Садитесь, господин!

Счетовод в весьма почтительной позе подал ему чай.

— Только что заварил, прошу вас отведать.

Душегуб взял чашку с чаем, подмигнул ему своим лягушачьим глазом, показал на окно и поднес чашку к толстым губам. Чжао Лю вышел за дверь, осмотрелся по сторонам, прислушался. Кругом было тихо, и он вернулся в дом, плотно закрыв за собой дверь. В комнате он опустил шторы на окнах и послушно, словно вышколенная собака, встал перед хозяином, ожидая приказаний. Душегуб наклонился к его уху и, облизываясь, как крыса при виде сала, шепнул несколько слов. Чжао Лю, подобно голодной собаке, учуявшей запах мяса, рванулся к двери. Однако Душегуб, опасаясь, как бы тот впопыхах чего не напутал, окликнул его:

— Постой-ка!

Чжао вернулся и, приблизив свое ухо к самым губам хозяина, тихо спросил:

— Что еще прикажете, господин?

— Смотри, будь осторожен! Как бы тебя эти нищие не прогнали!

— Уж вы не беспокойтесь! — покачал головой Чжао. — Этот «кусочек» от нас не уйдет, — и он отправился на западный конец деревни.

Тянь-бао с детьми тем временем с нетерпением ждали прихода человека, который должен будет их накормить. Они глядели во все глаза в ту сторону, куда скрылся их новый знакомый, но его посланец появился как-то неожиданно с другой стороны.

— Ай-яй-яй! — с изумлением сказал он, подходя к ним. — Что поделаешь? Что поделаешь? Такой год неудачный выдался, люди должны помогать друг другу…

Вид у него был не очень приятный: маленькая, размером с кулак, головка, худое мартышечье лицо, под тонкими бровями пряталась пара раскосых глаз, непрерывно мигавших.

— Хм, эта девушка… — сказал он, глядя на Фэн-цзе, — уже взрослая… и красивая… Жаль только, счастья на ее долю не выпало. Вот если бы… — он не закончил своей мысли и повернулся к Тянь-бао: — Пошли, пошли! В доме вас ждет ужин. Чего ждать-то?