Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

— Не стоит идти к вам домой и беспокоить вас, — поспешно сказал Тянь-бао. — Дайте нам просто что осталось от обеда, и мы будем благодарны вам за вашу доброту.

— Да вы не церемоньтесь! У нас здесь не то, что в других местах. На сто ли вокруг все знают нашего доброго помещика Лю! Пошли, пошли, пошли! — и он потащил за руки Фэн-цзе и Сяо-ма.

Они подошли к покрытому черепицей кирпичному дому Душегуба. На больших сосновых дверях при лунном свете поблескивали две медные собачьи головы с кольцами, служившими ручками. По обе стороны дверей были расположены каменные львы, а вверху горели два красных фонаря, на каждом из которых золотыми иероглифами было написано: «Обитель добродетели». Над дверьми висела черная лаковая доска, на которой выделялись большие желтые иероглифы: «Сейте добро и радость».

«Тут живет не простой помещик!» — подумал Чжан Тянь-бао, когда они входили в дом. Первая дверь от комнаты отделялась четырехстворчатой ширмой, на которой был нарисован красивый пейзаж. За ширмой оказалась большая, ярко освещенная комната. В западной и восточной стенах [9]комнаты виднелись двери. Их провели в западную дверь, и они попали в другую, очень чистую комнатку. Тянь-бао положил на пол вещи и вытер со лба пот.

— Вы пока отдохните на кане, — сказал Чжао Лю, подмигивая косым глазом Чжан Тянь-бао, — а я схожу принесу чего-нибудь поесть. Да уже и стемнело, так что переночуете здесь ночь, а завтра можете двигаться дальше.

Тянь-бао и его жена стали усиленно благодарить его за внимание. Чжао Лю ушел и вскоре вернулся с бачком каши и несколькими лепешками из гаоляна.

— Еще горячие! — сказал он. — Давайте быстрее кушайте. А я пока схожу по своим делам.

— Прошу вас, не беспокойтесь! — попросил Тянь-бао. — Мы здесь сами управимся.

Чжао Лю, покачивая своей маленькой головкой, пошел искать Душегуба.

— Здешний хозяин, кажется, неплохой, — говорила с набитым ртом Юй-чжэнь. — Дожила до сорока лет, а впервые встречаю по-настоящему доброго человека.

— Что правда, то правда! — поддержал жену Тянь-бао. — Все же есть на земле добрые люди. Мы вот едим пищу этого человека, но как нам отблагодарить его?

Фэн-цзе отставила в сторону пиалу с кашей и, глядя в окно, задумалась о чем-то.

— Сестра, ты почему не кушаешь? — спросил ее Сяо-ма.

Фэн-цзе с грустью взглянула на мать и промолвила:

— У этого человека, что принес нам еду, какой-то хищный и хитрый взгляд. Ты хорошо поняла, что он говорил нам при встрече?

— Ах ты, глупышка! — сказала Юй-чжэнь, не придавая значения словам дочери. — Нашла о чем думать! Быстрее кушай, а то все остыло!

Фэн-цзе не стала больше ничего говорить.

— Ну как, покушали? — спросил возвратившийся Чжао Лю. — Может быть, еще принести? — с преувеличенно заботливым видом предложил он.

— Достаточно, достаточно! — поспешно отказался Тянь-бао. — Очень вам благодарны — век помнить будем!

«Что же это мы: едим чужую пищу и даже не знаем фамилии того, кто накормил нас!» — подумала Юй-чжэнь и спросила:

— Скажите нам, пожалуйста, фамилию хозяина этого дома, мы в будущем постараемся отблагодарить его.

— Что вы, что вы! Это все мелочи, стоит ли за это благодарить! — Чжао Лю отрицательно покачал своей головкой. — Господин, которого вы встретили у входа в деревню, здешний помещик — его все знают. Люди зовут его Добряком Лю, и он действительно большой доброты человек! — он поднял вверх большой палец.

— А вы?.. — почтительно спросил Тянь-бао.

— Я… — Чжао почесал затылок, — я здешний, фамилия моя Чжао. Нахожусь на службе у Добряка Лю, — он гордо поднял голову.

— О-о! — с восхищенной улыбкой произнес Тянь-бао. — Господин Чжао, вы так заботитесь о нас, что мы никогда не забудем вашей милости.

Но Чжао Лю ничего не слышал, он не отрывал своих маленьких глазок от Фэн-цзе и в ответ на слова Тянь-бао пробормотал лишь что-то невнятное. Девушка под его пристальным взглядом опустила голову и покраснела. Она была особенно хороша сейчас — словно только что сорванный при луне нежный лотос.

«И правду говорят: «Прекрасные птицы водятся в далеких горах», — подумал Чжао Лю. — Ведь вот в бедной семье могла появиться такая красотка!»

Между тем луна закрылась тучей. Все жители деревни уже, вероятно, уснули. Не спали только Чжан Тянь-бао с семьей и Чжао Лю. В доме стояла мертвая тишина.

— Да-а! — нарушил, наконец, молчание Чжао Лю и взглянул на Тянь-бао. — В наше тяжелое время беднякам, куда бы они ни бежали, нигде не выжить. Будда не кормит бедняков, и они повсюду умирают с голоду. На юге — голод, и на севере — голод; на востоке тяжело жить, а на западе — еще тяжелее. Беженцев помирает великое множество, выживают единицы! — Он снова искоса взглянул на Тянь-бао.

Тот глубоко вздохнул. Тогда Чжао Лю перевел взгляд на Юй-чжэнь, она также была подавлена и не проронила ни слова. Сяо-ма и Шунь-мэй уже спали; Фэн-цзе опустила голову и закрыла глаза со скорбным выражением на лице. Заметив удрученное состояние всей семьи, Чжао Лю спросил:

— А куда, собственно, вы собираетесь идти?

— Э-эх! — вздохнул Тянь-бао. — У ребятишек есть тетка, которая живет в уезде Баоди, что к востоку от столицы. Там положение лучше, чем у нас дома, и мы думаем добраться туда и поселиться у нее. Вот, к счастью, вас на дороге встретили… Столько вам хлопот с нами!

— Хм! — Чжао Лю широко раскрыл глаза от изумления. — Это о каком же уезде Баоди ты говоришь, не о том ли, что находится в восточной части провинции Хэбэй?

— Да, да, о нем! — закивал головой Тянь-бао.

— Ай-яй-яй! Так ведь туда нельзя! — сокрушенно покачал головой Чжао Лю. — В уезд Баоди не пройти, никак не пройти!

Все были поражены его словами. Фэн-цзе подняла голову и со страхом прислушалась к разговору.

— Почему? — Тянь-бао в упор посмотрел на Чжао Лю.

— Сегодня утром из Тяньцзиня приехал один человек. Рассказывает, что в уезде Баоди случилось большое наводнение, вода затопила деревни, утонула масса людей. К тому же там разгулялись бандиты, хватают мужчин и женщин без разбору. Населению просто некуда податься, настоящий ад! — Чжао Лю развел руками. — Туда пройти нельзя, никак туда не пройти.

У Тянь-бао было такое ощущение, будто ему на голову вылили ведро холодной воды, он с досадой ударил себя по коленям и воскликнул:

— Вот так незадача! Такого и во сне не придумаешь!

Юй-чжэнь похолодела, словно проглотила кусок льда. Она сразу же расплакалась.

— Что же нам теперь делать! Небо отрезало нам все пути в жизни…

На лице Фэн-цзе можно было прочесть страдание и страх, она снова печально опустила голову.

— Куда же нам теперь идти? — безнадежно произнес Тянь-бао.

Чжао Лю молчал. В душе он злорадствовал над их беспомощностью.