Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

Смерть Юй-чжэнь не принесла неприятностей семье Лю. Душегуба беспокоило только одно обстоятельство: не то, что могло быть новое судебное разбирательство, а другое — раз уж Чжан Тянь-бао решил бороться с ним до конца, то, вернувшись из заключения, он не пожалеет своего обидчика. Да и Сяо-ма вырастет и захочет рассчитаться с ним. У него от этих мыслей даже сердце заболело, и он ни днем ни ночью не находил себе покоя. Наконец он вызвал к себе Чжао Лю и сказал ему:

— Не идет у меня с ума этот младенец — сын Чжана! В нем теперь все зло! Надо это зло вырвать с корнем!

При упоминании об этом деле Чжао Лю весь задрожал.

— Ладно! — сказал он с ненавистью. — Непременно что-нибудь придумаю!

— Истратили столько денег, а он все еще живой! Как это так получается?

— Во-первых, денег истратили немного. А во-вторых, к надзирателям не так легко подступиться!

Душегуб от такого ответа рассвирепел, хватил кулаком по столу и гневно закричал:

— Ты уже это говорил! Потрать еще двести юаней, но надо этот корешок вырвать!

Скрипнула дверь, и вошел Лю Тан. Лицо у него было расстроенное. Он бросил портфель на стол и опустился на кушетку. Чиркнув спичкой, молча зажег сигарету и, нахмурив брови, затянулся.

— Что случилось? — испуганно спросил его отец.

— Этот Чжан снова подал кассационную жалобу! — сердито ответил Лю Тан.

— Что?! — испуганно вскрикнул Душегуб. — Куда он подал жалобу?

— В Тяньцзиньский городской суд! — ответил Лю Тан. — Накликали вы беду на свою голову! И меня впутали в эту историю. Не знаю теперь, что делать.

— Быстро придумай что-нибудь! — сердито закричал Душегуб на Чжао Лю.

— Это дело серьезное, сказал мне старший следователь. Давайте посоветуемся, как нам воздействовать на него, — сказал Лю Тан.

— А что он имел в виду? — вытянул шею Чжао Лю.

— Старший следователь мне строго сказал: «Старина Тан! Эта жалоба очень серьезная! Если ее переслать в Баодин, то получится большой шум, и мы можем проиграть дело!» Он имел в виду, что надо всеми способами отклонить жалобу, и сказал мне, чтобы я дома посоветовался…

— Сколько надо? — вытаращил круглые глазки Душегуб.

— Самое меньшее… — Лю Тан поднял вверх пять пальцев.

— Хм! — Душегуб словно подавился. — Если еще тратить такие деньги, то на что вы вообще способны? Надо действовать так, чтобы все шито-крыто было!

Чжао Лю поддержал Лю Тана.

— Господин Лю Тан прав! Если сейчас не истратиться, то вся наша репутация может полететь к чертям!

Душегуб весьма долго думал над всем случившимся, затем сказал:

— Ладно, тратьте! Курица улетела, так и яйца жалеть нечего! Знать бы заранее, что дело примет такой оборот, не стал бы я связываться с этим сумасшедшим!

— Быстрее готовь деньги, я пойду к следователю! — сказал Лю Тан. — Сегодня вечером это дело уже будет слушаться!

Душегуб велел Чжао Лю принести пятьсот юаней и передал их сыну. Тот не стал даже есть и поспешно ушел. А Лю У послал Чжао Лю за адвокатом.

Судебное заседание было назначено на восемь часов вечера. Но Лю Тан и адвокат пришли заранее. И только когда были сделаны все приготовления, в суд привезли «преступников» — Чжан Тянь-бао с детьми.

Охрана ввела Чжан Тянь-бао и ребятишек в ярко освещенный зал суда. Судьи — их было трое — уже сидели на своих местах. Нахмурив брови, они свирепо смотрели на подсудимых. В центре сидел председатель — высокий старик лет шестидесяти, с высохшим желтым лицом. Слева — уже знакомый нам Чжай Тянь-чжи, справа — какой-то белолицый толстяк. У стен зала стояли часовые.

Вся эта строгость и торжественность сначала немного устрашила Чжан Тянь-бао, но потом он подумал: «Чего мне бояться? Посмотрим, как пойдет дело?» Сяо-ма держался спокойно. У самой двери на скамейках сидело несколько газетных репортеров, что-то записывающих в блокноты. Увидев, что ввели Тянь-бао с детьми, они поспешно защелкали фотоаппаратами.

Чжан Тянь-бао и детей поставили с левой стороны от судейского стола, а справа сели Душегуб и Чжао Лю, за которыми расположились два адвоката, поминутно посматривающие на арестованных. При виде своих врагов Чжан Тянь-бао невольно стиснул зубы и нахмурил брови.

Старый судья вытянул голову и тонким высоким голосом почти пропел:

— Чжан… Сяо… ма!

Сяо-ма пристально смотрел на судью своими черными глазами и ничего не отвечал.

— Чжан… Сяо… ма! — снова пропел судья, вытаращив глаза.

Мальчик взглянул на отца, затем медленно вышел вперед и спросил:

— Что мне нужно делать?

Старый судья надел очки, внимательно посмотрел на мальчика и спросил:

— Сколько тебе лет?

— Десять.

— Твоя семья родом из какой местности?

— Из Цзинаня. От голода бежали в уезд Цзинхай и жили в усадьбе семьи Лю.

— А где вы остановились в Тяньцзине?

— В ночлежном доме «Процветание» на улице Сигуан.

— Сколько человек в вашей семье? Чем все занимаются?

— Сначала были папа, мама, старшая сестра, младшая сестра, — Сяо-ма, перечисляя всех, загибал пальцы, — и я. Все мы работали на Душегуба.

Старый судья нахмурился, сокрушенно покачал головой, замигал глазами и спросил:

— Кого ты называешь Душегубом?

— А разве он не Душегуб? — Сяо-ма показал рукой на Лю У, а потом на Чжао Лю: — А это Хитрый дьявол, еще у Душегуба есть жена, которую зовут «барыня». Их всех так прозвали крестьяне потому, что они очень плохие.

Старый судья при этом улыбнулся уголками рта, но тут же прикрыл лицо рукой. «Этот ребенок за словом в карман не полезет», — подумал он и взглянул на Душегуба и Чжао Лю. Оба они опустили головы и сидели красные как раки. Перья репортеров непрерывно скрипели. Некоторые фотографировали мальчика. Все отметили про себя его смелость и ум.

— Чжан Сяо-ма, — снова начал допрос старый судья, — как твоя старшая сестра попала в семью Лю? Почему говорят, что семья Лю обманом продала ее, и она умерла в публичном доме в Шэньяне? Почему твой отец ворвался в дом Лю и начал там избивать людей и бить вещи? Почему отравилась твоя мать? Ты обо всем этом знаешь что-нибудь?

— Я все знаю!

И Сяо-ма, как по книге, не сбиваясь, рассказал все, что произошло с того времени, как они бежали из Цзинаня, вплоть до того, как они все попали в тюрьму «Сиисо». Он рассказывал очень подробно и говорил целый час. Старый судья слушал рассказ мальчика, изумленно глядя на Сяо-ма. Душегуб и Чжао Лю во время показаний Сяо-ма сидели как на иголках. Оба они были в панике и в душе кипели от злости. Адвокаты тоже растерялись.

Старый судья протер очки и обратился к Душегубу:

— Лю У, вы слышали показания Чжан Сяо-ма. Вы можете их чем-нибудь опровергнуть?

Тот вынул носовой платок, медленно вытер пот со лба и, заикаясь, произнес:

— Все, что он говорил, от начала до конца гнусная клевета! Все это выдумки!