Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

— Я выгоню тебя, иди теперь объедай других! Ты меня скоро по миру пустишь! Ах ты, бессовестная?

Собака вызвала у Сяо-ма чувство жалости, и он стал просить хозяина:

— Господин Ли, она ведь не трогает вас, зачем же вы ее бьете?

— Я ее выгоню! — зло крикнул хозяин. — У меня нечем ее кормить — у меня нет скатерти-самобранки!

Сяо-ма не понял смысла всего сказанного хозяином и, рассердившись, вернулся с сестрой обратно в номер. Он сразу же заметил, что отец чем-то расстроен, и спросил его:

— Папа, ты почему сердишься?

— Глупый мальчик! — с трудом ответил Тянь-бао. — Разве ты не слышал? Это ведь нас ругал хозяин!

При этих словах Сяо-ма хотел было броситься к хозяину, но отец удержал его. «Я уже не маленький, — подумал Сяо-ма, — и должен как-то помочь отцу. В деревне дядя Го У рассказывал мне немало сказок, в которых дети всегда находят способ помочь больным родителям. А тут папе все хуже и хуже, задолжали много денег хозяину, даже в глаза людям стыдно смотреть. Лучше уж мне с Шунь-мэй пойти просить милостыню, чем слушать такие попреки!» — и, глотая слезы, он сказал отцу:

— Папа, мы пойдем просить милостыню!

Услышав эти слова, Тянь-бао посмотрел на сына, вытянул похолодевшую руку и погладил Сяо-ма по голове:

— Сынок, если вдвоем пойдете просить милостыню, то я буду очень волноваться: на улице так много повозок и лошадей!

— Папа, разве ты не говорил мне, что человек может быть нищим, но не скуден духом? Ты будь спокоен, я сначала один схожу попробую, а если дело пойдет хорошо, то возьму с собой и Шунь-мэй.

— Какое уж тут спокойствие, сынок! — взяв его за руку, ответил Тянь-бао.

— Папа, как бы тяжелым ни был кусок нищего — он куда лучше, чем взятый в долг! Никто не будет бранить собак, а указывать на нас!

Чувствуя решимость мальчика и не найдя никакого другого выхода, Тянь-бао согласился:

— Что ж, иди попытайся!

Итак, Сяо-ма твердо решил милостыней прокормить отца и сестру. Он в этот же день вечером пошел к хозяину и попросил у него небольшую корзинку. Не спросив, зачем она ему, хозяин дал Сяо-ма корзинку. Вспомнив неожиданно о старике, Сяо-ма решил пойти посоветоваться с ним и спросил хозяина:

— Где тот старый господин?

— А зачем он тебе? — невесело ответил хозяин. — Через несколько дней после того, как вы ушли с матерью, он тоже ушел и больше не возвращался. Кто его знает, может, под лошадь попал, а может быть, с голоду умер…

Сяо-ма рассказал отцу об этом, и они вместе погоревали о старике.

На рассвете следующего дня Сяо-ма помог умыться отцу, умыл сестренку, выпросил у хозяина для них кипятку и приготовился уходить.

— Сяо-ма, ты на улице будь осторожнее! — предупредил его отец.

— Хорошо! — ответил Сяо-ма, взял корзинку, палку, чтобы отбиваться от собак, и ушел.

Утренняя улица напоминала замерзшую реку, шаги Сяо-ма гулко отдавались в тишине. Испытывая сильный голод, он шел по холодной пустынной улице и размышлял: «Просить милостыню мы умеем, в позапрошлом году, когда мы от голода бежали в Цзинхай, тоже ведь нищенствовали. Но я не знаю, как в Тяньцзине принято просить милостыню. Как жаль, что старик куда-то пропал».

По правде говоря, эта проблема его не очень беспокоила. «Сейчас не я один прошу милостыню, — подумал он. — Таких много. Подожду немного, посмотрю, как они это делают, и сам начну!» И он по обледенелой улице поспешно уходил подальше от ночлежного дома, опасаясь, как бы его не увидел хозяин. Отойдя на довольно большое расстояние, он уселся на каменных ступеньках какого-то дома и стал поджидать других нищих.

Вскоре на улице появился какой-то мальчик, одного возраста с Сяо-ма. В руках у него были мешочек и бамбуковая трещотка. Подойдя к одним дверям, он завертел трещоткой, и выглянувший человек сунул ему медяк. Видевший это Сяо-ма понял, что в городе нищему дают не лепешки, как в деревне, а деньги. Его беспокоило только то, что у него нет трещотки, но потом он решил пользоваться вместо нее корзиной и палкой. Так и сделал. Заметив, что он пользуется вместо трещотки такими примитивными инструментами, многие улыбались и сочувствовали мальчику. Поэтому дела его шли сравнительно успешно. До вечера он обошел больше сотни домов, сильно устал, охрип, но зато у него было семь медяков. Он целый день ничего не ел, но не посмел истратить на себя ни полгроша. Вернувшись в ночлежный дом, он все деньги с радостным видом отдал отцу. Хотя при виде принесенных сыном денег Тянь-бао улыбнулся, однако на душе у него было очень тяжело. Если бы не его болезнь и не смерть матери, разве он допустил бы, чтобы его сын нищенствовал?

— Ты что кушать будешь? — спросил у отца Сяо-ма. — Я пойду куплю тебе.

Тянь-бао посмотрел на Шунь-мэй и сказал:

— Она весь день голодает, ты раньше накорми ее.

Шунь-мэй еще не было и трех лет. После смерти матери она питалась только рисовым отваром и теперь выглядела, как маленький больной утенок. Сяо-ма обнял ее и спросил:

— Проголодалась? Сейчас брат принесет тебе покушать.

Шунь-мэй в ответ ничего не сказала. Она посмотрела на отца, на брата, затем опустила головку и заплакала. Сяо-ма успокоил ее и снова спросил отца:

— Я иду за едой, что тебе купить?

— Купи супу, — попросил отец.

Сяо-ма вместе с Шунь-мэй пошел к хозяину, отдал ему три медяка и попросил налить супу.

— Ты где это деньги стащил? — спросил удивленный хозяин.

— Разве я украл ваши деньги? — зло вопросом на вопрос ответил Сяо-ма. — И почему вы решили, что мои деньги краденые?

— Тогда откуда же ты их достал?

— Я эти деньги выпросил! Милостыню собирал!

— А может, у вас появились деньги да вы не хотите отдавать мне долг?

— Если не верите, пойдемте завтра вместе со мной — убедитесь!

Хозяин и верил мальчику и нет. Но супу он ему налил. «Завтра разузнаю, куда ходит этот постреленок!» — решил он после ухода мальчика.

Сяо-ма отнес отцу супу и пошел за лепешками для Шунь-мэй. Два медяка он истратил на лепешки, а два припрятал на завтра. Хотя Сяо-ма и сам был сильно голоден и не отказался бы купить покушать и себе, он решил все же оставить эти деньги, чтобы утром покормить отца и сестренку. Мальчик туже затянул поясок, напился воды и пошел кормить Шунь-мэй.

Чжан Тянь-бао взял свою миску, но, увидев, что сын ничего не ест, спросил:

— Сяо-ма, а ты почему не кушаешь?

— Я уже поел, когда ходил по дворам! — поспешно ответил Сяо-ма.

— Что же ты ел? — с недоверием продолжал Тянь-бао.

— В одной купеческой семье меня накормили остатками супа, да ты смотри, — он похлопал себя по полному воды животу. — Полно, больше уже не лезет — скоро живот лопнет! — Ему вдруг пришло в голову, что это выглядит не очень красиво — сам где-то ел, а отец и сестренка в это время голодали, и он добавил: — Хорошие люди попались, но у меня не было миски, чтобы попросить у них супу с собой.