Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

— Не плачь о ней, — уговаривал его хозяин. — Рано или поздно пришлось бы отдавать в чужой дом.

— Подсчитай-ка лучше, сколько денег я тебе должен! — вытирая слезы, сказал Тянь-бао.

— Я уже все подсчитал, — вынимая из-за пазухи бумажку с расчетами, ответил хозяин. — Тут все написано — восемь юаней и четыре цзяо.

Тянь-бао отдал ему девять юаней со словами:

— Сдачу храни пока у себя.

— Теперь тучи в наших отношениях рассеялись, — сказал хозяин, пряча деньги. — С сегодняшнего дня мы откроем новый счет, — и он вышел из комнаты.

«Если продашь ребенка — выплачешь глаза», — так говорит пословица.

Когда Сяо-ма вернулся в гостиницу, он увидел, что у отца от слез опухли глаза и около кровати лежит стопка серебряных юаней. Не видя Шунь-мэй, он взволнованно спросил:

— Папа, ты почему плачешь? Куда делась Шунь-мэй?

Тянь-бао бессильно опустил заплаканное лицо на подушку и, взяв Сяо-ма за руку, сказал:

— Сынок! Твой отец преступник! Я виноват перед твоей мамой, перед твоей старшей сестрой, а также перед тобой и перед твоей младшей сестрой… — Спазмы сжали ему горло.

Сяо-ма подождал, пока отец отдышится, и снова спросил:

— Так куда же все-таки делась Шунь-мэй?

Тянь-бао долго молчал и, наконец, ответил:

— Мне день ото дня становится хуже, долг отдать нет никакой возможности, ну, я и поручил хозяину продать ее…

Сяо-ма не поверил своим ушам: маленькую сестренку Шунь-мэй продали! Он сквозь слезы начал упрекать отца:

— Мама и старшая сестра умерли, остались только мы вдвоем с сестрой, так ты и ее продал! Неужели у тебя душа не болит за твоих детей?

Слова Сяо-ма переполнили горькую чашу страданий Тянь-бао, он тяжело вздохнул и потерял сознание. Сяо-ма совсем растерялся. Он позвал хозяина и попросил его привести отца в чувство. Наконец Тянь-бао мало-помалу пришел в себя. Сяо-ма уже жалел о своих словах и начал успокаивать отца.

Тянь-бао притянул сына к своей груди и с дрожью в голосе сказал:

— Ты был прав, сынок. Но у папы не было другого выхода, ты войди в его положение…

Когда все долги были уплачены, у Тянь-бао из двадцати юаней осталось только девять. Так как эти деньги достались такой дорогой ценой, их нельзя было тратить на что попало. К Тянь-бао пригласили врача, купили лекарства — на все это ушел еще один юань. «Если так пойдет и дальше, — думал с тревогой Сяо-ма, — то деньги скоро кончатся, и мы опять задолжаем хозяину, тогда могут и меня продать!» И он, стараясь всеми способами экономить деньги и тем самым дать отцу возможность побольше лечиться, по-прежнему ходил просить милостыню. Уходил он еще до рассвета, а возвращался, когда на небе уже ярко горели звезды. «Пусть папа скорее поправляется, тогда и мне будет легче!» — думал он с надеждой.

Однажды вечером, устав, он остановился около благотворительной столовой отдохнуть. Слушая расположившегося неподалеку уличного рассказчика, он думал о своем. Вдруг подняв голову, увидел приближающихся трех мужчин, один из которых показался ему знакомым: его загорелая бритая голова была покрыта рваной шапкой, в руках он держал полотенце, которым вытирал пот с лица. Он громко разговаривал со своими попутчиками. Сяо-ма подбежал к ним, всмотрелся и узнал Сяо-ло.

— Брат Сяо-ло! — радостно закричал он. — Сяо-ло! Ты что здесь делаешь? — и бросился к другу на шею.

Сяо-ло возвращался с работы. Окрик мальчика его сначала насторожил — он подумал, что кто-то из врагов опознал его и хочет арестовать. Но, узнав мальчика, он обрадовался и также крепко его обнял:

— Ай-й-я! Так это ты, малыш Сяо-ма! Как вырос!

— Это я, брат Ло!

— Давно ты здесь? Что делаешь? — с удивлением спросил Сяо-ло.

Мальчик грустно ответил:

— Уже около пяти месяцев, как я в Тяньцзине…

— Чего же ты плачешь? Кто тебя обидел? Ты мне скажи, я быстро рассчитаюсь с негодяем! — Сяо-ло опустил голову и тут только увидел в руках у него корзинку с милостыней. Это удивило его еще больше: — Ты почему это нищенствуешь? А папа и мама где? Где все ваши?..

Сяо-ма разрыдался. Сяо-ло никак не мог взять в толк, что произошло с его маленьким приятелем, но весь вид мальчика говорил о том, что ему пришлось немало пережить. Вокруг стала собираться толпа, и Сяо-ло взял у мальчика из рук корзинку и повел его в небольшую харчевню. Спутники Сяо-ло двинулись вслед за ними. Сев за стол, Сяо-ло заказал хозяину четыре цзиня лапши на всех. От волнения Сяо-ма не знал, что и сказать. Он держал в руках куайцзы [40], но не ел, а только смотрел на Сяо-ло, хотя за целый день беготни устал и был очень голоден. Сяо-ло обнял мальчика за плечи свое» грубой рукой и спросил:

— Ты почему же это ничего не ешь?

Сяо-ма снова ничего не ответил. Глазами, полными слез, он молча смотрел на Сяо-ло. Тот попросил у хозяина чистое полотенце и вытер залитое слезами лицо мальчика. Он также ничего не ел. Глядя на них, и спутники Сяо-ло отложили в сторону свои куайцзы.

— Так что же в конце концов произошло? — допытывался Сяо-ло. — Давай быстрее рассказывай, братишка, а то я уже умираю от нетерпения!

Сяо-ма не знал, с чего начать. Он вытер слезы и начал говорить о тяньцзиньских событиях. Выслушав его, Сяо-ло в бешенстве вскочил с места и стукнул кулаком по столу:

— Вот негодяи! Так обмануть людей. А что с Шунь-мэй?

Мальчик, уткнувшись в грудь Сяо-ло, разрыдался и с трудом ответил:

— Чтобы вылечить отца и отдать долги… не было другого выхода… как продать сестренку!

Услышав, что маленькую Шунь-мэй продали, Сяо-ло просто опешил. Он сказал своим товарищам:

— Вы возвращайтесь одни! Я вечером не пойду на работу!

— Если ты не выйдешь, то мы не закончим работу, и хозяин будет ругать нас. Ты должен вернуться с нами! — сердито сказал один из его спутников.

— Ничего с хозяином не случится, не умрет! — ответил Сяо-ло и, взяв за руку Сяо-ма, сказал: — Пошли, проводишь меня к твоему отцу!

Товарищи не стали его больше удерживать. Расплатившись и оставив почти нетронутой свою тарелку лапши, Сяо-ло взял Сяо-ма за руку и поспешно вышел из харчевни.

В ту ночь, когда Сяо-ло поджег дом Душегуба, он убежал из деревни. В Тяньцзине на кожевенном заводе работал его двоюродный брат, и беглец решил укрыться у него. Вскоре он устроился работать на том же заводе. Ему очень хотелось узнать, как дела дома, но он боялся попасть в руки Душегуба, поэтому избегал встреч с односельчанами и даже скрывал свое настоящее имя и фамилию. Работал он на заводе шорником.

Сяо-ма еще с порога закричал:

— Папа, брат Сяо-ло пришел, Сяо-ло пришел к нам!

Тянь-бао сквозь сон услышал крик сына и открыл глаза.

— Ай-й-я! Действительно, это ты, Сяо-ло! — он очень обрадовался и хотел сесть на постели, но гость не позволил ему подыматься.