Мо Янь - Лягушки

Сяо Вэй( язвительно ). Вот уж есть куда деньги вкладывать.

Чэнь Мэй.Вырастить хорошее потомство – это план на далекую перспективу, тут уж, конечно, не скупятся. Еще они сказали, что это важный человек, посмотрев на мою фотографию с изуродованным лицом, разглядел во мне красавицу-полукровку.

Сяо Вэй.Если ты не любишь деньги, зачем же ты согласилась вынашивать кому-то ребенка?

Чэнь Мэй.Разве я говорила, что не люблю деньги?

Сяо Вэй.Да только что сказала.

Чэнь Мэй( вспоминает ). Я вспомнила, это потому, что отец после автомобильной аварии попал в больницу, и я решилась на вынашивание ребенка, чтобы заплатить за пребывание там.

Сяо Вэй.Какая ты поистине почтительная дочь, а такой отец помер бы и дело с концом.

Чэнь Мэй.Я тоже так думаю, но он все же мой отец.

Сяо Вэй.Вот я и говорю, что ты почтительная дочь.

Чэнь Мэй.Я знаю, мой ребенок не умер, потому что я слышала его плач при рождении… Вот послушай, опять плачет… Ребеночек мой с самого рождения не пил маминого молочка… Бедный мой ребеночек…

Открывается дверь, и входит начальник участка.

Начальник участка.Что за плач и слезы, давайте все по порядку!

Чэнь Мэй( встает на колени ). О великий Бао, рассудите простолюдинку…

Начальник участка.Это еще что? Ничего не понимаю.

Сяо Вэй( вполголоса ). Начальник, возможно, это будет очень громкое дело! ( Передает ему свои записи. Тот пролистывает их .) Возможно, речь идет об организованной продаже женщин в проституцию, а также о похищении и продаже детей!

Чэнь Мэй.О великий Бао, спаси моего ребенка…

Начальник участка.Хорошо, простолюдинка Чэнь Мэй, твою жалобу чиновник принял. Чиновник непременно доведет ее до сведения почтенного Бао. А ты теперь возвращайся и жди вестей.

Чэнь Мэй уходит.

Сяо Вэй.Начальник!

Начальник участка.Ты новенькая, во многом не разбираешься. Эта женщина пострадала при пожаре на фабрике игрушек Дунли, и она не в своем уме уже много лет. Ей можно посочувствовать, но мы при всем желании бессильны помочь.

Сяо Вэй.Начальник, я заметила…

Начальник участка.Что ты заметила?

Сяо Вэй( в затруднении ). У нее из груди молоко выделяется!

Начальник участка.А не пот ли это?! Сяо Вэй, ты только заступила на службу, а в нашем деле нужно не только сохранять бдительность, но и не быть мнительным!

Обстановка на сцене та же, что и во втором действии.

Мастер Хао и Цинь Хэ сидят каждый перед своим столиком и лепят кукол.

На сцене незаметно появляется человек средних лет в помятом европейском костюме, в галстуке красного цвета, с авторучкой в кармане пиджака и с портфелем под мышкой.

Мастер Хао( не поднимая головы ). Кэдоу, опять ты?!

Кэдоу( льстиво ). Дядюшка Хао просто бессмертный небожитель, одним слухом определил, что это я.

Мастер Хао.Не слухом, а носом чую.

Цинь Хэ.У собаки нюх острее человеческого в десять тысяч раз.

Мастер Хао.Как ты смеешь ругать меня?!

Цинь Хэ.Разве я тебя ругаю? Я лишь сказал, что у собаки нюх острее человеческого в десять тысяч раз.

Мастер Хао.Опять ругаешься?! ( Быстро лепит из куска глины подобие лица Цинь Хэ, поднимает, показывая Кэдоу и Цинь Хэ, а потом резко швыряет на пол. ) Вот тебе, рожа бесстыжая!

Цинь Хэ( не моргнув глазом лепит подобие мастера Хао, демонстрирует Кэдоу и шлепает на пол ). Вот так я тебя, пес старый!

Кэдоу.Дядюшка Хао, не гневайтесь, второй дядюшка Цинь, успокойтесь, мастера, смирите гнев свой, только что вылепленное вами можно назвать шедеврами, и так жаль, что теперь это лишь бесформенные куски глины!

Мастер Хао.Ты поменьше болтай, как бы я и тебя не вылепил и не шлепнул!

Кэдоу.Очень прошу, вылепите меня, только вот шлепать об пол не надо. Будут мою пьесу печатать, помещу фотографию на обложке.

Мастер Хао.Я тебе давно говорил, тетушка твоя как не станет смотреть, как муравьи забираются на дерево, так не будет и пьесу твою паршивую читать.

Цинь Хэ.Землю обрабатывать ты не горазд, куда тебе еще пьесы писать? Если сумеешь написать пьесу, я съем вот этот кусок глины.

Кэдоу( смиренно ). Дядюшка Хао, второй дядюшка Цинь, тетушке годов уже немало, зрение плохое, я не посмею заставлять пожилого человека читать саму, почитаю ей вслух, а заодно и вы послушаете. Вы наверняка знаете господина Юя [121] Видимо, имеется в виду известный китайский драматург Цао Юй (1910–1996). , господина Лао Шэ – они оба читали свои пьесы в театре перед актерами и режиссерами.

Мастер Хао.Но ты же не Юй и не Лао Шэ.

Цинь Хэ.И мы не актеры, и тем более не режиссеры.

Кэдоу.Но вы – персонажи моей пьесы! Я столько туши извел, чтобы приукрасить вас, и если вы не послушаете, будет такая неудача. Послушаете, и если что-то не устроит, я еще могу внести исправления; а если не станете и пьеса будет поставлена на сцене и выйдет в виде книги, сожалеть уже будет поздно. ( С неожиданной патетикой .) Я десять лет потратил, чтобы ее написать, все, что есть дома, на это употребил, даже пару стропил на крыше и то снял и продал. ( Хватается за грудь и натужно кашляет .) Я, чтобы эту пьесу написать, горький трубочный табак курил, не было табака – курил листья софоры, столько бессонных ночей провел, здоровье подорвал, полжизни на нее положил, и ради чего? Ради славы? Ради выгоды? ( Звонко. ) Нет! Ради любви к тетушке, ради того, чтобы прославить в веках святую женщину нашего дунбэйского Гаоми! А сегодня, если не станете слушать меня, прямо перед вами и умру!

Мастер Хао.Ишь напугал! Ты как помирать собрался? Повесишься или яду примешь?

Цинь Хэ.Послушать, так очень трогательно говорит, я даже склоняюсь к тому, чтобы послушать.

Мастер Хао.Хочешь читать – читай, только не у меня дома.

Кэдоу.Здесь в первую очередь тетушкин дом, а потом уже, возможно, твой.

Из пещеры выбирается тетушка.

Тетушка( лениво ). Это кто тут про меня говорит?

Кэдоу.Я, тетушка.

Тетушка.Знаю, что ты. Зачем пожаловал?

Кэдоу( суетливо раскрывает портфель, достает рукопись и торопливо читает ). Тетушка, это я, живущий в двух уездах Кэдоу ( Цинь Хэ с мастером Хао обмениваются недоуменными взглядами ), отец мой – Юй Пэншэн, мать – Сунь Фуся. Я – один из «бататников», а также первый, кого вы приняли на свет. Жену мою, Тань Юйэр, тоже вы принимали, отец ее – Тань Цзиньхай, а мать – Хуан Юэлин…