Сюзанна Кейсен - Прерванная жизнь [litres]

Но чем обусловлено психическое заболевание? Внешними причинами или внутренними? Наследственностью или средой? В этом и заключается его главная загадка.

– Мне нужен свежий воздух, – сказала Лиза.

Мы, как обычно, сидели на полу напротив дежурки. К нам подошла Дэйзи.

– Дай сигарету, – попросила она.

– Свои кури, сучка, – ответила на это Лиза и тут же угостила ее сигаретой.

Дэйзи прикурила.

– Ну и мерзость, – поморщилась она. Лиза курила «Кулс».

– Мне нужен свежий воздух, – повторила Лиза. Она по обыкновению затушила сигарету об ковер и поднялась.

– Эй, – просунула она голову в открытую верхнюю часть двери комнаты персонала. – Мне нужен свежий воздух.

– Одну минуту, Лиза, – послышался голос медсестры.

– Сейчас же! – ударила она кулаком по доске, отделявшей верхнюю створку двери от нижней. – Это противозаконно. Вы не имеете права держать человека взаперти месяцами. Я буду жаловаться своему адвокату.

Лиза часто грозила, что позвонит адвокату. У нее был государственный адвокат, симпатичный парень лет двадцати шести с миндалевидными глазами. Выиграть суд он не смог, и Лизу отправили в больницу в принудительном порядке. Звали его Ирвин. Лиза утверждала, что несколько раз трахалась с ним в здании суда, прямо в комнате для совещаний между адвокатом и подзащитным.

Как только Лиза начинала пугать адвокатом, в дело всегда вмешивалась старшая медсестра. Вот и сейчас она подошла к двери и оперлась на ее нижнюю створку.

– Что на этот раз, Лиза? – устало спросила она.

– Воздух мне нужен свежий, вот что!

– А можно не орать? – спокойно попросила медсестра.

– Охренеть! А как еще мне обратить на себя внимание в этом заведении?

Лиза всегда называла больницу «этим заведением».

– Я стою прямо напротив тебя, – ответила старшая сестра. – Уделяю тебе внимание.

– Ну тогда вы знаете, чего я хочу.

– Я попрошу кого-нибудь открыть в твоей палате окно, – пообещала она.

– Окно… – повторила за ней Лиза, после чего на секунду обернулась к нам. – Я что, вашу мать, окно просила открыть?

Она снова долбанула кулаком по двери. Старшая сестра слегка отпрянула.

– Лиза, или окно, или ничего, – отрезала она.

– «Или окно, или ничего»! – передразнила ее Лиза, после чего она отошла на несколько шагов от двери, чтобы все, включая старшую сестру, ее видели.

– Мне просто интересно, а как бы вы себя повели, окажись вы в этом заведении на моем месте? Только представьте: на улицу не пускают, подышать свежим воздухом не дают, даже сраное окно в собственной палате открывать запрещено, не говоря уж о том, что ты обязана плясать под дудку долбанутых овец в белых халатах. Вэлери, иди обедать. Вэлери, не надо кричать. Вэлери, пора принимать снотворное. Вэлери, перестань истерить. И так все время. Ну реально, как бы вы выжили в этом гребаном заведении, а?

Старшую медсестру звали Вэлери.

– Да вы бы и десяти минут тут не продержались, – не отставала от нее Лиза.

– Ну и сука, – встряла Дэйзи.

– А тебя кто спрашивал? – огрызнулась Лиза.

– Дай сигарету, – попросила Дэйзи.

– Свои кури, – ответила ей Лиза и снова повернулась к медсестре: – Все, я звоню адвокату.

– Хорошо, – ответила старшая. Она была слишком умной и опытной, чтобы спорить с Лизой.

– Вы думаете, что у меня нет никаких прав? Вы в самом деле так думаете?

– Соединить тебя с адвокатом?

– Не-е-е, – отмахнулась Лиза. – Ладно, откройте окно.

– Джуууди! – позвала одну из своих подчиненных старшая сестра.

Джуди была молоденькой блондинкой, над которой мы всегда с удовольствием издевались.

– Вэлери! – заорала Лиза. Она называла старшую сестру по имени, только когда была сильно не в духе. – Вэлери, я хочу, чтобы окно открыла ты.

– Мне некогда, Лиза.

– Я позвоню адвокату.

– Джуди откроет тебе окно.

– Я не хочу, чтобы эта гребаная овца заходила в мою палату.

– Господи, ну ты и зануда, – сдалась старшая сестра. Она нажала кнопку, которая открывала нижнюю створку двери, и вышла к нам в коридор.

Лиза улыбнулась.

Чтобы открыть окно, нужно было сначала снять замок с защитной сетки – серьезной такой конструкции в стальном каркасе, – затем снять тяжелую раму с небьющимся стеклом, после чего надо было вернуть защитную сетку на место и снова повесить замок. Весь процесс занимал минуты три и требовал довольно серьезных физических усилий. Обычно такая работа доставалась санитаркам. Но даже когда окно было открыто, свежий воздух мог пробиться сквозь толстую мелкую сетку, только если на улице дул ветер.

Старшая медсестра вышла из палаты Лизы со слегка порозовевшим от усилий лицом.

– Готово, – сказала она и постучала в дверь дежурки, чтобы ее впустили.

Лиза опять достала сигарету и закурила.

– Твое окно открыто, – сообщила ей старшая сестра.

– Я в курсе, – сухо ответила ей Лиза.

– То есть до окна тебе дела нет и ты весь день тут так и просидишь? – вздохнула главная сестра.

– Да ладно вам, – ответила Лиза. – Надо же как-то время убивать.

Она на мгновение поднесла кончик сигареты к своей руке и добавила:

– На это все ушло минут двадцать, а то и вообще полчаса.

В этот момент в комнате персонала нажали на кнопку. Главная сестра зашла обратно, захлопнула нижнюю створку двери и снова выглянула к нам.

– С этим не поспоришь, – согласилась она.

– Дай сигарету, – заныла Дэйзи.

– Свои кури, сучка, – ответила на это Лиза и тут же угостила ее сигаретой.

Вэлери было лет тридцать. Она была высокая, с тонкими руками и ногами. Она была похожа на Лизу, только волосы у нее были посветлее. У них обеих были узкие бедра, и обе отличались подвижностью суставов. Лиза могла свернуться в клубок в любом кресле, в любом углу, равно как и Вэлери. Если кто-то был настолько не в себе, что забивался между батареей и стеной, или за ванную, или еще в какое-нибудь крохотное безопасное пространство, она тоже могла свернуться в клубок и присесть рядом.

У Вэлери были роскошные волосы, но она заплетала их в косу, а потом заматывала косу в улитку. Улитка эта никогда не расплеталась и даже не сдвигалась с места. Изредка ее все же удавалось уговорить хотя бы размотать улитку и показать нам косу, которая доходила до талии. Только у Лизы получалось ее уговорить. Когда мы умоляли Вэлери показать нам косу, она была непреклонна.

Вэлери вообще была строгой и несговорчивой, а еще она была единственной медсестрой, которой мы доверяли. А доверяли мы ей потому, что она нас не боялась. И врачей тоже не боялась. Говорила она мало, за это мы тоже ее любили.

Дело в том, что нам негде было спрятаться от бесконечной болтовни. Каждая из нас ежедневно встречалась как минимум с тремя врачами: с заведующей отделением, с интерном и с психотерапевтом. Бóльшую часть времени нам приходилось слушать самих себя, но и они не молчали.