Владимир Пресняков - Убить судью

Мы посмотрели. Илза расстроилась.

— Нет, не такой! В стриптизе главное взгляд, понимаете! Не танец сам по себе. Многие идут в стриптиз с танцевальными данными, а они там вообще никому не нужны! В тебя должны влюбиться, чтобы стало интересно посмотреть на тебя голым! А влюбиться, что у нас первое влюбляется? Ну конечно взгляд! В этом номере у вас взгляд победителя. Вспомните, когда вы кого-нибудь побеждали и как вы на него смотрели. Ну!

Я не знаю, что вспомнили Пепси и Хот-Дог. Я стал вспоминать, кого я побеждал… да, я побеждал… одноклассника… самого сильного в школе… мы поспорили, кто выпьет больше горячего молока… он выпил пять стаканов, я восемь… я посмотрел тогда на него… взглядом победителя… тогда я добился всего… и весь мир был у моих ног…

— Так, ну, мы ведь и можем добавить вам, подрисовать, мы сделаем вам легкий фешн, и все будет как надо… главное, запомните, под каждый номер пойдет свое настроение, а значит, и особый взгляд, тут вы помните, Уолл-стрит… И дальше, значит… когда я скидываю с себя юбку и остаюсь вот в таком виде, как сейчас, вы расстегиваете пиджаки, спокойно, с достоинством, каждый в своем ритме, и не обязательно, что одновременно… расстегиваете и кидаете на пол… потом я снимаю один чулок, вы срываете с себя брюки… Попробуйте…

— Как? Рвать…

— Дорогие мои, рвать не надо, они на липучках, по бокам вместо прошитых швов липучки, давайте…

Мы рванули, штаны за полсекунды слетели с нас.

— Потом так: я снимаю другой чулок… угу… вы срываете… точно так же… рубашки!

И рубашки мы сорвали.

— Кидаете на пол, и пока я дораздевываюсь… как это… раздеваю последнее, ну вы понимаете меня… вы грациозно проходите между столиками, разрешаете залезть к вам в хозяйство, чтобы положили денег кто захочет, потом подбираете, в танце подбираете одежду, и выходите туда, куда мы будем уходить-заходить! Я в это время танцую чечетку, там вот он, слышите, вот, как раз проигрыш для чечетки… Дальше… дальше самое интересное… после этого номера, дорогие мои, у нас в программе индивидуальный танец. Смотрите, у меня есть своя хорошая музыка, мы можем подобрать, но танец индивидуальный, подо что вы хотите сами танцевать, потому что тут опять только ваше настроение. Поэтому вы должны сказать мне: нет, это нам не подходит, и мы подберем вам другую музыку, вашу.

Мы смолчали, потому что не совсем догнали, о чем сейчас Илза говорила.

— Ну так ты, Пепси, какая твоя любимая песня, подо что ты хочешь танцевать?

— Нет, ну а как, а ты?

— Это будет конкретно твой, Пепси, танец!

— Нет, я ведь не танцор, я, если надо сзади, по команде, что скинуть, это я понял, а так, что один… как?

— Что ты нам сейчас хочешь сказать? Что ты отказываешься?

— Нет, ну а как, мы же с тобой…

— Послушай, дорогой мой, речь сейчас идет о том, что ты танцуешь, это… не… сложно… Нам нужно подобрать музыку, назови песню сейчас.

— Ну если предположить, мне нравится «Вандефул лайф», помните такую, та-та-тата, та-та, итс э вандефул, вандефул лайф, та-та-тата, та-та…

— А, отличненько! Мы спросим у местного диджея, я ее знаю, и он наверняка знает… ну послушайте, это очень даже просто тебе будет, это образ романтика, твой персонаж — романтик, так… — Илза подошла к мешкам, набитым какой-то одеждой. — Так… вот, эта жилетка на голое тело, и шорты… ты сам почувствуешь, когда и что снять, принцип такой же… теперь… Хот-Дог, твой номер, твоя мелодия?

— Мой… вот эти, негры, Баста Раймз и женщина — «Бейби иф ю гив ит ту ми».

— Отлично! Молодец! Она и у меня есть. Это был мой номер когда-то… еще с теми, кого сейчас нет, так… что у нас для бейби… конечно же цепи… толстые нигерские цепи… потом плащ — его скидываешь как пиджак… вот она, дорогая моя, — олимпийка… ты такой уличный гангстер, который в душе нежный, то есть сначала выйдешь грубо, пройдешь между столиками резко, жестко, потом выходишь вперед, останавливаешься, скидываешь… сначала плащ, брюки эти же, потом олимпийка и в процессе раздевания ты меняешься… ты становишься нежным, подходишь, выбираешь кого-нибудь за столиком, в бруллиантах такую, к ней вот так ластишься, но только не касайся. — Илза подошла ко мне и стала ластиться, обучая Хот-Дога. Мне понравилось. Илза была другой, совсем другой, чем все, что у меня было. Только очень она скользкая. Мне казалось, что она меня коснулась, но это был воздух.

— Так, а с тобой у нас что? Дорогой мой, подо что танцуешь?

У меня всегда было недоверие к тому, кто говорит, слишком часто говорит это слово, — «дорогой». Когда мир состоит из одних дорогих, навряд ли что-то или кто-то имеет ценность в таком мире. Для Илзы мир был именно таким.

— Ну?

— Лайза Минелли… «Мани»…

— Ого! «Кабаре»! Это может быть слишком, а?

— У тебя нет?

— У меня как раз есть. Я под нее разминаюсь… иногда… я не думала, что ты вообще знаешь такую… молодец.

Ну вот, я уже и не дорогой, а молодец. Здорово. Прекрасно даже… предатель, я вспомнил про предателя, но Илза не с нами, значит она не предатель. Джалал сказал — один из вас. Она не одна из нас, а если станет, я буду осторожным.

— Цилиндр, перчатки, трость конечно же… ну а танцевать все равно особо не придется, — подберем побольше аксессуаров, чтобы ты в основном раздевался… и быстро передвигайся между столиками. И это для всех — когда останавливаетесь — это должно занимать не больше полминуты, — потом вы двигаетесь и тут же что-то снимаете, не обращайте внимание, если музыка пока идет, а вы еще танцуете, вы прекращаете, то есть пускай себе музыка идет, но если разделись, — пробежками между столиками за деньгами и убегаете, да?

Я вдруг понял, что Илза иногда говорит не по-русски, она путает слова, ставит не тот падеж… ей тяжело говорить по-русски, или она хочет сказать совсем не то, что мы слышим… странная манера… ведь были моменты, когда она говорила правильно… Мама моя, когда что-то скрывала от отца, от меня, говорила точь-в-точь как сейчас Илза.

— Мы поняли друг друга, да?

— На все сто.

— Отличненько. После ваших о-о-очень коротких номеров я танцую до-о-о-олгий танец живота, потом мы все отдыхаем, я с вами расплачиваюсь, и отдыхаем дальше! Отлично!

Мы даже ничего и не ответили. Илза сама решила, что все отлично, что ж, посмотрим. Честно говоря, я еще не решил, что будет лучше, — убить судью до своего индивидуального номера, причем так, чтобы меня сразу повязали, или блистать на танцполе после убийства, когда наверняка уже станет все равно.

— Можно ребят на минуту?

Это нас разыскала Наташа.

— Да, конечно, всех сразу? Просто мы бы могли с кем-то…

— Всех! — Наташа перебила Илзу и скрылась за дверью. Мы вышли в холл.

— Ну как, танцоры, цветы вам покупать? Я забила себе там столик, так что алиби будет у всех одинаковое. Главное, прорулите между собой, чтобы не забыть и этого выхлопать.