Владимир Пресняков - Убить судью

— Лучше бы он пошел тогда в рэкетиры… у дяди Толи теперь боулинг-центр и ресторан…

— Где?

— Не у нас… в городе…

— А-а-а…

Мы взгрустнули и решили поспать. Сдвинули кровати. Легли все вчетвером и уснули. Хорошо, что у нас пока такой возраст, когда хочешь лечь спать, сразу засыпаешь… подольше бы это не кончалось.

Вдруг я почувствовал страшный приступ голода. Я встал и пошел в ресторан. Везде в отеле был полумрак. Стены зловеще отсвечивали, повсюду слышался многоголосый храп. В ресторане горел яркий свет. Столы были накрыты. Но ни официантов, ни посетителей не было. Я взял тарелку и начал выбирать себе еду. Почему-то из всей еды на шведских столах была только халва. Арахисовая, тахинная, подсолнечная, с орешками, с корицей, изюмом, кунжутная. Я насобирал халвы и сел за стол. Я еще не положил в рот и одного куска, как в самом конце зала открылась дверь из кухни, и в ресторан вышел Джалал. Такой же красивый, как и в обед, он подошел и сел за мой столик.

— Здравствуйте.

— Здоровее видали. Я все про тебя знаю. И про тебя, и про твоих друзей, и зачем вы сюда приехали тоже знаю.

— Вы из ФСБ? Вы крышуете Наташу… Это вы разрешили нам приехать сюда…

— Гм, — ухмыльнулся Джалал. — Гм… Ретик дал вам лук, вы можете сделать свое дело, и никто вас не остановит и не помешает вам никто, но только при одном условии.

— При каком условии?

— К нам тут приехал проверяющий, живет у нас тайно, как обычный турист, купается, на парашюте летает… От него зависит, сколько нам звездочек присвоят. Мир Запада на этом и стоит, понимаешь, — сколько тебе звездочек поставят, столько в следующем году и наваришь. У нас их уже пять, но это не предел. Мы хотим стать супер-ол-инклюзив хотелем, понимаешь?

— Да…

— И теперь все зависит от тебя.

— От меня?

— Да от тебя, ты что, глухой, что ли?

— Нет, просто я поддерживаю стиль нашего общения.

— Какой еще стиль?

— Мистически-сакральный…

— Нет… нет, у нас обычный стиль общения. Ты окажешь услугу мне, моему отелю, а мы — тебе. Вы сделаете то, что хотели, но прежде ты должен переспать с этим проверяющим…

— С кем?

— С критиком отельным ты должен переспать!

Я откусил кусочек кунжутной халвы. Маленький кунжутик тут же попал мне под пломбу. В зубе защемило. Я заворочался. Джалал смотрел на меня и ждал.

— Его номер — тысяча девятьсот шестьдесят девять… он ждет тебя.

— Ах, вот как уже… меня ждут…

Я встал, взял тарелку.

— Можешь не убирать… здесь же все ол инклюзив!

Я поставил тарелку обратно. Убирать ее я и не хотел, просто почему-то решил взять халву с собой в номер 1969. Странно, почему я даже не стал спорить, а ведь переспать мне предстояло мало того что с турком, да еще и с отельным критиком, да еще и с мужчиной. Хотя почему я так решил, что с мужчиной… критик, он может быть и женщиной… пекарь, парикмахер, учитель, — все они могли быть и тем, и тем…

— Да, — окликнул меня у самого выхода Джалал, — среди вас предатель!

Я пошел наверх. Пешком. С мыслью о предателе и о прекрасной турчанке, которая вполне могла бы оказаться этим критиком. Что делает предатель среди нас? Предает? Кого? Нас предавать не в чем. Тогда что? Наше дело. Какое? Убийство судьи. Зачем ему это надо? Бедный предатель, как ему тяжело быть среди нас. Я сбросил со своего живота ногу Пепси и вошел в номер 1969. Комната была в полумраке, откуда-то раздавались приглушенные турецкие мелодии, очень напоминавшие старинную песню В. Высоцкого про альпинистку-скалолазку. Рядом с кроватью горел светильничек, занавешенный красным платком, от этого полумрак выглядел ярко-красным. Кто-то, изогнувшись, лежал на кровати в ожидающей позе. Пока можно было разглядеть лишь удивительно соблазнительные гольфы, надетые на очаровательные ножки. Пальчики под гольфами шевелились и, казалось, подманывали меня к кровати. Я подошел поближе. Передо мной лежал во всей своей спортивной амуниции лысый судья. Нога Пепси сделала свое дело — я проснулся. Наташа спала, Пепси тоже спал. Не спал Хот-Дог. Он смотрел телевизор. Там опять шли новости. Показывали какой-то городок в Ираке, военных. К комментариям я не прислушивался, наверняка ничего нового.

Хот-Дог прочитал стихи. Он сам их писал. И стихи получались такими красивыми и точными. Короткие, но всего вполне было достаточно, чтобы догнать и смысл и поэтику, о которых Хот-Дог не имел никакого представления. Причем вдохновиться Хот-Дог мог чем угодно. Вот сейчас он вдохновился этим бесконечным выпуском новостей. Однажды, вдохновившись каким-то мужским глянцевым журналом, Хот-Дог написал:

Скорее всего, Хот-Дог был гением. И главное, стихи его были такие, — раз услышишь, потом уже никогда не забудешь.

Это Хот-Дог расстался с кем-то и начал переосмысливать свой жизненный путь, а я запомнил.

Это когда Хот-Дог узнал, что болен гепатитом.

— Пора Пепси будить! Семь часов.

— Да… что там нового?

— Все по-старому… я все жду, когда президент выступит и скажет: улыбнитесь, вы все в скрытой камере. И флаги красные взовьются, и снова СССР, Берлинская стена из земли выдвигается…

— Уже не скажет, может, и хотел бы, но момент пропущен…

— Ничего… момент всегда найти можно… Пепси!

— А… да… когда?

— Сейчас, надо идти, репетировать.

Мы умылись, каждый в свою очередь, и пошли искать видеозал на минус первом этаже. Наташу будить не стали. Она сама встанет, когда захочет. Хорошо бы она проспала до следующего утра, тогда она не увидит, как мы оголяемся под музыку… хотя тогда она и не увидит, как мы убьем судью… да она и так это не увидит, она будет занята своим алиби, ей это нужно, значит, она проснется… сама. Мы услышали музыку и пошли на этот звук. Играла группа «Наркотик траст» песенка «Ай лайк ит». Мы оказались правы, — это и была нужная нам комнатка. Небольшой видеозал на двадцать мест с натянутым экраном. На маленьком подиуме уже вовсю разминалась Илза. Она растягивалась под музыку и улыбалась. Видимо, всю жизнь танцует, раз привыкла вот так улыбаться просто под музыку.

— Ага, пришли!

— Мы не могли не прийти.

— Так, давайте, дорогие мои, переодевайтесь вот в эти костюмы.

Это были серебряные стринги, черные брюки и белые рубашки. Мы переоделись. Илза перемотала магнитофон и включила на какой-то старинной песенке на все времена, чего-то там про Гарри Купера.

— Значит так, смотрите, танцевать, конечно же, в основном буду я, с этой песенки у нас начнется программа. В этом номере вы делаете простые шаги, вот с этой позиции до этой, то есть элементарно, вперед-назад. Вместе. Да? О’кей, при этом руки идут у вас вот так, бедра вот так, но, в принципе, вы должны помнить о вашем образе. Это очень важно, — каждый танец — новый образ! Здесь вы — молодые банкиры с Уолл-стрит. Вы одеты в костюм, будут еще пиджаки, это мне принесет персонал ресторана, вы, после того как я останусь в лифчике и чулках, скидываете пиджаки. При этом важен взгляд, — вы добились всего, весь мир у ваших ног, вы торгуете, продаете, перепродаете, и вот у вас перерыв, на бирже перерыв, и вы раздеваетесь, скидываете с себя пиджаки, при этом такой, да, не забывайте, взгляд успешных людей. Ну-ка, посмотрите на меня таким взглядом!