Владимир Пресняков - Убить судью

— Я знаете о чем подумал, чтоб отвлечься?

О, Пепси использовал ту же технологию. Неужели я не уникален…

— О чем, Пепси, ты подумал?

— Давайте, если сегодня не обосремся, поговорим с Илзой, можно как-то вместе с ней и дальше работать. Она девчонка неплохая, будем ездить с ней, ты же, Наташа, ходила в эту свою театральную студию, там были танцы…

— Хореография…

— Ну вот, то есть ты будешь хедлайнером, тем более ты девушка, не, мы можем реально подзаработать, зачем нам возвращаться…

— То есть ты хочешь стать эмигрантом? — Я спросил очень серьезно, и Пепси сделалось не по себе.

— В смысле как…

— Ну, невозвращенцем, хочешь таскаться здесь по отелям, оголяться и этим жить?

— Ну почему только этим, и потом, мы подзаработаем и вернемся…

— Подзаработаем, да вы с Хот-Догом быстрее на отливе бензина подзаработаете, чем на своих голых телах, а Наташа вообще серьезный человек, глава фирмы… Да и потом, зачем тебе деньги, если б тебе суждено было работать и зарабатывать, ты бы уже давно так и сделал, у тебя, Пепси, другая миссия на этой земле, неужели ты это так и не понял?!

— Какая?

— Не знаю… что я, провидец… Это вопрос, на который человек сам ищет ответ, сам, без чужой подсказки, а диссидентом становиться не торопись. Все они потом каялись и назад просились… еще и не такие танцоры, как ты…

— Я понимаю… и Наташе несолидно… и Родина… но здесь же солнце и море… Это уже — деньги… дома мы бы на это тратились, а тут так лежит… Почему море и солнце не могут стать нашей Родиной?

Я оставил Пепси и Наташу и пошел к барной стойке.

— «Бейлиз», плиз, — протянул карточку и стал ждать свой «Бейлиз». Ко мне тут же подошла Наташа. Видимо, нытье Пепси и она не вынесла. Оказалось, все не так просто.

— Слушай, что-то меня мутит. Я пойду в номер… что-то реально плохо… — Наташа улыбнулась мне и пошла.

Да, она реально какая-то бледная, от чего ей плохо, странно. Официант подал мне Бейлиз, я вернулся к Пепси.

— Наташа в номер пошла…

— Да, я знаю…

— Поплохело ей… может, от скорости… ты гнал?

— Я гнал, Пепси, но от этого не плохеет…

— Слушай, ну что ты думаешь?

— Может, от пива ее мутит…

— Да нет, про наши дела с танцами…

— Давай сегодня попробуем, а там решим, вдруг это совсем не прокатит… и потом, ты ведь об этом думал там, в небе, чтобы отвлечься от страха, сейчас ты на земле, подумай о чем-нибудь другом…

Видимо, Пепси, сильно испугавшись полета, действительно настроился на вечернее выступление, теперь он реально готов был танцевать… Но я об этом не думал. Сейчас я думал о Наташе, может, она искала предлог, чтобы пойти к Хот-Догу… неужели так все… или у меня паранойя… да и какое мне дело, что со мной вообще… как будто это первый раз, — я ее целую, а она уходит… Я залпом допил «Бейлиз» и решил пойти проверить, тогда паранойя по любому пройдет, если все взять и проверить.

— Ты куда?

— Пойду в номер…

— Так и не поговорили…

— Потом поговорим…

— Потом, может, уже и не придется…

— Ну придется-придется…

— Да… а вдруг нас схватят… тут знаешь, по их законам национальным, могут и казнить… за убийство…

— Прикольно…

— Чего прикольного…

— Нет, если официально, так, чтобы по новостям мировым показали… прикольно… жаль только саму казнь нельзя транслировать по телевизору… хотя, после часа ночи…

— Да, спасибо, я и так не согласен…

— Ну тогда все будет хорошо, не думай, мы не попадемся, Наташа все продумала…

— Ну да… ну да…

Пепси остался в баре, а я поднялся в номер. Как-то даже разволновался, перед тем как открыть дверь в номер. Можно, конечно, сразу было зайти к Хот-Догу и как бы случайно их там застать, но я решил, что это будет слишком глупо выглядеть… поэтому пошел к себе… Нет, это не волнение, это я не поехал на лифте, поэтому кажется, что волнуюсь, а на самом деле просто запыхался… Ха, а Наташа оказалась дома! В ванной шла вода, и раздавались такие неприятные звуки, ей и вправду было плохо. Я обрадовался. Но не тому, конечно, что ей плохо, а тому, что она в ванной, в нашем номере, а не еще где-нибудь. А если б ей было хорошо, где она была бы сейчас? Да что об этом думать, хоть где. Но ей плохо, и реальность такова, что она здесь, поэтому и будем жить согласно этой реальности.

— Наташа!

— …да…

— Все в порядке?

— …все отлично!..

Наташа издавала очень страшные звуки перед тем как мне ответить и сразу после. Я решил не напрягать ее и вышел на балкон. Вдруг Наташа затихла. Я прислушался, — точно затихла. Ванная открылась, бледная, измученная Наташа вывалилась в комнату и плюхнулась на кровать. Она сразу засунула голову в подушку и сжалась в комочек.

— Как ты?

— Сейчас полежу немножко… все нормально, непонятно только, с чего…

Я посмотрел вниз, — все вокруг отдыхали, пили, загорали, сдавали полотенца, получали полотенца. Ничего интересного. Я закрыл балкон.

— Нет, открой его, пускай подует…

Я открыл балкон, прошел в комнату и подсел к Наташе.

— Расскажи мне сказку…

— Сказку?

— Ну да, помнишь, ты мне рассказывал сказки, давно-давно… по телефону…

Да, точно, когда мы были вдвоем, мы подолгу говорили по телефону, как это часто бывает между парнем и девушкой. Расставались ненадолго… но все равно созванивались… она у себя, я у себя, кто-то набирал номер, и мы говорили часа по два-три… и я придумал, если говорили перед сном, разговор заканчивался моей сказкой. Я придумывал так, с ходу. Мне почему-то это было несложно.

— Ну слушай. Жил на свете полицейский. Звали его Грем. Грем работал в очень неблагополучном районе города, — патрулировал улицы на своей старой полицейской машине. Однажды, как и всегда, Грем проснулся рано утром, позавтракал овсяными хлопьями «От Хрумки»…

— «От Хрумки»…

— Да, это такие хлопья с утенком на коробке, его зовут Хрумка… Грем всегда ел на завтрак именно эти хлопья… с молоком… и в это утро тоже. Выпил апельсиновый сок и пошел на работу. По пути в полицейский участок Грем не встретил на улице ни единой души. Но Грем не особо этому удивился, во-первых, было еще слишком рано, а во-вторых, Грем был всего лишь патрульный, а не какой-нибудь детектив. Это детектив обязательно заподозрил бы что-нибудь неладное, а Грем просто шел на работу. В полицейском участке тоже никого не было. Все как будто исчезли. Однако это не помешало Грему взять ключи от гаража, выгнать машину и поехать патрулировать улицу…

Я подошел к мини-бару. Открыл дверцу, достал апельсиновый сок, налил в стакан.

— Сок будешь?

— Нет… продолжай…

Я выпил и продолжал:

— …Никого Грем не встретил в тот рабочий день. Ни на улице, ни в полицейском участке, ни где-либо еще. Все как будто исчезли. Грем вернулся домой и лег спать. На следующий день повторилось то же самое. Грем отработал смену, но никого не встретил. Наступили выходные. Грем решил пойти в кино. Ему пришлось самому себе продавать билет, сдавать сдачу с крупной купюры, запускать фильм и останавливать его после финальных титров. Кое-как Грем провел свои законные выходные и в понедельник снова вышел на работу. Добросовестно отработав смену, Грем заходил в супермаркет, набирал продукты, оставлял деньги на кассе и сам готовил себе ужин. Обычно, раза три в неделю, Грем ужинал в каком-нибудь ресторане. Чаще всего в рыбном. Но теперь, когда все в городе исчезли, Грем решил никуда не ходить и готовить дома. Так прошел месяц. Наступило время пойти Грему в отпуск. Как и полагается в таких случаях, он написал заявление и оставил его на столе у своего начальника. Две недели отпуска Грем решил провести у океана. В глубине души Грем надеялся, что там, в другом городе, у океана обязательно кто-нибудь будет, и он как следует отдохнет, но увы. Нигде никого не было, даже у океана. Целых две недели Грем загорал, готовил себе пищу, застилал кровать в одноместном гостиничном номере, сам менял полотенца и подливал жидкое мыло, когда оно кончалось. Когда же две недели отпуска истекли, загорелый и хорошо отдохнувший Грем сел в машину и поехал домой. По пути, как всегда, ему никто не встретился. Грем приехал в свой родной город, в свою родную квартиру, лег спать, а когда проснулся, то увидел, что все вернулись. Грем патрулировал улицу и напряженно думал — все было как когда-то давно, когда еще никто не исчезал — весь город был полон народу, на улицах, на работе, в магазинах, все занимались своими привычными делами, — торговали, развозили пассажиров, пекли, грабили и убирали. Грем смотрел на это все и думал, а когда его смена закончилась, Грем четко решил — никому не говорить, что они все исчезали. Так и прожил Грем всю свою жизнь, не раскрыв ни единой душе эту тайну. Все… конец…