Жорж Старков - Анархо

Барбер с Бэкхемом грубо тащили парня вверх по лестнице, плотно зажимая рот и, при каждом неловком движении, всё сильнее и сильнее склоняли пленника в вынужденном реверансе.

— Заорёшь — перережу тебе горло, падаль! — пригрозил Барбер, поправляя скрывающую лицо балаклаву, когда все трое оказались на чердаке, а Бэкхем, наконец, оторвал беспристрастную ладонь от чужих губ.

— Кто вы такие? — свистящим шёпотом выпалил пленник.

— Старые друзья, — отвесил ему Бэкхем лёгкий подзатыльник. — Что, Марк, не признал? Пальцы, смотрю, подзажили…

Мелкий наркоторговец скукожился ещё больше, всем своим видом давая понять, мол, признал и от того стал ещё чуть несчастнее.

— Слушай сюда и отвечай по существу, — присел Барбер на корточки у собирающего коленями чердачную пыль студентика. — Что за типы за тобой приехали?

— Ребята, ну вы чего? — попытался он чуть отползти назад, но упёрся с неподкупность стены.

— По существу! — повторил Барбер, раскладывая внушительных размеров нож. — Это мусора, верно?

— Да! — заскулил Марк. — Парни… Мужики… Ну, ладно вам…

— Мужики… — перекривил его Бэкхем и снова отвесил лёгкий подзатыльник. — Сказали тебе: «По существу!» Значит, базарь по существу. Кончай скулить, «пианист», и начинай петь!

— Да, мусора! — последовал Марк совету.

— Хорошо, — кивнул Барбер. — Это мы и так знаем. Что за мусора?

— Ребят, да они же меня грохнут! — взмолился студент. — Они же беспредельщики!

— Он их больше чем нас боится, — спокойно резюмировал Бэкхем. — Это, может, и правильно. Только вот, какая штука… — пристально уставился он на пленника из прорезей маски. — Они, может, и не узнают. А вот мы тебя точно грохнем, если не закончишь ссаться, и не выложишь всё, что знаешь. И найдут твой тщедушный трупик, только когда вонь по подъезду пойдёт. Да и то, сначала подумают, что кошка сдохла.

— В общем, — подхватил Барбер, — вариантов у тебя немного. — Начнём сначала. Что за мусора?

— Из главка… — кое-как уняв трясущиеся губы, спустя воистину мхатовскую паузу, подал Марк голос.

— Молодец. Правду говоришь… Из какого отдела.

— Внутренние расследования или что-то вроде того.

— Вот как? А сам откуда знаешь?

— Мне Никель рассказывал.

— Кто есть Никель?

— Поставщик. Они с ним работали. Точнее, крышевали, чтобы никого из дилеров мусора не трогали. Но после этих налётов он хотел захушириться, зассал, короче. А эти, из мусарни, на него давили. Короче, слился он. Где теперь — не знаю. Да и эти, из главка, тоже. Они меня потому и не трогали, чтобы я им стуканул, когда Никель объявится.

— А ещё чтобы нас изловить… — внёс ремарку Бэкхем.

— А что мне было делать?! — воззрился на него Марк влажными глазами. — По этапу пойти или в посадке какой гнить с пулей в башке?!

— А на хрена им этот Никель? — продолжил Барбер допрос. — Других поставщиков нет? Они что, у наркоконтроля справки навести не могут?

— У конкурентов? — даже чуть хохотнул пленник. — Они же территории делят, всё никак не поделят!

— А скажи-ка ты мне вот что — какое отношение отдел внутренних расследований, или как там его, имеет к улице? Они же с такой швалью как ты вообще не пересекаются?

— У них связи, точнее давление есть. Почти на каждого начальника, да и рядового мента, что-то можно нарыть или уже нарыто. Поэтому они только барыши собирают. А райотделы просто глаза на нас закрывают. Если бы это не было выгодно ментам — уже бы давно всех закрыли. Так было всегда. Просто эти, из главка, на себя несколько точек замкнули. Всё что шло от Никеля, считай — под их крышей было. Но потом опасно стало, из-за вас…

— Понятно в целом. Сколько этих уродов всего?

— Двое.

— Брехня! — отпустил Бэкхем подзатыльник поувесистей.

— Да двое, клянусь! Я больше никого не знаю! — почти взмолился Марк.

— Ладно, «пианист»… — сложил Барбер нож, убрал в карман, достал вместо него бытовое лезвие и швырнул пластинку в пыль, возле пленника. — «Наручники» свои сам снимешь… Но учти — если о нашей встрече кто-нибудь узнает… Ну, ты понял…

Ветхая сталинка с пыльным чердаком, покачиваясь, мельчала где-то позади. Подошвы упорно втаптывали в растрескавшийся асфальт холодную влагу и обрывки суетливых мыслей. Бэкхем украдкой поглядывал на старшего товарища. Товарищ же, сдвинув брови, уронил пространный взгляд куда-то под ноги.

— Что думаешь? — наконец отвлёкся Барбер от бессмысленного созерцания.

— Ничего, — зябко пожал Бэкхем плечами.

— Вот и я, ничего…

Бесцветность водки разливалась в рюмки и надолго застаивалась, не спеша растворить в себе мрачную напряжённость тяжких мыслей. С полупустой литровой бутылкой соседствовала исходящая паром кастрюля и приземистая банка кильки в томатном соусе. Девичья тонкая ручка обречённо дополнила натюрморт початой банкой солёных огурцов и скрылась из поля понурых мужских взглядов.

— Всё, что есть, — опечаленно описала Оля кулинарную картину.

— Я достану денег… — отвлечённо бросил Лидс, словно на секунду выныривая из тягучей пучины.

— На, — без лишних объяснений, протянул Шарик девушке смятую тысячную купюру. — Осталось только на бензин.

— Тачки же больше нет, — угрюмо подметил Барбер.

— Есть. Они её где-то возле моего дома оставили.

— Знают, где живёшь?

— Про него всё знают, — как бы, между прочим, выдохнул Лидс, с извиняющимся видом протягивая сестре две купюры весьма скромного достоинства. — Скоро и про нас всех будут знать.

— Да, это понятно… — подёрнул плечами Бэкхем, порылся в карманах, с прискорбием повертел головой, Оля понимающе кивнула, чуть грустно улыбнулась.

— Я мешать не буду, — заявила она. — Пойду, телек посмотрю.

— Да ты не мешаешь, — поспешил нежно прихватить её за руку Бэкхем.

— Но, и не помогаю. Так что…

Чуть покосившись на брата, скоро поцеловала Бэкхема в висок и, едва слышно прошуршав по бугристому линолеуму, скрылась в комнате.

— Что с тачкой делать будем? — наконец, опрокинув в себя рюмку и забросив в рот кусочек огурца, между делом, поинтересовался Лидс.

— Стрёмно… — кратко высказался Бэкхем.

— Стрёмно, — согласился Барбер. — Но ведь жалко же. Чего её оставлять? Хотели бы сцапать — сцапали бы. Я не думаю, что тут подвох.

— А если подвох? — стоял на своём Бэкхем.

— А если у бабушки был бы хрен, она была бы дедушкой!

— Хватит! — чуть громче, чем следовало, прервал Шарик бессмысленный диспут. — Чего это вы за меня тут решаете? Моя тачка — моё дело.

— Ну, и что же ты думаешь, по своему делу? — язвой откликнулся Бэкхем.

— Оставлять, конечно, стрёмно. Но я знаю мастерскую одну. Так, как раз, Репей работает, с которым ты в спецприемнике отдыхал, — кивнул он Барберу. — Я думаю, мне там мой басик на что-нибудь махнут. Они там тоже какие-то мутки мутят. Номера перебивают, кузова перекрашивают. Подшаманят, очистят, да продадут. А мне и развалюха-какая сгодится. Чтобы свалить отсюда на хрен…