Леонид Пузин - Луна в Водолее [СИ]

«…а почему бы и нет?.. ведь Спаситель — в разных обличиях — приходил, приходит и будет приходить многое множество раз… а Иисус из Назарета — просто самое яркое и самое известное из земных воплощений Мессии… ага! в разных религиозных сектах — в частности, у хлыстов — и «христов» и «богородиц» навалом! А кое-где уже до того дошло, что и Христа и Его Мать объединяют в одном лице! Как же — «Мария Деви Христос»! Теперь, значит, и ты — туда же?! Хочешь украсить нимбом чело Илюшеньки Благовестова? И пасть перед ним на колени? Веди, дескать, Господи, в Царствие Твоё? Чтобы, отыскивая пути, самому не трудиться — ленивая сволочь? Ну да, Илья Благовестов, несомненно, нашёл свой путь — и ты, значит, хочешь к нему примазаться? А почему — в этом случае — не к Православной Церкви? Ведь она — с удовольствием! И Ведёт за собой, и тащит! Причём — с гарантией! А и всех дел-то — выполнять её распорядок! Для мирян — мало обременительный! Молиться, поститься да каяться (особенно — каяться!), а что сверх этого, то — от Лукавого. Что? Считаешь, что этот путь даёт только иллюзию духовности? И — главное! — что, следуя этим путём, мы нисколько не усмиряем таящегося в каждом из нас демона насилия и разрушения, а только делаем его хитрее и изворотливее? А тогда, Окаёмов, какого чёрта?! Тщишься произвести «в христы» Илюшеньку Благовестова? Ах, устал в одиночку? Хочется прислониться к духовной опоре? На земле, видите ли, не может быть такого вина — знаток нашёлся! Продегустировавший все вина всех земных виноградников! Его постоянная мистическая связь с Богом?.. ну да — ещё бы! А почему в этом случае Илья не предвидел нападение банды юных погромщиков? Которое, если бы не поразительная мощь Петра, могло закончиться весьма плачевно? Что? Может быть — и предвидел? Как в своё время Иисус из Назарета? И сейчас умирает на тюремных нарах от удара дубиной в грудь? Если — уже не умер? Ведь эти «оптимисты» в погонах намеренно не захотели везти Илью в больницу! Доколе, Господи?! Ты будешь посылать им на растерзание Своего Сына? До тех пор — пока эти человекообразные не станут людьми? То есть, пока не перестанут убивать себе подобных? Долго, долго ждать Тебе, Господи! Ведь даже те, которые претендуют быть Твоими служителями, до сих пор не считают за грех убийства по приказу сильных мира сего — на войне или по приговору суда! Вразуми и прости нас, Господи! Научи ни под каким видом не убивать друг друга! Доведи до наших лукавых умов, что убийство себе подобного — это единственный смертный грех! А как же — в случаях самозащиты?.. Ведь, например, сегодня…»

Окаёмов вспомнил, как, получив по предплечью — по счастью, не прямой, а по касательной — удар бейсбольной битой и вырвав оружие из рук зазевавшегося погромщика, он чуть не расколол этой дубиной череп врага, но, видимо, хранимый Богом, в последний неуловимый миг бросил биту и кулаком провёл правый боковой в челюсть юнца-верзилы — ну, а если бы, движимый пробудившимся звериным инстинктом, не бросил, а опустил дубину на голову? И, скорее всего, убил бы?..

Раздвоившееся сознание астролога, зацепившись за этот конкретный эпизод, вновь обрело цельность и сосредоточилось на самой, наверно, непостижимой заповеди Христа: относительно того, что ударившему тебя по правой щеке нужно подставить и левую — с другими, сопутствующими ей: кто захочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Короче — не противься злому. Вплоть даже до того — чтобы любить врагов и благословлять проклинающих.

(Правда, вслед за этими идёт ещё более непостижимая заповедь-призыв: быть совершенными, как совершенен Отец Небесный. Однако, полагая её актуальной только в следующий миллион лет, когда люди дорастут хотя бы до того, что перестанут убивать друг друга, над запредельной не человеческой сущностью этой заповеди Окаёмов никогда особенно не ломал головы — пока мы в своей массе не перестали быть человекоубийцами, «подражание Христу» являлось, по мнению астролога, страшным соблазном: мол, все не совершенны и… вот именно! Кто сильнее — тот совершеннее! Ведь в массовом-то сознании Бог и доныне в первую очередь ассоциируется с Беспредельной Силой.)

«…а ведь мог, очень мог убить. И более: в тот неуловимый миг, когда его десница сжимала выхваченную у врага дубину, — лёжа на нарах-полатях с отвращением, но и не без некоторого самолюбования вспоминал астролог, — им владело такое желание крушить всё и вся, что продлись это мгновенье ещё чуть-чуть… не отделался бы юнец-погромщик нокаутом — ох, не отделался бы! И? Как бы он себя сейчас чувствовал в этом случае? Имея на своей совести человеческую жизнь? Пусть агрессора, пусть негодяя, пусть даже — защищая себя и других?.. защищаясь и защищая…»

…вообще-то, сам Лев Иванович считал, что при нападении с явной угрозой жизни, защищающийся имеет не только юридическое, но и моральное право убить напавшего, и теоретически это выглядело неплохо, однако до сегодняшнего дня Окаёмову, по счастью, не приходилось проверять эту теорию на практике — и очень хорошо, что не приходилось! Ибо в жизни — в отличие от ринга — грань отделяющая желание победить от желания уничтожить (разорвать! растерзать! растоптать ногами!) оказалась устрашающе тонкой: будь выплеснувшийся из тёмных глубин приступ слепой ярости чуть сильнее или продлись на пару мгновений дольше — голова юного негодяя раскололась бы как пустой орех! К неописуемому торжеству таящегося в этих тёмных глубинах человекообразного монстра! Который за прошедший миллион лет — что с сожалением вынужден был констатировать Лев Иванович — не цивилизовался ни на йоту: не потерял ни единого клыка, ни единого когтя, ни единой шерстинки на своём сплошь волосатом теле. Как дышал насилием и убийством, как алкал свежей человеческой крови — так до сих пор и алчет, тем до сих пор и дышит…

…так что даже с границами необходимой самообороны — когда не в теории, а на собственной шкуре — и то очень непросто… однако же у Ильи Благовестова как-то получилось?.. не то что бы там ударить в ответ, но ведь он даже и не защищался… и вот сейчас, может быть… Господи!

Вообще-то, что травма Ильи Благовестова опасна для жизни — всерьёз этого не казалось астрологу, однако же сильное беспокойство всё-таки им владело: хорошо, если ребро только треснуло, а если, не дай Бог, перелом? Да ещё — со смещением? Когда при всяком неосторожном движении можно запросто повредить лёгкое? Господи, не допусти такой ужасной несправедливости! Сделай так, чтобы хоть в этот раз не погиб Твой Сын!

«На Меня, значит, надеешься, а сам? — молнией вдруг мелькнуло в мозгу Окаёмова. — Почему не колотишь в дверь, не добиваешься, чтобы Илье оказали медицинскую помощь? Боишься — да? Но ведь не убьют же тебя за это? Да вряд ли — и покалечат… Ну, схлопочешь несколько раз по рёбрам — подумаешь! Зато совесть будет спокойна!»