Андрей Шляхов - Доктор Данилов в ковидной больнице

– Хотелось бы узнать жалобы при поступлении, – вмешался заведующий третьим реанимационным отделением Домашевич.

Домашевич всюду лез с вопросами, которые казались ему умными – показывал себя с лучшей стороны перед начальством.

– Кашель с мокротой, слабость, субфебрильная температура по вечерам в течение трех последних дней.

– Слабость? – переспросил Домашевич.

– Да – слабость! – огрызнулась Лахвич. – И не стройте из себя самого умного, Станислав Рудольфович! Если бы вы пили так, как она, у вас тоже была бы слабость!

– Алкогольного опьянения при поступлении не выставляли, – заметила начмед.

– Не выставляли, – кивнула Лахвич. – Но вид у нее был соответствующий и она не отрицала, что систематически злоупотребляла спиртным. С ее слов – одну-две бутылки пива вечером, но лицо говорило другое…

«Что сказал пациент, умножай на три», вспомнил Данилов старое правило наркологов.

– Поставьте себя на мое место, – продолжала Лахвич. – Отделение забито под завязку, еще чуть-чуть и начнем коридоры закладывать…

– Я вам заложу! – главный врач включил свою видеокамеру и появился на экране. – Вот только попробуйте кто-нибудь положить в коридоре хотя бы одного больного! Уволю с таким шумом, что придется сортиры на вокзале мыть, потому что больше никуда не возьмут. Говорил же вам сто раз – ставьте дополнительные кровати в палаты, но ни в коем случае не в коридор! Что, забыли, в какой больнице работаете?!

Изображение разгневанной физиономии главного врача исчезло.

– Меня интересует другое, – сказал заместитель главного врача по организационно-методической работе Яковлев. – Почему ее оставили у подъезда и почему сын был не в курсе насчет выписки?

– У подъезда ее оставили потому что социальное такси ходячих до квартир не доводит! – ответила Лахвич. – А с сыном нам незачем было созваниваться, потому что у нее были ключи от дома. Я сама их видела! Ей надо было просто подняться в свою квартиру…

– И умереть там! – сказала главная медсестра Цыпышева, бывшая с Лахвич в натянутых отношениях.

– Да! – голос Лахвич задрожал. – Именно так! Если бы она умерла дома, столько шума бы не было.

– Но неприятные последствия все равно были бы, – назидательным тоном сказала Ольга Никитична. – Когда человек умирает сразу же по возвращении из больницы, это всегда вызывает вопросы. Ладно, давайте не будем копаться в деталях, это все равно ничего не изменит. Полина Дмитриевна, как по-вашему, что может дать вскрытие?

– Инфаркта не будет, это точно! – уверенно заявила Лахвич. – Я подписала выписной эпикриз только после того, как увидела ее сегодняшнюю кардиограмму. Ни ишемии, ни аритмии, ни чего другого. Вы же знаете, Ольга Никитична, что я без свежей кардиограммы никого не выписываю. Наступила однажды на эти грабли, мне хватило. А если на вскрытии обнаружится что-то еще, то это не наша печаль. Поликлиника в направлении указала только пневмонию под вопросом, сама пациентка ни о каких хронических заболеваниях, кроме бронхита, не сообщила и никаких «посторонних» жалоб не предъявляла. О чем мы могли еще думать при таком раскладе? Что могли искать? Ничего. А все, что полагалось по диагнозу, мы сделали, в полном объеме.

– Ваше счастье, что сделали, – сказала Ольга Никитична. – Теперь давайте выработаем общую стратегию поведения. В больницу, сейчас, слава Богу, журналистам не пролезть, но вот в гостиницах они непременно появятся и начнут приставать с расспросами. Вежливо отвечайте «никаких комментариев». Вежливо! Помните, что было с заведующей приемным отделением из пятидесятой больницы? Намеренно спровоцировали на аффект и крутили потом по всем каналам репортаж о том, как медицинский руководитель кроет всех на камеру последними словами. Не повторяйте этой ошибки, умоляю вас. Если будут сильно приставать – отправляйте ко мне, можете мой городской номер давать. Мне все равно придется выступить, но только после того, как будут результаты вскрытия. Всех сотрудников предупредите и напомните о том, что они подписывали обязательство о неразглашении служебной тайны. Полина Дмитриевна, Корсун особо предупредите. Ее фамилия в выписке указана, поэтому ее будут атаковать настойчиво. Она в какой гостинице живет?

– Дома она живет, Ольга Никитична.

– Это хорошо, что дома. Предупредите, чтобы отключила городской телефон и вообще… Кстати, я прослушала – а сатурация какая у нее была?

– Я, наверное, не сказала, простите. Девяносто шесть процентов. Дай Бог каждому.

– Если вдуматься, то нас никто ни в чем обвинить не сможет, – сказал Яковлев. – Ну мало ли что могло случиться за час? Она могла выпить какой-нибудь денатурат…

– Которым ее угостил таксист! – поддел заместитель главного врача по анестезиологии и реаниматологии Бутко.

– А почему бы ей не иметь пузырек при себе, Юрий Семенович? – спросил Яковлев. – А может ее собутыльница какая угостила? А может ее кто-то по голове ударил? От нас она выписалась в удовлетворительном состоянии. Это и таксист, который ее вез, подтвердит. Да и сам факт того, что ее взяло на перевозку социальное такси, свидетельствует в нашу пользу. Если бы с ней что-то было не так, таксист ее бы не повез, сказал бы – вызывайте скоропомощную перевозку. Журналисты могут думать, что хотят, но оснований для критики в наш адрес у них не будет.

– Это смотря по тому, каким будет заключение патологоанатома, – сказала заведующая вторым отделением.

– Судмедэксперта, а не патологоанатома, Людмила Георгиевна, – поправил Яковлев. – Умерла-то она на улице, по неясным причинам. Но я уверен, что с заключением все будет в порядке.

Последняя фраза была сказана таким тоном, что всем стало ясно – в этом направлении уже предприняты определенные меры, тем более, что к судебно-медицинским экспертам подходов искать не приходится – в одних и тех же вузах учились, в одних и тех же аудиториях штаны протирали. Явно главный врач или кто-то из замов договорились о том, чтобы в заключении не было ничего «лишнего». Судмедэкспертам, в сущности, все равно какие ненасильственные причины смерти указывать, их насильственные причины интересуют.

– Кто-то хочет добавить что-то еще? – спросила Ольга Никитична.

– Я хочу! – сказал Данилов.

– Пожалуйста, Владимир Александрович, но только если по теме. Все остальные вопросы…

– Строго по теме, Ольга Никитична, – заверил Данилов. – Я, собственно, помалкивал, потому что надеялся, что вы скажете это за меня. Так нельзя работать, коллеги! Женщина поступает вечером, проводит, по сути, в отделении один полный день и выписывается толком не обследованной …

– Вот этого не надо! – взвилась Лахвич. – Мы ее обследовали так, как положено. Возьмите последний вариант методички и прочтите, если раньше не читали!