Андрей Шляхов - Доктор Данилов в ковидной больнице

– Ну это нормально, – вставил Гаджиарсланов. – Врачу практика нужна.

На Гаджиарсланова Данилов нарадоваться не мог – вот все бы приданные врачи были бы такими. Будучи невропатологом, Гаджиарсланов реанимационными навыками особо не владел, но быстро всему научился под руководством старших товарищей. Если у человека есть желание, все остальное приложится. Три-четыре дежурства – и трубки в трахею вставляться сразу станут, и катетеры в вену входить сразу будут, и плевральную пункцию можно будет самостоятельно проводить.

– Али, я тебя умоляю! – скривилась Макаровская. – Какая, к чертям, практика, ее и так до кучи. Врачу нужно с дежурства живым уйти, а не уползать полудохлым. Погоди, вспомнишь еще мои слова. Иваньшин же не только себе жизнь осложнял, но и всей смене. В отделе госпитализации запомнят, что доктор Иваньшин из кардиореанимации восемьдесят восьмой больницы просит тяжелых пациентов, и пришлют не одного, а целых пять! В результате вся смена выматывалась вусмерть. Настал день, и сотрудники поставили Виноградовой ультиматум – или Иваньшина убираете, или мы все уходим. Виноградова пошла к главному. Тот спросил: «Есть за что уволить?», а она отвечает: «Совсем не за что. Идеальный сотрудник, хоть и идиот. Работает хорошо, не опаздывает и не прогуливает, на дежурствах пьет только чай, со всеми вежлив и деньги не вымогает…

– Такого можно убрать только через повышение, – сказал Данилов. – Другого выхода нет.

– Владимир Александрович! – Макаровская укоризненно посмотрела на заведующего отделением. – Ну что это такое? Весь рассказ мне испортили, концовку смяли. Никакого удовольствия. А я собиралась еще историю про кровавую руку рассказать, но теперь не расскажу.

– Каюсь, Арина Егоровна, – улыбнулся Данилов. – И прошу наказать только меня одного, потому что Марина Георгиевна и Али Гафарович не должны расплачиваться за чужие грехи. Я ухожу, а вы рассказывайте. Кровавая рука – это же так интересно!

«А не Макаровская ли выступает под псевдонимом Юлиан Трианонов?», подумал Данилов, закрывая за собой дверь ординаторской. С одной стороны, стиль изложения у Трианона совсем другой, но стиль ведь можно изменить, а вот байки травить в отделении никто, кроме Макаровской, не любит. И на главного врача у нее зуб, чего она и не скрывает – обещал в прошлом году отправить учиться на нефролога, мурыжил-тянул, но не отправил – работайте там, где работали. Макаровская врач хороший и возраст у нее далеко не пожилой – всего тридцать пять лет, но работа в реанимационном отделении стала ее тяготить, захотелось спокойной работы в отделении. Ну – относительно спокойной, потому что полное спокойствие можно обрести только в патологоанатомическом отделении. Такое нередко случается – перегорают люди. И если человек перегорел, то умный администратор пойдет ему навстречу, поможет сменить специальность. Опять же главный врач ничего не терял – вместо дефицитного анестезиолога-реаниматолога он получал столь же дефицитного нефролога. Однако же вот – обломал Макаровскую почему-то. А толку? Она после этого налево глядеть начала. Выбьет себе специализацию в другом стационаре и сделает ручкой, не крепостная чай.

Во всех привычных местах, начиная с ординаторской и заканчивая столовой доктора Пак не было. Мобильный телефон ее был отключен. Данилов уже начал волноваться – ну куда мог пропасть сотрудник в дневном перерыве между сменами? Домой Пак уехать вряд ли могла – она жила далеко от больницы, в «Гранд Отеле» на «Белорусской». Данилову тоже предлагали номер в «Гранд Отеле», однако он выбрал гостиницу попроще, но зато расположенную рядом с больницей. Какая разница? Одно дело, когда ты на отдыхе и совсем другое – сейчас.

Вопрос был срочным – из завтрашней смены выбыло сразу два врача, реаниматолог Завалишин и приданный ординатор Харитонов. Ординатор словил вирус и засел дома на карантин, а на Завалишина ночью напал таксист, который вез его домой из больницы, так, во всяком случае, сообщил дежурный врач из двадцатой больницы, куда Завалишина госпитализировали по «скорой». Подробности выяснить не удалось, коллега сказал, что сам их не знает, а с пациентом эту тему пока обсуждать не хочет, чтобы не волновать его попусту. Странная какая-то история – зачем таксисту нападать на пассажира, у которого при себе практически ничего ценного нет? Денег сотрудники брали на работу по-минимуму, потому что деньги были не нужны. «Наступил долгожданный коммунизм», шутила доктор Мальцева. Кормили на дежурстве бесплатно, такси от дома до работы и обратно оплачивала мэрия, бутилированной водой снабжала администрация, кулеры из санитарных соображений убрали. На что тратить деньги при таком раскладе? Опять же таксист не «с обочины», а по вызову, данные его известны… Может, они поссорились по дороге и ссора перешла в драку? Но характер у Завалишина был спокойный, а после смены – тем более. Сильная усталость вообще располагает к спокойствию, на споры, ссоры и прочие способы выяснения отношений сил попросту не остается, хочется только одного – спать, спать и еще раз спать.

Самым простым решением проблемы мог стать выход Пак в завтрашнюю смену. Не очень-то это правильно, но что делать, если положение аховое? Тем более, что для отдыха между сменами у нее будет двенадцать часов… Можно было, конечно, отложить разговор до начала второй полусмены, но если Пак откажется, то придется срочно возвращаться из Зоны в кабинет и перекраивать график на ближайшие дни, а это та еще морока и сделать все надо будет в срочном порядке, чтобы всех заранее оповестить.

Пак явилась в кабинет в тот момент, когда Данилов разговаривал по скайпу с женой, и с порога сказала своим сочным звучным голосом:

– Вла-а-адимир Алекса-а-андрович, мне передали, что вы по мне соскучились…

«Соскучились» – еще ладно, но интонация была настолько кокетливой, что Елена иронично прищурилась. Кто это у тебя там, дорогой муженек?

– Прости, ко мне пришла сотрудница, – быстро сказал Данилов и отключился.

– Так соскучились или нет? – Пак села на стул, повернулась вполоборота и сняла с лица маску, чтобы Данилов смог полюбоваться ее красивым профилем. Профиль был очень даже ничего – высокий лоб, небольшой аккуратный нос, чувственные губы. Да и анфас у Пак был очень даже ничего, а фигура так просто идеальная, как говорил друг Полянский «где нужно – там много, а где не нужно – там ничего».

– Безумно соскучился, – в тон ей сказал Данилов. – Только вы можете меня спасти, если выйдете завтра во вторую смену. Там минус два.

«Минус два» означало – выбили сразу два врача.

Разумеется, Пак выдержала паузу, давая понять, что согласие потребует от нее пожертвовать какими-то важными личными планами, а затем согласилась «только ради любимого заведующего». На «любимого» Данилов внешне никак не отреагировал, но про себя отметил коварство Пак, немедленно воспользовавшейся его просьбой для сокращения дистанции. Хорошо еще, что когда заявилась не назвала его «любимым», тут уж Елена точно бы насторожилась, со всеми вытекающими отсюда последствиями.