Андрей Шляхов - Доктор Данилов в ковидной больнице

Кстати, о закладках. Помните, как я рассказывал вам о звонках на тему: «положите деньги туда-то и тогда у вашего родственника всегда будет доступ к аппарату ИВЛ»? Шайку разоблачили, она оказалась семейным предприятием. Старший врач отдела госпитализации Станции скорой помощи собирала нужную информацию, ее муж обзванивал родственников пациентов, а двадцатилетний сын (между прочим, учившийся в МГУ на юрфаке) занимался сбором денег.

Закладка денег в урны – не вариант, особенно в наше, ограниченное в передвижениях, время.

Банковский перевод – это стремно, ну мало ли какие вопросы могут возникнуть хотя бы у тех же налоговиков. А за что это вам гражданка Хрюнникова семьдесят тысяч перевела? (В среднем, сутки в одноместной палате плюс еще кое-какие бонусы стоят десять тысяч рублей). Извольте объяснить и уплатите положенные налоги!

Курьеры! Проблема решается через курьеров. Деньги пакуются в непрозрачный пакет таким образом, чтобы нельзя было понять, что это купюры, и отправляются с курьером врачу на дом или же в гостиницу, если врач изолировался от семьи. Просто, удобно, надежно. Курьеры спасут мир!

Если у вас, кукусики мои пытливые, возникают вопросы, на которые вы хотите получить развернутые ответы, то пишите об этом в комментариях. Я всегда рад написать очередной пасквиль (так, чаще всего и непонятно почему, называют мои посты в Двух Крендельках).

С вами был я, ваш светоч.

До новых встреч!».

В былые времена Данилова вызвали бы для дачи объяснений в департамент, но сейчас председатель комиссии ежедневно приезжал в больницу сам, располагался в кабинете заместителя главного врача по клинико-экспертной работе Гулямовой, ушедшей на больничный накануне перепрофилирования больницы, и вызывал к себе тех, с кем хотел пообщаться. Приходить следовало в перчатках и маске, а сам председатель, которого звали Вениамином Альфредовичем Пульхитудовым, помимо маски, надевал еще и защитный щиток.

Вызывал Пульхитудов деликатно, заранее. Около девяти часов утра секретарь главного врача Катерина получала от него письмо, с перечнем тех, кого он хотел видеть сегодня и указанием периода его присутствия в больнице. Катерина составляла график и сообщала приглашенным, когда им нужно явиться «на ковер». Если сотрудник пользовался расположением Катерины, то она предварительно звонила ему и интересовалась, в какое время с четырех до семи (обычные присутственные часы Пульхитудова) ему удобно будет явиться. Тех, кто расположением не пользовался, назначала сама.

Данилову она позвонила, не иначе как потому, что он всегда называл ее Катериной Сергеевной, а не просто Катериной или Катей. Юные девы ценят уважительное отношение и любят, когда к ним обращаются по имени-отчеству. А вот после сорока приоритеты могут измениться. Так, например, одна из лаборанток в ответ на «Веру Юрьевну» резко сказала Данилову, что она еще не такая старая, чтобы быть Юрьевной. Старая – не старая, а к малознакомому человеку, выглядящему на все пятьдесят, по имени обращаться как-то неловко. Лучше уж огрести за употребление отчества, нежели за неупотребление.

В свое время, после ухода со «скорой», Данилову пришлось довольно долго привыкать к отчествам. На «скорой» нравы простые, там по имени-отчеству зовут только заведующих подстанциями и старших врачей. Ну, может еще и некоторых сестер-хозяек, если они сильно пожилые. А всех остальных – только по именам и ничего обидного в этом нет. Традиции такие, специфика. А в прочих медицинских учреждениях обращение по имени допускается только при наличии каких-то дружеских отношений и только наедине.

К беседе с председателем комиссии Данилов подготовился со всей тщательностью, на которую он был способен. Написал отдельные объяснительные по каждому нарушению, чтобы не переписывать ничего, если вдруг какое-то нарушение в процессе разговора «снимется», составил «хронометраж», показывающий, что у доктора Макаровской и его самого не было возможности сделать своевременно записи о назначениях сильнодействующих лекарственных препаратов пациенту Сидорову, а также собрал «с миру по нитке» информацию о Пульхитудове.

– Он – tabula rasa, [11] Чистая доска (лат.) – сказала Елена, знавшая департаментские кадры гораздо лучше мужа. – Своего мнения у Пульхитудова нет. Как директор департамента его настроит, так он и действует. Если он у вас землю носом роет, значит – получил соответствующее указание. Но может и наоборот – спустить все на тормозах. Когда ты был в Севастополе, в четвертой инфекционной больнице умерла женщина, которая находилась на лечении с диагнозом «дизентерия». На вскрытии обнаружился инфаркт недельной давности. В инфекционных больницах вообще часто пропускают инфаркты, но умершая была тещей заместителя главного редактора радиостанции «Голос Москвы», так что шум вокруг этого дела поднялся большой, знатный. Но главврач «четверки» – близкий друг Соловья, а Соловей, при всех его недостатках друзей своих в обиду не дает. Он велел Пульхитудову замять дело, что и было сделано.

– Как можно замять такое? – не поверил Данилов. – Явная же халатность, голая и неприкрытая.

– А ты подумай, – предложила Елена. – Ты же человек бывалый, департаментом здравоохранения в Крыму руководил. Вот если бы я так прокололась, то как бы ты меня спасал?

– Даже представить не могу, – признался Данилов. – Особенно с учетом того, что дело осложнилось знатным скандалом.

– Эх ты! – усмехнулась Елена. – Многому тебе еще учиться надо. Патологоанатом, который проводил вскрытие, признался в том, что он спьяну напутал – увидел инфаркт там, где его не было.

– Ничего себе! – изумился Данилов.

– Покойницу две недели назад похоронили, в наличии были только микропрепараты, которые были отправлены на повторное исследование…

– И никакого инфаркта при повторном исследовании не нашли, – закончил Данилов.

– Именно так! – подтвердила Елена. – Патологоанатома уволили по статье, с великим шумом, но он сразу же устроился в девяносто вторую больницу, а спустя год стал там заведовать патологоанатомическим отделением. Человек получил награду за свою понятливость и готовность услужить. Так что понимай, Вова, с каким ловким фокусником тебе придется иметь дело.

– Удивительно, что такой фокусник работает главным специалистом отдела организации стационарной помощи, – сказал Данилов. – Он же далеко не мальчик, ему на вид лет пятьдесят. Давно пора отделом или управлением руководить, а то и заместителем директора стать.

– Соловей его не повышает, боится, что подсидит, – объяснила Елена. – Хвалит, награждает, премиями осыпает, но расти в департаменте не дает. Предлагает время от времени перейти куда-нибудь главным врачом. Пульхитудов от таких предложений пока что отказывается. Не хочет уходить из департамента, да и неспокойно быть главным врачом в наше время.