Андрей Шляхов - Доктор Данилов в ковидной больнице

– Репутация – это очень важно, – разглагольствовал Пульхитудов. – А что вина напрямую не доказана, не так уж и важно. Знаете же как говорят: «то ли он украл, то ли у него украли, а осадочек остался». Неблагоприятный для вас осадочек. Взять бы еще истории с вашими назначениями и проанализировать их на предмет обоснованности…

– Анализируйте на здоровье! – за истории болезни Данилов был полностью спокоен.

– И проанализируем! – в голосе Пульхитудова прозвучала угроза. – А пока что я поставлю вопрос перед руководством больницы о снятии вас с должности заведующего отделением.

– Пожалуйста! – с непритворным равнодушием сказал Данилов. – Доработаю до конца эпидемии простым врачом, а затем вернусь на кафедру и постараюсь как можно быстрее забыть про вас.

– Интересно, долго ли вы проработаете на кафедре с таким анамнезом? – Пульхитудов начал успокаиваться, краска понемногу сходила с лица, глаза стали обычными. – Систематическое неисполнение приказов руководства, подозрение на махинации с наркотиками, вымогательство…

– Какое еще вымогательство? – опешил Данилов.

– Ах, простите, совсем забыл! – Пульхитудов сокрушенно покачал головой. – Двое из бывших пациентов вашего отделения написали на вас жалобы на имя главного врача. Вы пытались вымогать у них деньги, когда они у вас лежали. Обещали взамен лечение самыми новейшими препаратами и особые условия в отделении – отдельную палату, право на прогулки по территории…

– Какие к чертям собачьим прогулки?! – вырвалось у Данилова. – Больница же на особом режиме! И как я могу обещать отдельную палату, если это не в моей компетенции?

– Предлог для вымогательства не обязательно должен быть достоверным, – хмыкнул Пульхитудов. – Главное содрать с пациента как можно больше. А там хоть трава не расти… У меня есть копии жалоб. Можете ознакомиться.

От ярости руки Данилова непроизвольно сжались в кулаки, а в висках застучали звонкие молоточки. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем подходить к столу за копиями жалоб, уж очень велик был соблазн дать собеседнику по морде. Вот ведь подонок – ничем не брезгует!

Первую жалобу написал пациент Верниковский, сорокалетний бизнесмен, которого из реанимационного отделения провожали с песнями и танцами, настолько он всех достал. В переносном, конечно, смысле – душа пела, а сердце пританцовывало от радости. Как только Верниковский смог обходиться без маски, он сразу же начал изводить всех рассказами о своей невероятной крутизне, которые сопровождались глупыми вопросами и необоснованными требованиями.

– А что это соседу такое желтое капают? Мне почему-то такого не капали?

– А почему меня не переводят в нормальную палату? Чего вы ждете? Повторную томографию я и в отделении сделать могу?

– Мне срочно нужен ноутбук, с которым я сюда приехал! У меня крупный бизнес, двести человек сотрудников. Я должен работать, а не лежать, как бревно!

В эпоху Великого Интернета врать о себе надо осторожно, потому что все проверяется. Данилов без труда выяснил, что Верниковский был владельцем небольшого пивного бара в Марьино.

«Во время моего пребывания в первом реанимационном отделении заведующий отделением Данилов В. А. неоднократно говорил мне, что за хорошее отношение нужно платить. Если я заплачу, то меня станут лечить самыми эффективными препаратами и лежать я буду в комфортных условиях – одноместная палата с телевизором, холодильником и кондиционером. Возможно, мне даже разрешат прогулки по двору, несмотря на то, что официально это запрещено. Когда я спросил, сколько я должен заплатить, заведующий отделением сказал: «Пятьдесят тысяч мне и столько же в отделении». Деньги нужно было перевести на счет. Я не располагал такой суммой, поэтому отказался платить. После отказа отношение ко мне резко изменилось, дошло до того, что дежурная медсестра Сальникова А. А. ударила меня, когда я обратился к ней с вопросом о моем переводе в отделение. Это видел заведующий отделением, но никаких мер не принял…».

Верниковский ущипнул за попу медсестру Шуру Сальникову, когда та подошла к нему, чтобы измерить температуру. Шура звонко шлепнула его по руке, на этом инцидент был исчерпан. Данилов все видел, но вмешиваться не стал. Делать замечание дураку бесполезно, а Шура никаких замечаний не заслужила потому что поступила правильно – нечего руки распускать. Этот эпизод был единственной полуправдой в жалобе Верниковского, все прочее было наглой ложью. Верниковский сам перед выпиской заикнулся было про одноместную палату, но Данилов притворился, что не слышал этих слов.

«Чем, интересно, Пульхитудов подкупил Верниковского? – подумал Данилов. – Пообещал ему отдельную палату? А толку? Верниковского давно в отделение перевели, ему со дня на день выписываться. Впрочем, такой гнилой человек, как Верниковский может и из спортивного интереса напакостить. Обиделся, что ему ноутбук в койку не принесли – и сводит счеты».

Вторая жалоба была написана пациенткой Эльман, пятидесятилетней истеричкой, к которой Данилов приглашал психиатра. Все то же самое, что и у Верниковского, только немного другими словами и деньги заведующий отделением просил перевести не на банковский счет, а на свой номер телефона, который Эльман запомнила и указала в жалобе. Номер телефона был настоящим. Эльман его, конечно же, знать не могла, а вот Пульхитудов мог узнать спокойно – на столе у секретарши Катерины под стеклом лежал список телефонных номеров всех заведующих отделениями – городской кабинетный номер, внутренний кабинетный номер и номер мобильного.

С Эльман все было ясно – она не могла простить Данилову консультации психиатра. «Разве я сумасшедшая, чтобы ко мне психиатра вызывать?!», орала на весь зал. Однако же, как точно Пульхитудов выбрал кандидатуры, не иначе, как кто-то присоветовал. Скорее всего присоветовал Стахович, и Эльман, и Верниковский лежали в реанимации еще при нем.

– И что вы скажете, Владимир Александрович? – елейным голосом поинтересовался Пульхитудов, когда Данилов вернул ему копии жалоб.

– Все это неправда, – ответил Данилов. – И вы это прекрасно знаете.

– Вам, наверное, будет интересно узнать, – Пульхитудов продолжал говорить так же елейно, – что Эльман дала из палаты видеоинтервью корреспонденту газеты «Московский сплетник». Что вы на это скажете, Владимир Александрович?

– Есть такое выражение, Вениамин Альфредович: «испугал ежа голой задницей», – сказал Данилов, подражая тону Пульхитудова. – Я все это прошел в Севастополе, когда заведовал станцией скорой помощи. Пусть «Московский сплетник» напечатает интервью, если рискнет. Свидетелей у двух этих врунов нет и быть не может, с поличным меня никто не брал, так что я спокойно добьюсь опровержения. А Эльман можете передать, что клевета в средствах массовой информации наказывается штрафом в размере до одного миллиона рублей. Это так, к сведению. На вашем волшебном столе нет, случайно, заявления о том, что я пытался изнасиловать кого-то из пациенток прямо в реанимационном зале? Нет? Тогда я, пожалуй, пойду, работы много. Счастливо оставаться!