Ян Кярнер - Женщина из бедного мира

Вечером Конрад уехал, быть может, одолеваемый мыслями о борьбе. Я еще на следующий день живо представляла себе, как он стоял при свете вокзальных огней в тамбуре вагона. Как это было замечательно! Его задумчивое, строгое лицо было бледным.

В том же поезде, возможно, в том же вагоне ехал и Куста Убалехт. Этого человека я не желала видеть, и было бы лучше, если бы никогда не знакомилась с ним (а произошло это в вагоне, когда я ехала из Петрограда домой). Хорошо еще, что он не поздоровался со мной, не то Конрад мог бы бог весть что подумать. Но я приметила, что не поздоровался он со мной потому, что ревновал, потому, что страдал, и мне это даже было чуточку приятно.

«Ах, Конрад, ты такой милый, такой добрый ко мне!» И я поклялась всегда любить его, хотя гадалка, к которой я пришла в тот же день, объявила мне: «На вашей жизненной дороге стоит какой-то брюнет, он очень богатый. Вы познакомитесь с ним и влюбитесь в него». Нет, никакие мужчины уже не интересовали меня, я хотела стать законной женой Конрада и посвятить себя только ему. Думала найти себе какую-нибудь работу и хоть немного облегчить заботы Конрада. Надеялась, что скоро уйдет это смутное время и Конрад снова вернется к деятельности и жизни. А то он так переживал из-за этого «навязанного отдыха».

Праздники в деревне прошли в тихом, неомраченном настроении, но в городе я уже на следующий день готова была кричать, рвать и метать. Какой-то внутренний голос спрашивал: «Почему?» — «Не знаю», — отвечала я.

Утром у меня была с Конрадом небольшая ссора, он обиделся и ушел. Но разве я виновата в том, что в сердце закралась ревность? Мне показалось, что Конрад не любит меня или что его любовь бледнеет рядом с чувством, которое, по-моему, он все еще испытывал к своей бывшей жене. Почему она оставила его, почему встретила Конрада я? Для того ли, чтобы снова страдать и мучиться? По-моему, я страшно переживала, и лишь потому, что любила Конрада и ревновала его к прежней жене. «Будет ли это и дальше так? — спрашивала я себя. — Или это только пока мы не уехали из этого города, где Конрад был счастлив с другой?»

Но странное дело: когда Конрад бывал у нас, я ревновала и портила ему настроение, а уходил — я ощущала невероятную тоску по нему. Я очень хорошо понимала, что не в наших силах что-либо изменить, прошлого не вычеркнешь. Не говоря уже о том, что и у меня, не только у Конрада, было свое «прошлое», связанное даже с этим же местом. Но почему мои прошлые воспоминания не огорчали меня, почему я вспоминала их скорее с удовлетворением, чем с чувством отвращения? Уж не приписала ли я Конраду все то, что пережила сама, и не потому ли я не могла простить ему, что видела в нем то же, что и в себе? Ведь я в какой-то мере наслаждалась жизнью и не могла этого забыть, как же мог забыть Конрад, если жил так же? Эта женская логика чувств не позволяла мне свыкнуться с тем, что есть, и примириться с Конрадом. Я, конечно, понимала, что делаю глупости, но сознание этого, когда находило «настроение», нисколько не останавливало меня от повторения тех же глупостей.

А потом я опять сидела одна и считала часы, когда вернется Конрад. На дворе была уже весна, но холодная и дождливая. Холодно было и у меня на душе. Казалось, что никакого «настоящего» счастья я еще не испытала и никогда не испытаю его. Мне было всего девятнадцать лет, но я уже столько пережила, столько перетерпела. Так, по крайней мере, я думала — и сама себе казалась несчастной.

День прошел, и наступил вечер. В окне дома, что стоял напротив, я увидела силуэт молодой женщины с ребенком: она была матерью. «Она счастлива? — спросила я себя. — Несомненно».

Мысли приходили и уходили. Когда и где им будет конец? Лишь только в земле, в могиле, куда не долетает никакой отзвук этого жестокого мира.

Так вот и перемежались мои дни: те, когда Конрад был со мной, и те, когда его не было. Первые я называла красными, другие — белыми. Первые проходили как мгновение: мы дурачились как дети, Конрад радовался, смеялся, я была счастлива, и в счастье не считала часов. Другие тянулись целую вечность, я ничем не могла их заполнить, и в цепи моих переживаний образовался ряд пробелов, пустых мест, не имевших никакой ценности. Но случалось, что и те, белые, дни бывали богаты впечатлениями. Одни гасли сразу, иные держались в памяти подольше.

Припоминаю один вечер в «Ванемуйне» [2] «Ванемуйне» — театр и концертный зал в Тарту. , — я пошла туда с однокашницей Элли, которая приехала сдавать экзамен по латинскому языку. Пошла против желания, словно предчувствуя нечто недоброе. Но предчувствие это на самом деле не исполнилось. Вечер прошел спокойно, но приятно. Я познакомилась с молодым студентом, прогуливалась и танцевала с ним и не хочу скрывать: мне было весьма весело. У меня осталось впечатление о нем, как о вежливом, воспитанном, весьма начитанном молодом человеке. Сколько-нибудь значительного влияния на меня это знакомство не оказало. Но он был все же увлечен мною, по крайней мере, дал это понять. И тут я должна признаться, что с удовольствием слушала его комплименты: они приятно щекотали мое женское самолюбие. Убеждена, что молодой девушке иногда просто необходим такой невинный флирт. Тогда он, во всяком случае, помог отогнать мою тоску и дал моему воображению пищу и на следующие дни. Представился случай сравнить того молодого человека с Конрадом и прийти к выводу, что к Конраду я питаю все же серьезные чувства. Я убедилась, что Конрад для меня незаменим, что другого такого, как он, я уже не найду. С другими я могла провести в беспечной беседе час-другой — и все.

На второй вечер я пошла в кино. Мне там запомнилась фраза: «Новая любовь бесследно стирает прежнюю». Я думала об этом на следующий день и поклялась освободиться от ревности к бывшей жене Конрада. «Какое мне дело до его прошлого, если он дорог мне сейчас».

Я сидела на стуле, на котором часто сидел Конрад. «Где он сейчас? Чем занимается? Думает ли обо мне?» Как сильно он владел моими чувствами! Не проходило мгновения, чтобы я не думала о нем. Он стоял перед глазами. Мне вновь хотелось видеть его, обнимать, слушать его голос, смотреть ему в глаза. «Скорей бы он пришел!»

Хотелось поскорее уехать к нему в деревню. Но пришлось помогать матери, у нее оказалось много работы. И у Конрада еще не было определенного места и угла. Забот ему хватало — надо было подыскать какую-нибудь службу, которая позволила бы прожить в эти трудные времена. Он был очень внимателен и заботлив. Сам он как-нибудь прожил бы, но старался создать для меня уют, найти развлечение. Мне было и так хорошо, но провести лето в деревне я считала величайшим счастьем. На лоне природы я надеялась полностью вернуть себе радость жизни и душевный покой.