Карен Кингсбери - Возвращенный из плена

Да, она будет стараться изо всех сил. Если «Красавица и Чудовище» — последний мюзикл, поставленный на сцене Фултонской школы, люди навсегда его запомнят.

Она выбежала из гримерной в классную комнату, которая находилась за сценой. Там кипели страсти. Парень, который играл Свечу, никак не мог зажечь огонь, а от костюма Когсворта отвалились стрелки. Матери нескольких актеров вызвались помочь им, одна из них держала в руках нитку и иголку:

— Молния сломалась. Придется зашивать вручную.

Мистер Хокинс сидел в классе и в последний раз просматривал сценарий. Похоже, он не замечал неприятностей Когсворта.

— Я слышал, — пожал плечами актер, который играл Напольные Часы, — что один стежок вовремя стоит... Как там дальше? — обратился он к однокласснице, которая пробегала мимо.

— Девяти! — засмеялась девушка. — Один стежок вовремя стоит девяти.

— В каком смысле? — удивился мальчик. Никто ему не ответил, и он снова пожал плечами: — Ладно, не важно. Довольно одного стежка. — Он захохотал над собственной шуткой.

— Ребята, осталось двадцать минут. — По лицу мистера Хокинса было видно, что он сильно волнуется. Но он говорил мягким и спокойным голосом. Он решил наслаждаться каждой минутой последнего в своей карьере спектакля.

Элла привыкла к суматохе за сценой, которая была перед каждым спектаклем, особенно в день премьеры. Она решила найти Холдена. Он первый раз участвует в спектакле, и его может испугать такая обстановка. Девушка боялась, что он разволнуется и забудет свою песню, слова или мелодию. Он до сих пор время от времени делал отжимания. Это случилось и на генеральной репетиции. «Господи, пожалуйста, хоть бы он этого не делал! Пожалуйста, только не сегодня!»

Она догадалась, где его можно найти. На прошлой неделе она несколько раз натыкалась на Холдена в комнате с реквизитом. Он сидел там один и пересчитывал пуговицы на костюмах. Элла выскочила в коридор и открыла последнюю дверь слева. Ну да, она оказалась права!

Холден уже надел костюм и был похож на принца. Он не пересчитывал пуговицы, а вытянул руки перед собой и плавно, грациозно описывал широкие круги, танцуя с невидимой партнершей. Услышав шум, он остановился и посмотрел на нее.

— Премьера! — Он улыбнулся. — Семь часов!

— Правильно. — Она протянула ему руку. Холден дотронулся до нее. Теперь они часто держались за руки. Элла думала, что Холден не возражал, потому что это напоминало ему о детстве, когда они постоянно ходили, взявшись за руки. Но все остальные виды физического контакта были ему неприятны. Об этой особенности говорилось во всех статьях об аутизме, которые она прочитала. При сенсорной стимуляции аутисты замыкаются в себе или, напротив, бьются в истерике. Холден, например, падал на пол и отжимался. Вчера миссис Харрис сказала, что им удалось объяснить его загадочное поведение. Он делал так, потому что скучал по отцу. Узнав об этом, Элла стала думать о Холдене с еще большей нежностью.

Они остановилась у двери, все еще держась за руки.

— Ты прекрасно танцуешь, Холден. Тебе даже учиться не надо.

— Перед премьерой надо репетировать. — Он кивнул и застенчиво потупился. — Я Принц. В семь часов. — Он посмотрел ей в глаза и запел: — Старая сказка... правдивая сказка...

От его голоса по коже бегали мурашки. Элла посмотрела на его широкие плечи, мужественную фигуру, румяное лицо и ярко-голубые глаза.

— Да, Холден, — улыбнулась она. — Ты настоящий принц.

Она провела его по коридору, к другим участникам. Он не любил спешки и суеты, и Элла решила посидеть с ним в укромном уголке. Постепенно актеры успокоились. Занавес поднимут через десять минут.

Вдруг у нее заныло сердце. Стены, отделяющие их от сцены, были тонкими, как бумага, и они, конечно, услышали бы, как зрители рассаживаются по местам и переговариваются друг с другом. Если бы зал был полон. Но нет. Элла не слышала ничего, кроме тишины.

Холден выпростал руку и заерзал на стуле. Он был чувствительнее большинства людей и сразу понял, что случилось что-то нехорошее. Элла постаралась скрыть разочарование:

— Все будет прекрасно, Холден. Ты отлично выступишь.

— Семь часов.

— Правильно, Холден. Семь часов.

Родители Холдена наверняка уже в зале, и ее мама тоже. Даже отец обещал прийти. Элла улыбнулась, представив, как родители будут сидеть рядом. В последнее время они чаще стали общаться. Элла не сомневалась, что им будет что обсудить после премьеры. Но сейчас она слишком занята — она обязана уделить все внимание Холдену. Сегодня его звездный час — уже второй за последнее время. Если школьники прислушались к ее призыву на собрании после самоубийства Майкла Шварца, то отныне в Фултонской школе все пойдет по-другому.

Она разговаривала с Лашанте, но подруга не знала, много ли людей собирается на премьеру.

— Я поговорю с ними, — пообещала она. — Иногда я сомневаюсь, что кто-нибудь вообще помнит о том, что произошло с Майклом.

Начиная с Рождества, Лашанте ходила с Эллой в церковь. Они молились о том, чтобы сегодняшний спектакль прошел успешно.

— У меня для тебя сюрприз, — сказала ей вчера Лашанте. — Не могу обещать, что на премьеру придет много людей, но я приготовила для тебя сюрприз.

Элла с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать от разочарования. Если никто не придет на премьеру, актерам будет трудно выступать перед пустым залом. Это означает смертный приговор для отделения драмы и мистера Хокинса. Что ж, все в руках Божьих. Ему виднее.

Холден нервно заерзал на стуле.

«Господи, так нельзя... я не имею права расстраиваться. Я должна постараться ради Холдена. Пожалуйста... помоги мне». Она расправила плечи и изобразила улыбку, которая несколько минут назад погасла на ее лице:

— Все хорошо, Холден. Все хорошо.

Он кивнул, но неуверенно качнулся. Потом улыбнулся Элле и тихо запел:

— Всегда будет так...

Его не слышал никто, кроме нее. Актеры суетливо бегали, поправляли костюмы и прически и разыскивали реквизит, который должны взять с собой на сцену. Холден запел следующую строчку. В ней говорилось о том, что в жизни всегда есть место чуду.

— Ты прав, Холден! — Элла подняла голову. Неужели он почувствовал ее неуверенность? Может, Холден догадался, что она боится того, что сюрпризом окажется пустой зал? — Будем надеяться на чудо.

Холден с надеждой посмотрел на нее:

— Я молился.

— Молился? — Она любила Холдена за его чистое детское сердце. — Молился, чтобы спектакль прошел хорошо?

Он помолчал, устремив взгляд куда-то вдаль. Потом отрицательно покачал головой:

— Я молился за места в зале.

— В зрительном зале?

— Там одна тысяча пятьдесят три сиденья, — быстро ответил он. — Я молился за одну тысячу пятьдесят три сиденья.