Пэм Дженофф - Пропавшие девушки Парижа [litres]

Внезапно у нее возникло тревожное чувство, что ему не следует покидать Францию.

– Тебе правда обязательно лететь? Сначала туда, потом – обратно. Это же так такой огромный риск.

– Иначе нельзя, – ответил Джулиан, мыслями уже в пути. – Через неделю вернусь, – пообещал он, направляясь к выходу. Глядя вслед братьям, Мари не могла избавиться от ощущения, что она навсегда потеряла Джулиана.

Вашингтон, 1946 г.

Такси мчалось по мосту; они возвращались в Вашингтон.

– Девушек нет в живых, – вслух повторила Грейс. Непостижимо. Им ведь было лет по двадцать, максимум двадцать пять. Они теперь должны бы быть замужем, рожать детей или веселиться с друзьями в послевоенном Лондоне. Жить. – Как так?

– «Nacht und Nebel», – отвечал Марк. – Что значит «Ночь и туман». Была у немцев такая программа: люди просто исчезали, бесследно пропадали.

– Откуда тебе так много известно об этом?

Марк смущенно заерзал на сиденье.

– В прошлом году, вскоре после окончании войны, я какое-то время работал в группе юристов стороны обвинения в Международном трибунале по военным преступлениям.

– Почему ты раньше ничего об этом ничего не говорил? – Вон откуда он так много знает об УСО. – Марк, это же такая важная работа!

– Я ушел оттуда со скандалом. – Грейс почувствовала скрытую боль в его словах, произнесенных нейтральным тоном. – Не хочу это обсуждать… по крайней мере, сейчас.

– Ладно, – уступила она. – Расскажи про «Ночь и туман».

– Это была странная программа, сверхсекретная. Обычно немцы вели строгий учет, все тщательно документировали. А здесь нацисты хотели, чтобы люди исчезали бесследно, – сказал Марк.

– И те девушки тоже.

Он кивнул.

– Гитлер лично издал указ об уничтожении всех арестованных агентов, «всех до единого». – В том числе агентов-женщин, подумала Грейс. – Он хотел, чтобы от них не осталось и следа. Мне жаль, что мы не нашли более утешительных сведений. Что еще есть в папке?

Грейс извлекла оставшиеся документы – с полдюжины печатных страниц. На каждой сверху стоял штамп: «УСО, Сектор Ф».

– По-твоему, что это значит?

– Внутренняя корреспонденция штаб-квартиры. – Марк ткнул на одну страницу с таблицами: напротив каждой даты с указанием точного времени стояла фамилия той или иной девушки. – Похоже на расписание выходов в эфир. – Когда он убирал от страницы руку, их пальцы случайно соприкоснулись.

– Что теперь? – спросила Грейс.

– Не понимаю, о чем ты. По-моему, мы выяснили все, что можно.

– Вовсе нет, – возразила Грейс. – Да, нам теперь известно, что девушки с фотографий работали с Элеонорой на УСО и что их нет в живых. Но почему их личных дел не было в коробке вместе с досье других агентов? И мы по-прежнему не знаем, что привело Элеонору в Нью-Йорк. – Все известные и неизвестные факты в голове Грейс сплетались в гигантский клубок, который она не могла распутать.

– Мы зашли в тупик, – заключил Марк.

Но Грейс не готова была сдаться, во всяком случае пока. Такси теперь ехало по Капитолийскому холму, двигаясь в сторону Юнион-Стейшн – везло ее к поезду, которым она собиралась вернуться в Нью-Йорк. Грейс вытащила клочок бумаги, на котором делала записи, когда просматривала архивные документы.

– В некоторых досье были указаны адреса и телефоны девушек или их родных. Я выписала, что успела.

– Молодчина. Жаль, что я сам не додумался. Только, Грейси, возможно, эта информация устарела. Да и координаты, наверно, лондонские или еще какие заокеанские.

– Не все. Один из телефонов зарегистрирован в Мэриленде. Может, если я позвоню, мне удастся поговорить с кем-то, даже с одной из выживших девушек.

– Попробовать, конечно, можно. Поехали ко мне домой, позвонишь от меня, – предложил Марк. Грейс колебалась, внезапно остро осознав, что он сидит рядом, совсем близко. Она сомневалась, что это хорошая идея. Но Марк уже называл таксисту свой домашний адрес. Такси резко свернуло влево и помчалось в другом направлении.

Они ехали через районы, которые Грейс не были знакомы. Большие гранитные здания сменялись кварталами с жилыми домами и магазинами. Дорога пошла под небольшим уклоном вверх.

– Джорджтаун, – объяснил Марк. – Я живу сразу же за набережной, недалеко от Потомака.

Грейс кивнула, будто это ей о чем-то говорило.

Через несколько минут такси свернуло на респектабельную улицу и остановилось перед одним из узких, стоявших в ряд кирпичных домиков. Марк расплатился с водителем и затем отпер дверь.

В комнатах с дубовым полом царил идеальный порядок. Грейс не заметила ни фотографий, ни других личных вещей, за исключением старинного граммофона в углу. Она высматривала признаки присутствия женской руки, но таковых не увидела. Создавалось впечатление, что Марк здесь почти не живет. Он завел ее в кабинет, где на стене висел телефон.

– Пойду сварю кофе, – сказал Марк, оставляя ее одну.

Грейс прошла к письменному столу, затем достала листочек с выписанным номером, продиктовала его телефонистке и стала ждать. За столом Марка тихо шипел радиатор.

Один гудок, второй. Ничего не выйдет, уныло думала Грейс, слушая длинные гудки. Она собралась уже повесить трубку, почти опустила ее на рычаг, и вдруг с другого конца линии донесся шум. Грейс быстро поднесла трубку к уху.

– Алло? Пригласите, пожалуйста, мисс Энни Райдер.

– Минутку. – Глухой стук – видимо, трубку на что-то положили или бросили; потом удаляющиеся шаги. Воображение нарисовало Грейс дом с меблированными комнатами вроде того, в каком она жила в Нью-Йорке. Хозяйка, вероятно, пошла за жилицей.

– Да? – раздался в трубке другой женский голос – на этот раз скрипучий и явно принадлежавший англичанке.

– Мисс Райдер?

– С кем я говорю?

Грейс прочистила горло.

– Меня зовут Грейс Хили. Прошу прощения за беспокойство. Я пытаюсь отыскать Сэлли Райдер. В качестве контактного лица мне назвали Энни Райдер.

– Сэлли? – удивилась женщина. – Зачем она вам?

– Я пытаюсь с ней связаться. Подумала, может, вы знаете, где ее искать?

– Сэлли была моей сестрой.

Была.

– Простите, я не знала, что она умерла. – Сэлли не числилась в списке девушек, бесследно исчезнувших в ходе фашистских спецопераций под кодовым названием «Ночь и туман». – Она погибла во время войны?

– Нет. Она погибла после войны, в автокатастрофе.

Как Том. У Грейс внутри все болезненно сжалось. Она заставила себя сосредоточиться на телефонном разговоре.

– Простите, что потревожила вас. У меня есть несколько вопросов по поводу деятельности вашей сестры во время войны. – Грейс помолчала. Ей казалось, что это слишком личные вопросы, чтобы обсуждать их по телефону. – Я сейчас в Вашингтоне, не так далеко от вас. Мы не могли бы с вами встретиться?