Пэм Дженофф - Пропавшие девушки Парижа [litres]

Собравшись с духом, она стала подниматься по лестнице. Дверь на верхней площадке была заперта. Мари вставила в замочную скважину ключ. Ключ в замке проворачивался вхолостую. Наконец раздался долгожданный щелчок, и Мари толкнула дверь.

Ее взору предстала узкая почти темная комната – чердак или некое хранилище. В дальнем конце при свете одинокой настольной лампы сидел старик, склонив лицо под защитным козырьком. Над ним клубился сигаретный дым. Почему он сам-то не впустил ее?

Подойдя к нему ближе, Мари увидела, что старик колдует над каким-то устройством, старательно соединяя провода. На ее появление он никак не отреагировал. Может, она сама должна что-то сказать? Хотя в учебном центре ее предупреждали, чтобы она не называла свой псевдоним, пока не спросят. Наконец старик взглянул на нее.

– Поднимите блузку.

– Прошу прощения? – вознегодовала Мари.

Мужчина показал ей сверток в упаковочной бумаге – размером с конверт и в один дюйм толщиной. Потом взял моток клейкой ленты.

– Я должен закрепить это на вас.

Она подняла руки, задрала на себе блузку и отвернулась, сгорая от стыда и унижения. Правда, старик, закрепляя на ней пакет, действовал умело и аккуратно, стараясь лишний раз не касаться ее тела.

– Не делайте резких движений, – предупредил он. – Не вздумайте это намочить, иначе не сработает. И ни в коем случае не спотыкайтесь.

– Почему?

– Взорветесь и убьете всех вокруг. В пакете тротил.

Мари похолодела, вспомнив, как легко детонировали взрывные устройства в Арисейг-Хаусе. Ходили слухи, что один агент на занятии по неосторожности лишился пальца. Неужели Джулиан ждет, что она повезет из Парижа динамит?

Старик затянулся сигаретой. Весьма неосмотрительно с его стороны курить рядом со взрывчаткой, подумала Мари.

– Уходите, – велел он, отпуская ее.

Где-то вдалеке часы пробили десять. Ей следует поторопиться, если она хочет вовремя встретиться с Джулианом и покинуть город до комендантского часа.

Затаив дыхание, Мари робко попятилась, медленно двигаясь к выходу, словно отступала от хищного зверя. Затем стала осторожно спускаться по лестнице, и ей казалось, что, переставляя ноги, она каждый раз делает последний шаг. Она заставила себя как ни в чем не бывало пройти мимо картежников в кафе. С нее градом лил пот, но она пыталась не думать о том, что произойдет, если тротил увлажнится.

На улице она споткнулась, едва не упала. Замерла на месте, ожидая взрыва. Нет, ничего.

Спустя полчаса Мари стояла у входа в вокзал Сен-Лазар. Добиралась она дольше, чем рассчитывала: боялась растрясти или выронить опасный пакет. Даже в такой поздний час вокзал был забит командированными, семьями со спящими детьми, солдатами, которые с важностью расхаживали среди гражданского населения. Всюду громоздился багаж. Мари посмотрела на табло и увидела, что последний обратный поезд отправляется через пятнадцать минут с платформы № 8. Она двинулась туда.

Мари высматривала в толпе Джулиана, желая поскорее отдать ему пакет со взрывчаткой. Наконец она заметила его метрах в двадцати впереди себя. Он ждал ее на платформе. Мари подняла руку, привлекая его внимание. Он перехватил ее взгляд, но не улыбнулся. Лицо его оставалось угрюмым, и вскоре она поняла причину. Между ними стояли сотрудники французской полиции, проводившие досмотр каждого пассажира, который шел на платформу.

Мари запаниковала. Сзади на нее напирала толпа, по приближении к полиции стихийно выстраивавшаяся в некое подобие очереди, из которой она теперь выйти не могла, не привлекая к себе внимания. Однако пухлый пакет Мари не сумела бы спрятать или замаскировать, если кто-то из полицейских решит ее ощупать. Она углядела урну. Может, выбросить пакет туда? Или хотя бы в туалет? Однако очередь быстро продвигалась вперед, она стояла почти у самого поста. Незаметно снять с тела пакет со взрывчаткой не представлялось возможным.

Мари дошла до начала очереди.

– Документы, – потребовал полицейский. Она медлила, понимая, что, если расстегнет пальто и полезет в сумочку, пакет на ней заметят. Пассажиры, стоявшие за ней, заворчали, недовольные задержкой. – Выйти из очереди! – рявкнул полицейский, теряя терпение. Взмахом руки он направил ее к своему коллеге, проводившему более тщательный досмотр.

– Мне нужно в туалет! – взмолилась в отчаянии Мари, ожидая отказа. – Les regles. – Мари неопределенно показала рукой куда-то вниз, намекая, что у нее месячные. Она надеялась, что непристойное слово, как минимум, избавит ее от тщательной проверки. В лице полицейского отразился ужас, и он быстро отослал ее в находившуюся рядом дамскую комнату. Мари понимала, что в туалете она может пробыть всего несколько секунд, иначе привлечет к себе внимание. Зайдя в кабинку, она задрала на себе блузку и, сдерживая вскрики, осторожно отлепила с тела пакет со взрывчаткой. На содранной коже проступила кровь. У нее мелькнула мысль оставить пакет в туалете, чтобы не рисковать. Но Уилл сказал, что тротил крайне необходим, и потому она сунула взрывчатку в потайное отделение на дне сумки. Чтобы пакет полностью вошел, его углы пришлось сильно примять.

Мари покинула туалет и, чувствуя на себе взгляд Джулиана, снова встала в очередь на досмотр. Через несколько минут она дошла до полицейского. Тот принялся ощупывать ее. Мари с трудом заставляла себя стоять смирно, понимая, что усугубит свое положение, если отшатнется или отпрянет. Бесцеремонное прикосновение наглых мужских рук, трогавших ее всюду, даже там, где не надо, возродило детские кошмары – более жуткие, чем побои, – которые, ей казалось, она навечно похоронила в прошлом. Стиснув зубы, Мари пыталась отрешиться от ощущения, что ее лапают холодные грубые ладони. Это все пустяки, убеждала она себя, лишь бы до сумочки не добрался.

Джулиан наблюдал за происходящим с другой стороны поста. Его лицо исказилось от гнева, он стиснул кулаки. Увидев, что Джулиан потянулся за оружием, Мари взглядом умоляла его сохранять спокойствие и не реагировать. Если он утратит самообладание, их обоих ждет арест или еще что похуже. И операция будет провалена.

Спустя, как ей показалось, вечность полицейский убрал с нее свои гнусные руки, взял ее сумочку и заглянул в центральное отделение. В ее вещах он рылся методично. Еще мгновение, и пакет будет обнаружен.

– Дорогая! – Джулиан шагнул вперед, встав между Мари и полицейским. Тот не успел его остановить. – Моя жена беременна, – заявил Джулиан, нарушив собственное правило не пытаться говорить на своем жалком французском. Слова худо-бедно он произнес, но акцент был ужасный. Мари оцепенела. Буквально секунду назад она сказала полицейскому, что у нее месячные. Джулиан не слышал ее объяснения и выдал полицейскому совершенно другую историю. Мари ждала, что их вот-вот уличат во лжи.