Пэм Дженофф - Пропавшие девушки Парижа [litres]

И ахнула, узнав в ней Джози.

Она на мгновение оцепенела. Обман зрения или она снова грезит? Мари опустилась на колени и обняла подругу.

– Ты жива! – Джози было почти не узнать, от нее остались кожа да кости. Она не шевелилась, никак не отреагировала на ее голос. – Это я, Мари, – добавила Мари, не получив ответа.

Джози открыла рот, но с ее губ не сорвалось ни звука. Несмотря на ужасное состояние подруги, Мари захлестнула радость. Джози жива. Но как ей удалось выжить? Джози пропала без вести месяц назад, считалось, что она погибла. У Мари к ней была масса вопросов, но Джози настолько ослабела, что вообще не могла говорить, тем более рассказывать о пережитых кошмарах. Мари хотелось поведать ей обо всем, что случилось, в том числе про гибель Джулиана.

Но времени на разговоры не было. Тюрьму освобождали от заключенных, на улице их ждали грузовики. Повинуйся, иначе тебя затопчут или застрелят.

– Вставай, – затеребила Мари Джози. – Мы должны идти.

– Не могу, – просипела Джози. Мари попыталась поднять подругу и чуть не переломилась под ее весом. Сзади раздался выстрел: их ждет такая же участь, если они сейчас же не двинутся вперед.

– Можешь. – Мари напряглась, снова пытаясь поднять Джози с пола. Ей вспомнился тот день в шотландских горах, когда Джози тащила ее на себе; казалось, это было в другой жизни. Теперь пришла очередь Мари быть сильной.

– Пойдем, – сказала она Джози, почти ощущая, как свежий ветер Северо-Шотландского нагорья гонит их вперед. Вдвоем они шаг за шагом двинулись навстречу своей судьбе.

Сквозь щели забитого окна сочился скудный свет. Восход это был или закат, Мари не знала. Из Френской тюрьмы на грузовиках их доставили на вокзал Пантен и битком набили в вагоны. Поезд долго стоял на путях, на солнцепеке; наконец тронулся и двинулся в восточном направлении; тащился еле-еле, иногда надолго останавливался, потом вдруг снова трогался. В какой-то момент, предположила Мари, они пересекли границу между Францией и Германией. Один раз дверь открылась, и в вагон сунули ведро воды и немного черствого хлеба – на всех этого никак не могло хватить. Рот Мари растрескался и пересох от жажды.

Кто-то стонал; другие молча смирились с судьбой. Воняло туалетом и еще бог знает чем. Судя по запаху, в вагоне кто-то умер, причем, наверно, не один человек. Мари более или менее приспособилась: она стояла во весь рост, носом прижимаясь к крошечному окошку. Но Джози не могла удержаться на ногах: она сидела рядом на полу.

Почувствовав резь в животе, Мари поморщилась. В противоположном конце вагона находилось ведро, которое служило им отхожим местом. Может, Мари и успела бы вовремя протиснуться к нему, но она боялась отойти от Джози. На мгновение она испугалась, что обгадится, а потом ощутила, как по ноге горячей постыдной струей потекла кровь. Месячные. Она запихнула между ног подол платья, которое тотчас же начало пропитываться влагой. Ну а что тут поделаешь?

Мари наклонилась к Джози и поднесла руку к ее рту, проверяя, дышит ли подруга. У Джози поднялась температура, от нее исходил жар, как от раскаленной печки. Мари взяла мокрую тряпку, которую ей удалось намочить, когда некоторое время назад ведро с водой передавали по вагону, и положила ее на горячий лоб подруги. Он не знала, что с ней: видимых ран на Джози не было. Может быть, тиф или дизентерия. Мари ближе наклонилась к подруге, не заботясь о том, что может подхватить заразу.

– Джози, ты жива. Как же здорово, что я тебя нашла. Ведь все это время мы думали…

Джози слабо улыбнулась.

– Нужно было установить связь с маки, я отправилась к ним… – Она умолкла, облизывая губы, затем судорожно вздохнула и продолжала: – Это была ловушка. Немцы знали, что я приду на встречу, они меня поджидали. Им было известно, кто я такая, известно мое настоящее имя и даже то, что я наполовину еврейка. Тот, кто нас сдал, никуда не делся. Нужно как-то предупредить Джулиана.

Джози ничего не ведала. У Мари мелькнула мысль, что лучше скрыть от нее правду. Она боялась, что Джози не перенесет такой удар. Но обмануть ее она не могла.

– Джулиан погиб.

– Ты точно знаешь? – поморщилась Джози.

– Видела своими глазами. – Щеку Мари обожгла слеза. – Он скончался у меня на руках. Это я виновата, – призналась она. – СД завладела одной из наших раций и потребовала, чтобы я передала их сообщение в Лондон. В этом случае Лондон ничего не заподозрил бы и продолжал бы снабжать их информацией. Я не указала свой личный проверочный код, но немцы, обнаружив это, убили Джулиана.

– Ты сделала так, как тебя учили, – с трудом произнесла Джози, утешая Мари, хотя должно было бы быть наоборот. – Не вини себя. Джулиан не хотел бы, чтобы ты поступила иначе, ради него провалив всю операцию. – Лицо Джози окаменело. – Впрочем, все кончено, – тихо добавила она и завалилась на спину, видимо исчерпав остатки сил. Мари хотела возразить и не могла. Она опустилась на пол вагона, втиснулась на узкий пятачок рядом с подругой, пальцами нашла ее руку. Они сидели не разговаривая. Вокруг стонали умирающие женщины. Их жалобные крики перебивал стук колес катящего по рельсам поезда.

Джози закрыла глаза, как будто заснула. Мари смотрела на подругу и чувствовала, как внутри у нее что-то рвется. Джози из них была самая лучшая. И что с ней стало? Сломленная, измученная, высохшая – почти что труп. Восемнадцатилетняя девушка должна предаваться мечтам, а не прощаться с жизнью.

– Представь, что мы танцуем в одном из модных клубов Лондона, – промолвила Мари. Это была их старая шутка. В Арисейг-Хаусе так они обычно подбадривали себя после особенно изматывающих занятий. – Проводим вечер в «Ритце» с каким-нибудь американцем Джо.

Джози, приоткрыв глаза, сумела еще раз раздвинуть губы в страдальческой улыбке, которая теперь больше походила на гримасу. Она попыталась что-то сказать, но не смогла. Зато в горле заклокотало, предвещая надвигающийся конец.

– Джози… – Мари о многом хотелось расспросить подругу – про ее жизнь, про то, что она видела, находясь на задании во Франции. Джози подсказала бы, как жить дальше, как пережить то, что ее ждет. Но Джози, уже на грани небытия, вряд ли смогла бы поделиться с ней мудростью.

Внезапно издалека донесся грохот. Как будто что-то взорвалось. Ропот прокатился по вагону.

– Союзники бомбят, – прошептал кто-то. Одна из женщин издала радостный возглас, еще одна зааплодировала. Неужели это долгожданное освобождение? Слухи о нем ходили так давно, что Мари перестала верить в обещанную свободу.

Однако радость женщин была скоротечной. Снова раздался взрыв, на этот раз к ним ближе. С потолка вагона посыпались доски. Мари накрыла собой Джози, защищая ее от обломков.