Мелани Кантор - Смерть и прочие хэппи-энды [litres]

На лице Оливии появляется любопытство.

– Правда? – Она вытягивает свою длинную шею, качает головой и расправляет плечи, стряхивая напряжение. – Что? Что случилось? Ты собираешься замуж за Гарри?

Я усмехаюсь:

– Я скажу, когда мы усядемся. Проходите в гостиную, а я пока поставлю чайник. Дэн, какой чай ты предпочитаешь?

– С молоком и без сахара, – отвечает Дэн.

Оливия смотрит на него, как на сумасшедшего.

– Как ты можешь говорить о чае? – интересуется она. – Я хочу услышать, что случилось!

– Сначала чай, – заявляю я. – Идите в гостиную и расслабьтесь.

– Расслабиться? Я хочу все узнать. Сейчас!

– В гостиную! – повторяю я, пытаясь ее урезонить. – Веди себя, пожалуйста, прилично.

Она глядит на меня с подозрением.

– Кто бы говорил! В смысле, не буду врать: когда я увидела тебя в дверях, мне захотелось придушить тебя. – Оливия берет Дэна за руку. – Ну ладно, давай оставим леди со встрепанной прической и в халате с ее чайными пакетиками наедине.

Она все еще злится.

Я ставлю на поднос три чашки обычного чая и несу в гостиную.

Я больше никогда не притронусь к имбирному чаю. Это вкус смерти. Пора вернуться к своим старым привычкам.

Оливия и Дэн сидят на диване вплотную друг к другу. Дэн выглядит потерянно и неуверенно, а Оливия – нетерпеливо и беспокойно. Я протягиваю им по чашке, и Оливия впивается в меня горящим взглядом.

– Ну? – спрашивает она.

Я сажусь в кресло и отпиваю из своей чашки. На секунду закрываю глаза, а потом выпаливаю:

– Произошла ошибка.

В комнате повисает тишина.

Я смотрю на них – их лица выглядят застывшими, как на фото.

– Что ты имеешь в виду? – после паузы осведомляется Оливия. – Ошибка? Какая ошибка?

– Врачебная ошибка. В хорошем смысле.

Внезапно на меня накатывает волна облегчения. Я отставляю чашку, закрываю лицо руками и даю волю слезам.

Я слышу, как Дэн шепчет:

– Может, мне лучше уйти?

– Нет, – бормочет Оливия. А затем неуверенно спрашивает: – Что это, Джен? То, что я думаю?

– Они дали мне неверные результаты, – всхлипываю я. – Я не умираю. Я вхожу в долбаную менопаузу. Я стану потной, капризной и непредсказуемой, но буду жить!

Оливия ставит чашку на пол и вскидывает руки:

– Просто не верится. Поверить не могу, черт побери! – Она вскакивает и начинает прыгать на месте. – Иди же сюда, глупая старая климактеричка, и обними меня так крепко, как никогда. Чего ты ждала, Дженнифер? Собиралась завязать свою новость бантиком и подарить мне на Рождество?

– Рождество… – повторяю я. – Я совсем забыла о Рождестве… Я встречу Рождество! – Я издаю радостный вопль.

Мы восторженно машем руками в воздухе, и Оливия хватает меня в объятия и качает из стороны в сторону, как в каком-то диковинном танце.

– Не могу поверить, – поет Оливия. – Это похоже на сон!

– Что уж говорить про меня, – откликаюсь я. – Я совсем не уверена, что не сплю.

– О, ты вполне проснулась, – замечает Дэн, напоминая нам о своем присутствии.

– Давай к нам, Дэн, – зову я, – это групповое объятие.

– Подожди минутку, дорогой, – говорит ему Оливия. – Я хочу, чтобы эта женщина побыла со мной еще несколько секунд. Хочу прочувствовать ее жизненную силу и убедиться, что кошмар закончился. – И она принимается целовать меня в лоб, как цыпленок, клюющий зернышки. – Боже, я люблю тебя, – приговаривает она между поцелуями. – Я даже не представляла до сих пор, насколько. Наверно, я хотела придержать глубину своих чувств, надеясь, что от этого будет не так больно потерять тебя. А теперь мне и не нужно. И не надо беспокоиться о твоих гребаных похоронах. Ты пробудешь рядом намного дольше. – Подруга прижимается к моей шее и обнимает так крепко, что я едва могу вдохнуть.

– Думаю, через минуту ты вполне можешь убить меня, Лив, – пищу я.

Оливия отстраняется и улыбается.

– Иногда приходится страдать из-за любви, – замечает она. – Правда, Дэн? А сейчас время для группового объятия.

Дэн недоуменно хмурится:

– Я не уверен, что должен вмешиваться.

– Да ладно тебе, – говорю я, – не будь таким занудой. Присоединяйся!

Мы с Оливией приоткрываем для него щель в нашем кругу.

Дэн поднимается с места:

– Ладно. Я всегда мечтал попробовать что-нибудь эдакое втроем.

– Продолжай мечтать! – фыркает Оливия, и мы трое обнимаемся так крепко, как только можем.

– Не могу поверить, что ты переживала по поводу того, как рассказать нам такие чудесные новости, – говорит Оливия, потягивая чай. – Что, по-твоему, должно было случиться? Ты думала, что я закричу: «О нет! Я с нетерпением ждала твоих похорон»? Так ты о нас думала, что ли?

– Мне нужно было сперва самой разобраться с этим, – я съеживаюсь. – Ты не представляешь, какой это шок. Я совершала поступки, которых никогда бы не совершила, если бы думала, что буду жить нормальной жизнью. Поэтому мне требовалось спрятаться. Представь, что я ощущала. Я чувствую себя глупо и неловко.

– Письма? – понимающе кивает Оливия.

– Да, письма.

– Какие письма? – встревает Дэн.

– Ты ему не сказала?

– Он не поймет.

– Что? – не успокаивается Дэн.

– Потом расскажу, – обещает ему Оливия.

Мы с ней смотрим друг на друга.

– Все будет хорошо, – произносит она, кивая для большей убедительности. – Все происходит не просто так. Это ведь принесло так много хорошего в твою жизнь. И, как ни противно мне это признавать, для начала Гарри. И Изабель. Они придут в восторг. Кстати, а что насчет Энди? Ты не получала от него вестей после его письма?

– Ни слова.

– Ладно, и хрен с ним. Он больше не имеет значения. В этом и был смысл письма. Чтобы оставить рядом только тех, кто действительно важен.

Дэн и Оливия глядят друг на друга и обмениваются улыбками.

– И конечно, я буду на твоей свадьбе, если меня пригласят, – говорю я.

Глаза Оливии загораются:

– Конечно! Ты забыла о Рождестве, а я забыла о нашей свадьбе.

– Ну и отлично, – замечает Дэн, – это обнадеживает.

Она игриво пихает его в бок:

– Ты знаешь, о чем я. – Оливия переводит взгляд на меня, сияя. – А теперь у меня есть подружка невесты. Ты ведь будешь моей подружкой, да? Или моей свидетельницей? Сама выбери название – любое.

– Значит, я прощена? За то, что не отвечала.

– А ты как думаешь?

– Думаю, я буду твоей самой лучшей свидетельницей.

– О, Дженнифер, – произносит Оливия задумчиво, – ты даже не представляешь, насколько… Полагаю, ты еще не сказала Гарри?

Мой сердце мгновенно делает кувырок.

– С ним ты тоже была в режиме радиомолчания?

– Вот дерьмо, – бормочу я, изучая свой телефон. – Он писал мне четыре раза. Когда вы позвонили, я только включила телефон. Я такая идиотка. И у меня двадцать один пропущенный вызов.