Мелани Кантор - Смерть и прочие хэппи-энды [litres]

– Да.

– Реально?

– Изабель! Ты хотела принять участие или всем рулить?

– Хорошо. Принято. Дай мне знать, когда придет время, и я тебя отвезу. И принесу тебе электронную книгу.

Я снова вышла на работу. Пока на полный рабочий день, а затем на трехдневную неделю после моего отпуска по беременности и родам.

Это хорошее соглашение.

Возвращаясь в свой офис в первый раз, я чувствовала себя очень странно. Все как будто даже пахло по-другому.

Снова привыкнуть к месту мне помогли фотографии, в том числе селфи с Изабель и семьей с Рождества в новой рамке, пачка мятных леденцов и упаковка моих любимых ручек. А еще маркеры, мой степлер, линейка, которой я никогда не пользовалась, но таскаю с собой со школы, и маленькое сочное растение, которое кажется бессмертным.

Все эти штуки снова делают мой стол моим. Я медленно возвращаюсь в ритм моей прежней рутины, радуясь, что рядом моя команда. Они все пришли в мой первый день после такого долгого перерыва и поздравили с беременностью, не спрашивая, не в этом ли была причина моего отсутствия.

Быть в окружении людей, ходить на собрания, заниматься подбором персонала, переадресацией должностных инструкций и справляться со всеми другими обычными занятиями отдела кадров – как это для меня хорошо и привычно!

Все это не дает мне слишком зацикливаться на себе. Но, не стану скрывать, иногда по вечерам мне бывает довольно одиноко. Наверно, так и будет, пока у меня не появится ребенок, требующий безраздельного внимания, когда не останется и секунды на лишние мысли.

И еще я напоминаю себе, что могла бы чувствовать себя так же одиноко и в отношениях, когда кто-нибудь сидел бы рядом. Да, мне все еще приходится себе об этом напоминать. И рациональный подход не всегда помогает.

Если мне очень хочется себя помучить, я начинаю задумываться: встречу ли когда-нибудь подходящего мужчину, учитывая, что вероятность того, что мужчина усыновит чужого ребенка, не так велика.

По какой-то причине субботние вечера хуже всего. Вот тогда я достаю плитку орехового шоколада, которую заранее прячу в тайнике, будто в надежде забыть, куда ее положила. Однако на это никаких шансов. Просто иногда требуется нарушить одну из своих десяти заповедей и простить себя за это. И сегодняшним вечером я как раз тянусь за шоколадкой, когда звонит телефон. Это Оливия. В эти выходные она тоже была одна. Дэн отправился на мальчишник. Я приглашала ее в гости, но она думала, что небесполезно будет доказать себе, что она и одна умеет неплохо проводить время, как настоящая независимая личность.

– Ты занята? – спрашивает Оливия.

– Очень! Как раз тренирую свой таз. Хотя, на самом деле собираюсь съесть шоколадку.

– А ты не могла бы уделить мне часок, если я приду в гости?

– Конечно. Могу даже разделить с тобой шоколад, если ты проголодалась.

Мальчишник Дэна проходит на Ибице. И Оливии думать об этом невыносимо. Восемь парней средних лет вырвались на остров для вечеринок!

Я же со своей стороны предлагала Оливии устроить девичник, но она категорически отказалась:

«Не хочу никаких розовых ковбойских шляп или футболок с надписью «Девичник Лив», – она закатила глаза. – И, положа руку на сердце, я бы никогда не поручила тебе заказывать стриптизера».

«Ты так об этом рассказала, что меня замутило».

В общем, никакого девичника для Оливии не предусматривалось, и я не могу сказать, что была этим разочарована.

Теперь же я открываю дверь перед ее бледным лицом.

– О, Лив! Ты чувствуешь себя одиноко?

Она игнорирует мой вопрос и проходит мимо меня на кухню, выуживая бутылку вина из своей сумки.

– Ты выпьешь или будешь пай-девочкой?

Как будто мы вернулись к тому моменту, когда я рассказала ей о своем «озисе». Кажется, это было целую жизнь назад, и все же от этого горького воспоминания у меня екает в животе.

Я сглатываю слюну.

– Ты в порядке?

– Нет, – резко отвечает она. – Так ты ко мне присоединишься или нет?

– Ух ты, ты меня пугаешь. Ладно, тогда совсем чуть-чуть. Просто чтобы составить тебе компанию.

– Спасибо, – говорит Оливия. – Я уже достаточно выпила одна. Это невесело.

– Как давно он уехал? Два дня назад?

– Это не важно. – Оливия разливает вино. Ее лицо напряжено. Я понимаю, что она недавно плакала и вот-вот снова заплачет. – Давай сядем, – просит она, и я прохожу за ней в гостиную.

Мы усаживаемся друг напротив друга. Оливия поднимает свой бокал.

– Ну, вздрогнули, – произносит она и жадно выдувает вино, как воду.

– В чем проблема, Лив?

– Так, взгрустнулось.

– Из-за чего?

– Я не хочу выходить замуж. – Она смотрит на меня с вызовом в глазах. – Вот. Я это сказала.

На секунду я теряю дар речи. И делаю крохотный глоточек вина. Я бы хотела выпить еще, но не собиралась рисковать, какой бы напряженной ни была ситуация.

– Ты говоришь так, будто уже приняла решение.

– Я приняла. И это не значит, что я не люблю Дэна. Я просто не хочу за него замуж.

– Дэн знает?

– Нет. Ты первый человек, которому я это говорю. Ты всегда была первой.

Я взвешиваю ее слова про себя, размышляя, является ли это классическим предсвадебным нервяком или же что-то стряслось.

– Так откажись, – предлагаю я. – Никто не выкручивает тебе руки.

– Мой папа сойдет с ума, если я откажусь.

– Нет, не сойдет.

– Ты забыла? Он сказал, что копил деньги на мою свадьбу еще с моего рождения. Он меня убьет.

– Ну, по крайней мере тебе не придется проходить через свадьбу.

Оливия выдавливает смешок.

– А что насчет Дэна? Он тебя не убьет?

– С Дэном я смогу договориться. О боже!!! – она стонет. – Что я наделала? О чем я только думала?

Я по-настоящему удивлена, что она так себя чувствует. Оливия никогда не упоминала о своих сомнениях раньше.

– Ты думала о том, о чем думала с тех пор, как мы познакомились. Ты всегда хотела выйти замуж, мечтала о браке, а с Дэном стала счастливой.

Из ее горла снова вырывается пренебрежительный смешок.

– Это правда. Но вдруг брак все испортит? В смысле, если что-то не ломается, зачем это чинить? А это не ломается.

– Именно поэтому ты выходишь замуж. Потому что он замечательный, и вы отличная пара, и вы оба этого хотите. Почему штамп в паспорте должен это изменить?

Оливия глубоко вздыхает. Тянется к бутылке и наполняет свой бокал.

– Не волнуйся, я вызову «Убер».

Мы сидим и смотрим друг на друга в молчании, потому что мысли Оливии, кажется, плавают где-то далеко. Она, может, и глядит на меня, но она сейчас не здесь. И еще она выглядит довольно пьяной.

– Я не получала от него вестей с тех пор, как он уехал на мальчишник, – внезапно произносит она. И слегка покачивается на месте. – Ни одного проклятого слова.